Ребенок Рут (ЛП)
Рут была рада, что Арик смеялся и улыбался так же, как она. Плюс ко всему он говорил по-английски! Рут не была уверена, что он заговорит на её языке, так как он сначала познал рычание и фырчание Гэндри, общаясь с остальными членами племени и получая в награду еду к их обоюдному удовольствию. Рут было больно видеть это, зная, что она не поймет первые слова сына, что все остальные смогут наслаждаться этими моментами, а она останется в стороне. Впрочем, она не завидовала им. У нее родился здоровый, жизнерадостный сын, который умел говорить. Она знала, что все могло сложиться куда хуже. Языковые центры его головного мозга, отвечающие за человеческую речь и речь Гэндри, могли уничтожить друг друга, и он бы никогда не научился говорить. А если бы он говорил только по-английски, то в конце концов остался бы один, ему не с кем было бы общаться. Поэтому она была рада, что он говорил на языке Гэндри, а не на ее инопланетном языке.
Но Рут продолжала говорить с ним ради себя самой, и в конечном итоге он, похоже, догадался, что мать не понимает, когда он рычит на нее, поэтому, даже будучи ребенком, он постарался воссоздать язык, который слышал от нее. Он понимал ее еще до того, как начал говорить по-английски, но как только он начал переключаться между двумя языками, его английский быстро достиг того уровня, который она считала нормальным для трехлетнего ребенка.
Родители Грона все также проживали вместе с ними, но они сильно поседели и были уже не такими быстрыми, предпочитая проводить больше времени в деревне и меньше в лесу. Теперь на патрулирование отправлялось следующее поколение Гэндри: Грон, Крану, Тройи и Крол. Мужчинам пришлось взять на себя роль стражников, в то время как Альфа и ее самцы весь день ползали за своими внуками.
У Рут не часто выдавались моменты спокойствия для размышлений, но она слышала голоса Арика и Лоры снаружи, а также голоса других членов племени возле них, так что она знала, что он был в безопасности. Ей нравилось вспоминать прожитые годы, перебирая свои воспоминания, как фотоснимки. Время не стояло на месте, Арик с каждым днем рос все быстрее и быстрее, узнавал много нового и гораздо больше интересовался внешним миром. Он предпочитал проводить время снаружи, бегая повсюду и исследуя поляну, нежели висеть у нее на бедре. Он вырос и обнимал ее теперь только перед сном.
Иногда она подумывала о том, чтобы родить еще одного ребенка. Воспоминания о ее тяжелых родах давно поблекли. Рут надеялась, что во второй раз будет легче, но она понимала, что спешить некуда. Очередной ребенок будет весьма кстати, но у нее еще оставалось время. Она не поднималась на корабль Т'Лакса с тех пор, как зачала Арика, но подозревала, что он все еще там, наблюдает. На ноге у нее по-прежнему был закреплен браслет, такой же прочный, как и в тот день, когда она его получила. Её пугала перспектива снова начать весь этот процесс: подняться туда, скрыть это от Грона, отдать яйцеклетки и снова увидеть этих самодовольных, бессердечных жаб. Теперь у нее было больше обязательств, ей будет труднее улизнуть, к тому же ее жизнь и так была идеальной. В данный момент она не хотела что-либо менять.
Грон никогда не пытался заговорить с ней о том, что он видел в ту ночь, когда родился Арик, но не относился к ним как-то иначе. Она не знала, что он думал об инопланетной расе, появившейся из ниоткуда, чтобы помочь родиться его сыну, а затем таким же образом исчезнувшей. Она и Арик выжили, это все, что имело для него значение.
В этот момент сам дьявол вырвал ее из раздумий, когда в хижину вошел Грон, с Ариком прильнувшим к его спине и опиравшийся руками на плечо отца, как он любил делать. Хвост Арика тонкой пушистой ленточкой обвивал бицепс Грона. Рут улыбнулась им в знак приветствия и заметила, что Грон явно чем-то взволнован. Он поднял руки, чтобы снять Арика с плеча, и усадил его на самодельный стол. Он указал рукой на Рут, но Арик его не понял. Рут смотрела на них в легком замешательстве, вытирая столовые приборы.
Грон склонился над сыном и что-то сказал ему, положив руку ему на спину, словно подбадривая. Арик ответил детским пронзительным рычанием, и Грон снова указал на Рут. Арик посмотрел на нее.
— Мам, папа хочет, чтобы ты вернула ему сердце, — заявил он.
Рут в растерянности нахмурилась.
— Чего он хочет? Неужели он так сказал? — она закончила с острыми приборами, которые использовала для приготовления пищи, и быстро отложила их в сторону, чувствуя, что должна уделить этому разговору все свое внимание.
— Он сказал, что оно у тебя, — уточнил Арик.
Рут взглянула на Грона, который, увидев выражение ее лица, что-то неуверенно пробормотал и снова наклонился к Арику.
— Что он сказал? — спросила Рут.
Арик надул губы.
— Он просит меня сказать, что у тебя его сердце, — повторил он. — Но зачем ты его забрала? Ты и моё собираешься забрать? — он вытянул ручки, чтобы его подняли, явно не понимая, почему его родители ведут себя так странно, он хотел, чтобы его успокоили.
Рут уставилась на Грона и покачнулась на месте, выбросив руку вперед, чтобы удержаться за стол. Грон смотрел на нее с ясным и серьезным выражением на лице.
— Мамочка, что происходит? — засуетился Арик, подползая к ней в испуге.
Она собралась с духом и подняла Арика, прижав его к себе, слегка покачивая.
— Ты ведь знаешь, что каждую ночь, укладывая тебя спать, мама говорит, что любит тебя? Думаю, твой отец пытается сказать мне то же самое, — объяснила она, сдерживая слёзы.
— О. Тогда почему ты плачешь?
Рут вытерла глаза.
— Я никогда не слышала этого раньше, — призналась она. — Не мог бы ты сказать папе, что я чувствую то же самое? Что я люблю… Что он тоже забрал моё сердце?
Арику, похоже, не нравилась эта игра, он заскулил и уткнулся лицом в её рубашку.
— Пожалуйста, Арик? Ради мамы?
Он оглянулся через плечо на Грона и что-то прорычал ему. Рут наблюдала за лицом своей пары, боясь упустить его взгляд, когда он услышит это. Когда Арик передал её слова, Грон просто раскрыл для нее свои объятия, и она быстро сократила разделявшее их расстояние, обхватив его свободной рукой за талию, чтобы прижать к себе, когда он обнял ее. Он уткнулся носом в ее волосы, что-то забормотав.
— Я тоже, я тоже тебя люблю, — сказала она, приподняв лицо для поцелуя.
Арик заерзал между ними.
— Уфф! — пожаловался он, вырвавшись из объятий матери и прыгнув на стол, затем на пол, и побежал играть на улицу.
Грон притянул ее ближе, продолжая целовать. Пока он ласкал ее своим языком, она думала про себя: разве можно было сомневаться в том, что он любил ее, когда так целовал и обнимал? Неужели он сомневался в том, что она любила его? Она была удивлена и благодарна ему за то, что он догадался попросить Арика перевести ей то, что ей и в голову не пришло попробовать, а ведь они прожили почти пять счастливых лет, не обменявшись ни единым словом. Вместо того чтобы поговорить, она положила руку ему на затылок и притянула к себе, целуя все глубже и крепче, чтобы он понял, что она любит его, что она любит их сына и что она любит каждый день, проведенный с ним на этой планете.
Конец