Маленькие детективы большой Америки (Убийства, в которые я влюблен)
— Мистер Виктор, — над ним склонилось лицо детектива.
— Все нормально, — слабо проговорил Сэм. — Это мое сердце.
Детектив просунул руку под пиджак, чтобы послушать сердце Сэма Виктора, и Сэм слишком поздно вспомнил, что сердце его скрыто за новенькой кожей и блестящей сталью, и за стволом пистолета, все еще теплого и откровенно обличающего.
Генри Слезар
НЕПРИЯТНОСТИ С РУТ
Резкий звук захлопнувшейся за Ралфом двери хлестнул Рут, как удар.
Между ними вырастала стена. Оба страдали, но ничего не могли поделать. Они были женаты почти десять лет и по негласному договору никогда не засыпали и не прощались, не загладив ссору. Но когда Ралф поцеловал ее перед уходом, его губы были холодными.
Рут вздохнула и пошла в гостиную. На телевизоре лежала открытая пачка сигарет. Она закурила. Вкус сигареты был горьким и отвратительным; она загасила ее. Пошла на кухню, налила вторую чашку кофе и села. Она знала, что последует теперь. Через полчаса муж приедет в офис. И через пять минут после этого он уже будет говорить по телефону, бестактно рассказывая ее матери о вчерашнем случае, третьем за последние три недели. Голос матери будет восхитительно спокойным, когда она будет отвечать ему, но к моменту, когда она наберет номер Рут, к ее горлу уже подступят рыдания, и первые слова, которые она произнесет, прозвучат сдавленно и горько.
Без четверти десять телефон зазвонил.
Рут, улыбаясь, взяла трубку. Ее прогноз подтвердился.
— Алло?
Это конечно же была ее мать. Она тонким прерывающимся голосом начала сокрушаться и сожалеть.
— Мама, пожалуйста. — Рут прикрыла глаза. — Тебе придется просто примириться с тем, что я краду, мама. Я ничего не могу с собой поделать. Постарайся понять, что…
Затем пошли разговоры о докторах, о поездках за границу — о том, чего Рут с мужем не могли себе позволить.
— Я знаю, что это болезнь, — говорила она. — Я знаю, что это нехорошо. В наши дни лучше быть убийцей или алкоголиком. Больше сочувствия…
Мать плакала.
— Пожалуйста, мама. Это не помощь. Так ты мне совсем не помогаешь.
Когда Рут сочла, что молчание затянулось настолько, что можно было попрощаться и положить трубку, она вернулась в гостиную и села, положив голову на подлокотник дивана.
Ее мучили вопросы: «Как это случилось? Почему это началось? Почему я краду? Мог ли врач — такой врач — помочь ей?» Она содрогнулась. Она росла совершенно нормальным ребенком. Ее семья имела деньги, во всяком случае, кое-какие деньги. Они жили в прекрасном двухэтажном доме с видом на бухту Сан-Франциско. И она отлично училась в школе, была первой ученицей. Никто не приносил домой табель с более длинным рядом оценок «А», ей уступали даже две сдержанные, задумчивые юные леди — ее старшие сестры. И кроме того, Рут была популярна среди ровесников.
Но она крала, даже тогда. Ее первое преступление — пенал Фанни Риттер — прекрасная вещь с потайными отделениями, обшитая голубым бархатом. Она допустила оплошность, продемонстрировав свое новое приобретение дома, и тогда они узнали. Все узнали. Она была воровкой!
Рут Муди в свои теперешние двадцать восемь лет рыдала в своей гостиной над неприятностями тринадцатилетней девчонки.
Нет, решила Рут, как решала и раньше. С прошлым это никак не связано. Ее прошлое было хорошим и невинным.
Но вопрос оставался без ответа. Почему она крала? Почему она взяла катушки ниток в магазине на Вашингтон-авеню? Дешевые перламутровые пуговицы в галантерейной лавке? Почему ушла из магазина одежды на Четвертой авеню с неоплаченной вечерней сумочкой?
Они отнеслись с пониманием. Все. Они позвонили Ралфу. Они сознавали, что она была вовсе не магазинной воровкой, а женщиной, у которой проблема. Все было очень просто улажено. Ралф заплатил за взятые вещи, в кассе выбил обычный чек за покупку. Ее имя и описание внешности внесены в картотеку, чтобы легко было справиться о ней в случае, если это опять повторится.
