Жена колдуна - сама ведьма (СИ)

Про сватовство я впервые от старосты слышу. Он ко мне по таким вопросам не заходит и сам решает за кого невесту отдавать и кто больше откуп даст для деревни.
— А вы что? — немного испуганно посмотрела на немолодого мужичка и впервые в жизни поняла, что он уже стар для таких вещей, но сыну его только тринадцать лет и ждать приемника долго.
— Я их семьи проверил. Узнал что они тебе дать могут в своем краю. Оставил двух кандидатов и решил, что по принуждению ты быстро мужа нового со свету сживешь, а по хорошему ты можешь не согласиться, — мужчина опять посмотрел на меня. Понимает он многое и мира своей деревне хочет. — Вот, пригласил их на твой двор, — я бросила взгляд в сторону купальни и поджала губы. — Пусть на тебя, как на хозяйку посмотрят. Может, не понравится кому, как ты стряпаешь. Да и ты присмотришься пока в родных стенах находишься. Коли люб тебе кто станет, сразу мне скажи.
— А если мне ни один не понравится? — посмотрела я прямо в глаза старосте.
Тот хекнул, но взгляд вернул с троицей, еще и кулаком по столу бахнул.
— Семислава, не бабе мужа себе выбирать. Он сам должен хозяйку для своего дома углядеть, — строго отчитал меня староста. — Коли не выберешь, я сам отдам кто готов на свадьбу. Завтра же.
Поджала губы. Посмотрела на входную дверь, на дочку и ощутила как слезы сами начинают подкатывать к глазам.
— Я же вам бед не чинила, наказы все выполняла, чужих мужей за хвост не водила и сама с хозяйством управлялась. Зачем вам меня замуж выдавать?
— Ты баба ладная, да складная. Лицом погожа, рожать еще можешь, хозяйка хорошая. Горе одной в тереме сидеть, а соколу в пустом небе летать. Сойдетесь, вот и складно будет. А то мне бабы наши и без дела на тебя в уши дуют. Что дескать из-за одиночества твоего молоко у соседских коров скисает за ночь, — он посмотрел на мою рубаху расшитую солнышками, да травкой.
— Но я ведь ничего дурного не творю, — опять всхлипнула я.
— Вот и сиди за спиной мужа, чтобы он тебя защищал, а не я, — махнул в мою сторону рукой этот нелюдь. — Завтра к тебе приживалок пошлю, чтобы они с хозяйством помогали.
Вот и закончился мой разговор со старостой. И выбор мне сделать дали за неделю, хотя может и меньше, ведь нужно время для свадьбы оставить.
2
Вдовий статус терять, ой, как не хочется. Я конечно без мужика ни крыльцо подправить не могу, ни с мукой осенью разобраться, но мне местные помогают. Я снадобья и травки собираю. Людей лечу, а они мне чем могут отдают.
Плюс еще тишина, спокойствие и экономия. Денег мне с дочкой не надо. На своем всем живем. Коровку доим, курочек с гусочками выращиваем — вот и обед.
Я и не вижу плюсов за мужиком жить. Опять ругань стоять будет. Тем более у меня уже есть дочь и попрекать меня этим будут. Особенно, если я долго рожать не захочу.
Когда на крыльце послышались шаги, я поджала губы и посмотрела на своего ребенка. Марьяшка тихо жевала пирог, который я старосте предлагала.
Так страшно мне за нее стало, что мне спрятать малышку захотелось. Но она одна спать не пойдет, со мной привыкла.
— Ну, хозяйка, встречай гостей! — громыхнул зашедший гость.
Я не успела даже придумать что делать мне с этими гостями.
В сенцах появился грузный мужик и я сразу увидела его заросшее бородой лицо и белесый шрам идущий от глаза к уху. Второй гость был более молодым и смотрел на меня, едва не кривясь.
— Зачем пришел, коли взглянуть на меня противно? — поджала я губы и постаралась разглядеть его за грузной фигурой.
— А ты на стол накрой, потом спрашивай, — гулко ответил этот парень и я едва сдержала возмущение и то, только потому что второй смотрел на меня выжидательно, явно ожидая от меня истерики или срыва.
Я взглянула на Марьяну и поняла, что та давно мне за юбку спряталась. Даже пирог свой выронила.
— Садитесь, — шикнула я и неспеша направилась на кухню.
