Отступники (СИ)
— Я бы тоже прошел мимо, — ненавязчиво добавил Гелберт. — Это, конечно, романтика и богатейший риск, Престон, но красть у Хладнокровного не стоит. Я так думаю.
— Да, — Рем, подтянул к себе вещмешок. — Согласись беловласый, таких ресурсов у нас нет, как сказал бы Магистр.
— Есть, — сказал я спокойно. — Продолжай Гелберт.
Гелберт прожестикулировал: «ты уверен, что пойдешь до конца? Тебя не остановить?»
Я ответил: «пойду, даже если Хладнокровный бросит свой хвост мне под ноги».
По всем правилам, он должен был меня остановить. Да что уж там, он обязан был убить меня на месте. Но, я прекрасно это понимал, Гелберт ни капли не верил в то, что затея выгорит.
— Это так для тебя важно? — изумленно спросил мой старый друг и враг. — Подкожный зуд?
— Ты даже представить себе не можешь, — сказал я без улыбки. — Рем, спасибо еще раз, что решил пойти со мной, несмотря на зубы дела.
— Люблю крупные ставки, ничего не поделаешь, — пожал плечами Рем. Он присвистнул ноздрями. — Престон, я твой партнер, я полезу за тобой даже на вилы, но змей подери, ты иногда становишься психом. Теперь я верю, что ты лезешь туда не за сокровищами… Впрочем, об этом мы не станем говорить, иначе я заблюю тут все. Мне после вчерашнего все еще нехорошо. Прошу принять во внимание: я лезу туда за сокровищами.
Гелберт смотрел на меня, я — в огонь.
— Как дела у… — я осекся. Потом взглянул на Рема, засмотрелся, как тот отгрызает коготь с большого пальца ноги, и выдавил: — …у купеческой гильдии?
— Что? — удивился Гелберт. — У купеческой гильдии?.. Ах, у этой купеческой гильдии. Она вошла в ложу Леты.
— Что?! — выдохнул я.
— Да, — коротко кивнул Гелберт. — Я не видел ее до этого два нереста. Потом она появилась на несколько дней, но узнал я не от нее. Она тогда прошла мимо, даже не обратив меня внимания. А теперь… Насколько я знаю у гильдии глубокое проникновение. Настолько секретное, что даже наши не все знают. Мне это ни к чему, — сказал он вдруг со злостью. — Я вполне неплохо чувствую себя корректором.
— Но почему? — в растерянности спросил я. — Какого змея ей там понадобилось?..
Чудовищный рокот разорвал нашу ярмарку эвфемизмов. Рем, довольный, улыбался. Его покинули души молочных поросят.
Надо брать пример с Рема, подумал я уныло. Никто ведь не заставлял нас слезать с пальмы. В конце концов, нас всегда находят испытания, а когда их нет, мы придумываем их сами. Вот у Рема с этим никаких проблем. Нет, и вероятно не будет.
— Не будет! — радостно воскликнул Рем.
Я оторопело уставился на него:
— А?
— Я же тебе говорил, Гелберт, он не будет в это ввязываться, — произнес Рем нагло и вызывающе. — Ты только взгляни на это скорбное личико… Змеев трус, не морочь нам мозги!
Ты, недалекий маленький мерзавец, пронеслось у меня в голове, ты своим примитивным хуком просто доказал, что тебе самому страсть как загорелось пробраться туда.
— Ты, недалекий маленький мерзавец, ты своим примитивным хуком просто доказал, что тебе самому страсть как загорелось пробраться туда, — произнес я с обиднейшей снисходительностью в голосе.
— Я ушлый кусок грязи со стен этого трухлявого города, Престон, — клацнул зубами сухолюд. — А ты… Ты мальчишка, который не знает, что это там болтается у него между ног. Сдается мне, я просто обязан пойти с тобой, чтобы старик потом не оштрафовал меня за потерю напарника. Мне нужны деньги, ведь девочки святой девы Эсальты, должны на что-то жить…
— Ты занялся благотворительностью Рем? — изумленно спросил Гелберт.
— В наше время это называлось полировкой посоха Могучего Джэда Джабира, — ухмыльнулся я. — Да, Гелб?
— Я… Не припоминаю… Какой посох?
— Это ведь ты сам придумал, — хохотнул в мою сторону Рем, хлопнув себя по колену ладонью. — Когда убедил ту магго-бабу, что это является частью ритуала вызова Могучего Джэда!
— Ты разбираешься в колдовстве, Престон? — уважительно осведомился Гелберт.