В одиннадцать часов ее разбудил звонок. Она не сразу сообразила, что это был звонок в дверь. На пороге стоял мужчина. Он снял шляпу, когда Рут появилась перед ним, но это оказался единственный жест вежливости с его стороны. Он вошел без приглашения и закрыл за собой дверь. Это был человек маленького роста с воспаленным, даже обгоревшим лицом, как бывает после сеансов облучения лампой солнечного света. Его густые волосы лоснились, а одежда была так отутюжена, что имела слишком много острых углов.
— Вы Рут Муди? — спросил он.
— Да. — Она была скорее раздражена, чем испугана.
Он улыбнулся, обнажив испорченные табаком зубы.
— Я хотел бы обсудить с вами одно небольшое дело, миссис Муди.
Он кивнул в сторону гостиной.
— Не пройти ли нам в комнату?
— Какое дело? Если вы что-нибудь продаете…
— Я покупаю, миссис Муди. — Он издал смешок. — Ничего, если я сяду? Он уже садился на диван, подтянув на коленях брюки, чтобы сохранить острые как ножи складки. — Я думаю, вам лучше выслушать, — начал он осторожно. — Это касается вашего мужа.
Она села в противоположном конце комнаты, стиснув рукой ворот халатика.
— Что вы имеете в гаду?
— Я знаю кое-что о вашем муже, — сказал он, — и значительно больше о вас. Если это соединить, то могут получиться неприятности. — Он положил свою шляпу рядом с собой на подушку.
— Миссис Муди, — продолжал он, — как вы смотрите на то, чтобы заработать тысячу долларов?
— Что? — спросила Рут недоуменно.
— То, что вы слышали. У меня есть к вам небольшое предложение. Если вы пойдете мне навстречу, то получите тысячу долларов. Если нет — ну, тогда у вашего мужа могут быть финансовые трудности. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Нет!
— Позвольте мне пояснить следующим образом. Если бы вы были руководителем и узнали бы, что жена вашего подчиненного — магазинная воровка…
Рут вскинула руки ко рту.
— Вот так. Вы понимаете, что я имею в виду? Это меняет дело, не правда ли? Я хочу сказать, что в наше время семья сотрудника имеет значение. Надо думать о репутации фирмы, и все такое. Понимаете, что я хочу сказать, да?
— Как вы узнали? — спросила Рут в отчаянии. — Кто вам сказал?
— Не спрашивайте меня об этом, миссис Муди. Скажем просто, у меня есть источники. Но не расстраивайтесь. Это же болезнь, понимаете, как пневмония или сенная лихорадка. Вы же ничего не можете с собой поделать.
Рут жестко взглянула на мужчину. Потом сказала:
— Сколько вы хотите?
Он отмахнулся рукой:
— Мне не нужны ваши гроши, миссис Муди. Разве я не говорил вам? Я здесь, чтобы купить.
— Но что?
— Ваши услуги. Все, что вам нужно сделать, это помочь нам, и вы сможете получить тысячу долларов. Поверьте мне на слово, вы ничем не рискуете.
— Что я должна сделать?
— Я не могу вам этого рассказать. Но у меня есть друг, понимаете? Он введет вас в курс дела. Все, что вам нужно сделать сейчас, это надеть шляпку и пальто и пойти со мной. Мой друг все вам объяснит. Это совсем легко, поверьте. Вы ни минуты не пожалеете об этом.
Она встала.
— Я не пойду с вами!
— Как угодно. — Казалось, что ему действительно безразлично. — Нам не так уж необходима ваша помощь, миссис Муди. Но мы думали дать вам шанс. — Он вздохнул, поднялся-и взял свою шляпу с дивана. — Но если вы не хотите пойти нам навстречу…
— Это несерьезно.
Он улыбнулся, полез во внутренний карман и вынул маленькую деловую визитную карточку. Прочел надпись, сделанную карандашом:
— «Отто Мэвьюс и Компания, Пятая авеню 420». Там работает ваш муж, верно?
— Но я не одета! — в отчаянии сказала она. — Я не могу сейчас с вами идти!
— Я могу подождать, миссис Муди. Я не тороплюсь.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом она круто повернулась и убежала в спальню.
***
Через полчаса они сидели в такси, и человек с обгоревшим лицом назвал водителю адрес скромного отеля в центре города. Рут рухнула в противоположный угол сиденья, крепко обхватив себя руками, чтобы скрыть дрожь во всем теле. Мужчина тоже не был расположен к беседе и не отрывал глаз от бокового окна. Но когда машина подъехала к ничем не примечательному входу в отель, его лицо оживилось.