Дочка мне едва на пятки не наступала и голову в складках платья прятала. Неужели помнила, как отец ее об стену стукнул?
Быстро выставила на стол суп, пареную репу с маслом, блинцы со сметаной и пирог, который староста лишь надломил. Управившись с этим, села за тот же стол что и мужики, правда есть не стала, а дочь на коленки положила и стала ее светлую макушку гладить.
 
Сама смотрела на то как мужики едят. Тот что со шрамом мне кого-то напоминал.
Был у меня случай когда я в город на ярмарку приезжала. Я тогда брата найти пыталась и заплутала случайно. Попался мне на пути человек нехороший с мыслью меня к стене прижать и ласки моей получить. Я тогда отбилась, но кулон — оберег свой потеряла. А эту вещь мне лично дедушка на шею повесил — сильная колдовская вещь, берегущая меня во всех сферах жизни. Пошла я искать эту вещицу, прекрасно понимая, что в моих руках — это оберег, в чужих — проклятье родовое.
По ярмарке бегала, про потерю вызнавала, но мне никто и ничего не говорил конкретного, пока я на мужика не натолкнулась, который "дочку колдуна" выискивал. Меня по коротким волосам легко найти можно, я одна из баб не могу длинную косу носить, а иначе силу из родственников мужчин — колдунов перетяну себе.
Так и замерли мы, нашедши друг друга.
Тот мужик широкий в плечах сильно был и выше меня на полторы головы. Я смотрела на него, аки, заяц на волка. К тому же шрам его на пол лица меня пугал. Он был похож на тех душегубов с большой дороги, которыми меня отец стращал. Но одет был прилично, чисто, без заплат.
— Колдовская дочка, ты ничего не теряла? — посмотрел он на меня и я, едва не упала от силы его голоса.
Пришлось отпрянуть. Я тогда поняла, что передо мной тоже шаман какой. Только у мужиков с силой, голос властью великой обладает. Им до определенного момента и говорить запрещается. Брат мой до семи лет "немым" считался, чтобы ненароком кого не проклясть и в рабство не взять.
— Я, батенька, — пересилила я свой страх. — Кулон обережный потеряла. Заговоренный он. В чужих руках беду принесет. Он на серебрянной цепочке, а похож на золотой клюв птицы, — я быстро постаралась описать свою вещь, боясь что мужик вновь заговорит.
Мужчина понял мои опасения и просто кивнул головой, доставая из кармана мой кулончик. Я так сильно обрадовалась, что и про приличия забыла и про его колдовскую силу. Бросилась мужчине на шею, в щеку его поцеловала и забрав кулон, едва не танцуя побежала прочь, забыв даже спасибо сказать.
Вот сейчас передо мной сидит призрачное воспоминание из прошлого. Или не он? Вроде похож, а вроде нет.
— Яства вам по нраву? — решила я прервать молчание и продолжила играть золотыми кудрями дочери.
— Вот теперь и спрашивать можешь, — дал добро мне молодчик. — Меня Тихоном звать, я сын кузнеца и дело его продолжу.
Я осмотрела молодого, но поняла, что он выращен по всем традициям новой деревни. Жена для него — вынужденное приобретение с которым надо мирится, чтобы наследников получить. Так во всех новых деревнях с едиными храмами "складно" составляют семьи. А то что жена к примеру может не захотеть рожать в этом году и будет травки специальные пить — он не приемлет. Да и свободу жене не даст, даже чтобы она на час в лес уходила, чтобы в тишине побыть. У кузнеца, конечно, дело хорошее и в доме достаток будет, но жить я с ним буду как с Прохором. Может, хуже, раз достанусь молодому и горячему "порченной".
— Радим, — коротко произнес второй и я едва заметила, как по моему телу прошелся поток силы.
— Сквозняк у тебя, хозяйка, — тут же отреагировал Тихон и посмотрел по сторонам. — Давно стены конопатила?
— Перед зимой, — тихо выдохнула я, рассматривая пришедшего ко мне колдуна.
Он что, не знает, как силу скрыть? Он же говорит так, что других в дрожь бросает! Он может Марьяшу напугать!
— Искупала, попотчевала, сейчас спать уложу, а то утром дела делать надо, — резко встала я с лавки и напугала дочку.
Та спросонья заплакала и едва с лавки не упала. Подхватив малышку, я быстро указала мужчинам где им можно голову склонить.