Отступники (СИ)

Миумун не обращал внимания. Глядел на реку, ожидая свое судно.
Вот, наконец, он заметил движение на поверхности реки. Что-то раздвигало в стороны ленивое течение, бесцеремонно расталкивая корабли и поскрипывая невидимыми снастями.
— И нереста не прошло, — проворчал Миумун.
Грубо потеснив пришвартованный прямо у деревянных мостков Сайский фрегат, невидимое судно остановилось. Взор Миумуна словно заслонила детальная картина противоположного берега. Точно такая же, как оригинал, но зернистая и зерна ее слабо шевелились. Очертания корабля шевельнулись. Картина стала еще более смутной, расплылась, и в воздух, с тонким звоном, взметнулся рой маленьких жучков с кристаллическими шкурками.
Разоблаченный корабль оказался двухпалубником из необычного легкого и прочного материала, который оторопевшим мореплавателям еще не приходилось видеть. Это было все равно, как если б кто-нибудь построил корабль из шелка, укрепив его платиновой проволокой. А вместо парусов приколотил к бортам мельничные колеса. И все это смущающее традиции извращение способно было протаранить Гвардейский галеон как картонную коробку.
Странное судно сбросило трап.
На палубе появились неясные фигуры. Они плавно помахивали тонкими хвостами, но передвигались прямо, на двух ногах.
— Ну, отлично, — бормотал Миумун, поднявшись на борт. — Просто отлично. Эй вы, парии, есть кто-нибудь из хозяев?
Фигуры что-то неразборчиво рычали, предупредительно расходясь в стороны.
— Так я и знал, — причитал Миумун раздраженно. — Естественно. Дали пару сабель и крутись как хочешь. Разумеется, речь-то ведь идет всего лишь о третьем вторжении. Нужно незаметно пробраться на Твердые Воды. Чего там, старик Миумун на таких заданиях отдыхает.
Он скрылся в трюме. Хвостатые фигуры последовали за ним.
Звенящий над судном рой вернулся назад, и оно исчезло, лишь стеклянистые очертания, мигнули над рекой. С пронзительным скрипом упал на бок еще один сайский корабль.
Чайка наконец-то пришла в себя, но ее спугнул надрывный визг четырех несчастных матросов.
Обычно, когда я пытался узнать у Реверанса хоть что-нибудь о своей дальнейшее судьбе или хотя бы о том, куда мы направляемся, он делал вид, что терпит тяжелое оскорбление.
— «Неужели ты не доверяешь мне, Вохрас? Благо ждет тебя впереди».
Наверное, все дело было в том, что я знал, чего стоит благо, названное чужими устами.
В какой-то момент я перестал считать дни. С Реверансом я старался не разговаривать. Так я утратил последние крохи контроля над собственной жизнью.
В некий момент я, по своему обыкновению, вернулся из гальюна злой и одновременно напуганный, и увидел в каюте Рема, сгорбившегося на своей койке. На его правой железной ладони сидел Дориан Виг и жадно лакомился кусочком персика. Когда я вошел, Автор подозрительно глянул на меня и пискнул:
— Не подох, не подох, не подох! Искрррик!
— Это явно было ошибкой, — согласился я, будучи в состоянии крайне подавленном и меланхоличном.
На моей койке кверху брюхом лежал Проглот, и отстраненно скреб стену задней левой лапой. Ему было лучше, но он скучал по открытому миру. В его животе что-то таинственно гудело и посвистывало, — похоже, освобождалось место для серьезных вещей, вроде пряных, с дымком, вулканических островов. Объедение.
На его зобу грелся в свете ламп Цыпленок.
— Циф, — сказал он неодобрительно.
— Я не всегда был таким, — возразил я. — Не могу привыкнуть к тому, что делаю дела какими-то зелеными кристаллами, знаешь ли!
— Циф, — парировал Цыпленок.
— Это, во всяком случае, доставляет тебе удовольствие, — вступился за меня Рем.
— Да, — благодарно кивнул я. — И вообще, какого змея ты тут делаешь?
— Циф, — туманно изрек Цыпленок, и прикрыл глаза белыми пленочками.
— Рем? — спросил я.
— Разопри меня с нутра, если знаю, — пожал плечами сухолюд. — Когда я пришел, он уже сидел здесь. Это же воспоминаний, кто его запомнит, к тому и является.
— А что насчет Вига?
Я отодвинул Проглота ближе к стенке и уселся на край койки.