— Не-е-ет, — протянул я, припоминая. В маггинессах есть… В них, знаете ли, есть энергия, господа. Главное не оставаться с ними надолго, а то можно заполучить третий сосок или щупальца в паху, хватанув излучения. — То есть я кое-что читал. Но в общем-то… Ха, трудновато было. Особенно когда она хотела забрать посох с собой.
— Точно! — Рем смеялся искренне как ребенок.
— Не понимаю, — сконфужено улыбался Гелберт.
— Не обращай внимания, брат, — сказал я. — Просто мы свиньи. Да Рем?
— Это не так плохо как может показаться, — заметил сухолюд неожиданно серьезным тоном. — Свиньи никогда не лицемерят. Они искренни во всех своих побуждениях. Если они хотят есть — они едят. Если они хотят любви — они делают любовь. Если свинья хочет укусить — она кусает. И никаких компромиссов!
— Да, — согласился я гордо.
— Да, — поднялся Рем.
Гелберт усмехнулся, шевельнув усами.
— И сегодня мы хотим покорить Миркон, — проговорил я, поднимаясь вслед за Ремом. — Гелберт, брат мой, после всего выше сказанного молви нам, каковы, по-твоему, наши шансы? Только честно.
— Вы покойники, — спокойно ответствовал Гелберт. — В перспективе: ходячие.
— Нам говорят это почти каждый день, — фыркнул Рем, уходя в темноту. — По ночам в два раза чаще. Пойдем Престон. Пойдем пока я не протрезвел, и не… И не обрел здравый смысл.
— Удачи, — пожелал вслед Гелберт. — Вот так-то, — все это время он не спускал с меня пронизывающего взгляда, и я вдруг кое-что понял, точнее вспомнил.
— Пять нерестов прошло, — сказал я зачем-то.
— И ничего, заметь, не изменилось, — Гелберт накинул капюшон. — Да было время моего триумфа. Почти три нереста, я был ее фаворитом. Но, в конце концов, все остались при своем. И будем мучиться пока ты…
— Я?
— Да, ты… — из-под капюшона сверкнули две маленькие молнии. — Пока ты не вернешь все, как было!
Это было детское заявление. Детское и невыполнимое. Гелберт, разумеется, это понимал, но слишком уж долго он сдерживался. Это понимал я.
— Если б я мог! — говорил мой друг, стискивая складки капюшона. — О Первый, если бы я только мог! Но я ничего не могу сделать! Знаешь, я до сих пор не понимаю, хочу я набить тебе морду, или нет… Наверное хочу. Но ведь и это ничего не даст.
— Прекрати…
— Теперь уже поздно. Все пропало.
— Хватит Гелберт!
— Так что же мне делать?! Хладнокровный тебя подери, Престон! — закричал вдруг Гелберт голосом Магутуса. — Он еще спрашивает «почему?». Конечно же из-за тебя, идиот! Она пошла туда, чтобы ей отсекли все то, что у нее нарывало в памяти! И что мне теперь с этим делать?!
— Я не знаю, — ответил я мрачно. — Я ничуть не умнее тебя. Наверное, все так и должно быть. Она сама тогда приняла решение. А что касается твоих чувств… Испытания всегда находят нас, а если их нет, мы придумываем их сами. Ты должен понимать, что я ничем не могу тебе помочь. Я не волшебник. Всего лишь вор.
— Я понимаю, — немедленно откликнулся Гелберт, но после этого сгорбился и надолго замолчал.
— Мне пора идти, — сказал я негромко. — Будешь сидеть тут? Там под камнем похожим на нос Рема есть небольшой тайник. Кое-что выпить.
— Спасибо, — Гелберт через силу мне улыбнулся. — Не будем прощаться, я верю, что у тебя получиться не погибнуть и вернутся. Как только появишься в городе, оповести меня. За тобой должок. Помнишь?
— Конечно.
Я похлопал его по плечу и пошел своей дорогой.
За спиной трещал костер. А еще чужие чувства. Гелб был прав, ничего не изменилось. Просто на гниющей массе наросла трава.
Глава 4. Золотой фарс легенды
«Ложь растет вместе с человеком. И чем выше взбирается он, тем опаснее становятся цели его лжесловия».
Крег Парс. «Человековедение»
***— Престон!
— Нушыво?
- Смотри, смотри! Черная древесная жаба!
- Ыжу.
— Говорят, если такую жабу поцеловать, не миновать тебе удачи!