 
— Заговор, заговор! Искрррикиик!
— Да что ж его бросать? — возмутился Рем. — Помер бы с голоду. К тому же не у всякого менадинца есть карманный Автор. Все это время он спал. Сейчас вот только вылез, учуял видать персик. Видел, что Олечуч сделал с машинным управлением?
— Нет. Предпочитаю его не беспокоить.
— Напрасно, — подмигнул Рем. — Это стоит видеть.
— Казнить, казнить, казнить, икрррик!
Я посмотрел на Вига. Он глядел перед собой бессмысленным взглядом совершенно счастливого существа и сыто поглаживал животик. Рем оттопырил нагрудный карман пальцем и аккуратно поместил туда задремывающего Автора.
— Реви говорит, что мы почти на месте, — сообщил сухолюд.
— Реви? — переспросил я, отвлекшись на свои мысли.
— Первенец, — Рем откинулся на жесткую подушку.
— О. Ну и где же это место?
— Он сказал: «Рем, ты когда-нибудь мечтал увидеть воочию Твердые Воды?». А я говорю: «нет, мне хватает простых приемов с несколькими девочками сразу». Я имею ввиду, такие извращения не для Поздних. Мы привыкли к старой доброй жидкой водичке… Престон? Ты чего? Я отсюда вижу твой желудок.
Реверанс упомянул в башне о Соленых варварах, но я представил их как наемников или посредников в каком-то эпизодическом деле. Мы бы высадились на каком-нибудь острове их племенной конфедерации и… ну не знаю, дальше дело было за Реверансом.
Но Твердые Воды!
— Твердые Воды — это миф, — сказал я уверенно.
— Не очень-то уверенно ты это произнес, — заметил Рем, с милой улыбкой провокатора.
— Это просто не может быть правдой! — не сдавался я перед собственным ужасом.
— Да о чем вообще идет речь? — пожал плечами безмятежный сухолюд.
— Старая байка, всплывающая после нескольких пинт рома, — я дрожащими руками схватился за журнал и принялся отрывать от него маленькие полоски скользкой бумагги.
Проглот зашевелился за моей спиной, и вдруг оглушительно икнул, подпрыгнув на матрасе. Цыпленок встрепенулся и вспорхнул мне на плечо.
Вошел Реверанс. Он оглядел наше собрание и бодро сообщил:
— Приближаемся к Твердым Водам. Расчетное время прибытия двадцать минут. Прошу вас застелить койки, прибрать мусор и… Вохрас, это твой цыпленок?
— Циф, — заявил Цыпленок дерзко.
— А, — Реверанс слега склонил лысину. — Прошу простить, сударь. Надеюсь, вы поймете старого первенца. Привычки, привычки. И, Вохрас, будь добр поговори со своим телохранителем. Кажется, он не собирается никуда выходить.
Он еще раз кивнул и вышел.
— Что он там сказал насчет Твердых Вод? — спросил Рем невинно.
— Грхбрумбу, — ответил я, закрыв лицо ладонями.
Чтобы отвлечься от панического ужаса, я принялся заталкивать мусор в пасть Проглоту.
— Надо сказать Олечучу, чтобы надел доспехи, — проговорил Рем все так же безмятежно.
— Клянусь Первым, не поверю, чтобы ты ни разу не слышал о Твердых Водах! — воскликнул я, воздев руки к потолку. Что-то громко щелкнуло в суставах.
— Слышал, конечно, — сухолюд зевнул и почесался.
— Так почему ты спокоен?!
— Ты считаешь, что я спокоен? — наигранно изумился мой друг. — Ты, haga hugan, ошибаешься. Я взбешен настолько, что скоро окалина посыплется. И для этого есть три причины. Во-первых, я пробовал настойку, которую Соленые варвары делают из сахарных водорослей. Ей можно забивать скот. Во-вторых, я не был с женщиной уже почти три недели. А у Соленых варваров, насколько честна молва, даже девочкам нужен бюстгальтер.
Он замолчал, словно переводя дыхание.
— Но это вроде бы неплохо, — нерешительно вставил я.
— Двадцать минут! — взорвался вдруг Рем, схватив себя за волосы. — Это в-третьих! Я чувствую каждую, chack-nocka, секунду! Они проходят сквозь меня как маленькие лезвия!
Он вцепился зубами в собственный кулак и замычал.
— Я лучше пойду к Олечучу, — рассудил я для самого себя.