Икс равно (СИ)

Из треклятой комнаты выскочил всклокоченный Талгат. Собравший последнее самообладание Юрец нацепил равнодушно-высокомерную маску и даже бесстрашно посмотрел тому в лицо. Талгат заозирался как-то беспомощно, потирая ударенный бок. Мысленно перекрестившись, Юрец влез в кеды в прихожей, не шнуруя, выудил куртку из сваленных в углу вещей и на деревянных ногах пошагал к двери. Сквозь шум в ушах он уловил окрик Талгата и заторможенно развернулся всем корпусом.
– Кед потерял! – сказал тот, и, видимо, уже не в первый раз.
Спустившись на пролёт, Юрец остановился, чтобы восстановить дыхание. Страх, что его раскроют, начал потихоньку разжимать горло. Он опустил глаза и рассеянно уставился сначала на кед в руке, на босую ногу, потом на выпирающую ширинку и резюмировал:
– Золушка, блядь.
========== Глава II ==========
Первые несколько часов – пока дошёл до дома, пока стоял под душем, пока крутился в кровати – Юрец гонял в голове случившееся исключительно как дикий кошмар. Вот как бы он попал в капкан к семейке плотоядных мутантов в каком-нибудь медвежьем углу. Спасибо, что живой, в общем. И только под утро, в зыбкой дрёме, резко накрыло каким-то режущим стыдом. Он аж сел на кровати, уткнувшись носом в ладони.
У всего должна быть какая-то причина, но Юрец не мог найти её в конкретном пиздеце. Он скосил глаза на своё размытое отражение в витражной дверце книжного шкафа. С бабой его ну никак не спутаешь. Рост, конечно, не выдающийся, но фигура – тут уж извини. И широкие плечи, и крепкие руки и никаких жирных ляжек или мягких сисечек, как у Барашкова какого-нибудь. Юрец с неприязнью отвёл глаза, вспоминая. А сам-то что? Тихушничал, то кувыркаясь на перинах, то замирая в объятиях. Да ещё и рот раззявил!
Он свесил голову с кровати – показалось, что сейчас блеванёт. Пульс в ушах бухал, будто в дверь кто колотил. Вспышки чётких воспоминаний шибали и шибали, как молнии позора. Утомившись висеть, Юрец откинулся обратно на подушку, глубоко задышал в надежде выдохнуть эту вибрацию, от которой трясло, как подтаявший студень. Лучше бы к каннибалам, вот ей богу.
У Юрца вот как обстояло с сексом, если вкратце. По пацанским меркам, начал он уже в преклонном возрасте – в 19. У одноклассника жена уже была вторым беременна, когда Юрец наконец совокупился с девушкой на заднем сиденье Матиза. Девушка ему не особо нравилась. Да она и сама себе, похоже, не нравилась, поэтому вела себя довольно агрессивно, будто заранее обижаясь на него за что-то. Возможно, этот нервный порно-дебют определил его увлечение на следующий год – бег. Побыстрее и подальше. Закалённый беговой дорожкой в спортзале, Юрец носился вихрем по всем марафонам и благотворительным состязаниям, частенько отхватывая медали. Между забегами он обзавёлся скромной девушкой из параллельной группы, но на очередном финише она его не встретила. Зато Юрец её потом встретил. С Талгатом. Да и тут бы плевать, не последняя же. Но вот вторую упорхнувшую к Талгату дамочку Юрец уже не стерпел.
«И знатно гаду отомстил», – уныло подумал он сквозь мутную тошноту.
Юрец рассеянно оглядывал пыльные фосфорные звёзды, приклеенные на потолок лет десять назад. Думать о произошедшем было гадко, но когда мысли начинали закручиваться сами собой в какие-то зыбкие спирали, всплывало пугающее чувство какой-то сладости. Необъяснимая заторможенная вовлеченность, с которой Юрец перекатывался по покрывалам в тёмной комнате, не имела никакого внятного объяснения.
В коридоре мама зашуршала курткой, вжикнула молнией на сапогах – на работу уходит. Вообще, вечеринка в среду порой таит в себе конкретную западлу. Если угораздило отличиться, то свидетели фурора со свежими ещё воспоминаниями встретятся с тобой в коридорах универа уже через несколько часов. С невыносимым желанием попиздеть о пережитом с тобой и чуть-чуть с отделением машиностроения.
Юрец ещё раз подробно прокрутил в голове свой побег – не мог ли кто его засечь всё-таки? С Талгатом была отдельная песня. Если тот понял, что клеит парня – то он вообще урод и пусть сам теперь ссыт. А если не понял – то, похоже, Юрец грамотно его запутал своими шпионскими уловками. Юрец прочекал новостные ленты друзей и, не обнаружив никаких сенсаций, поплёлся на учёбу.
 
По всем повадкам в универе Юрец смахивал на террориста-смертника. По коридорам он практически крался, то и дело оглядываясь, а в аудиториях гнездовался в самых дальних углах. Когда ко второй паре подтянулись почти все вчерашние гуляки, стало ясно, что Юрец опасался зря – никто не упомянул ничего подозрительного. Облегчение было неимоверное. Показалось, будто врач, только что объявивший о последней стадии неизлечимой болезни, вдруг выхватил результаты анализов у тебя из рук со словами: «Ой, это не ваши».
Осмелев, он расслабленно направлялся в столовку, когда его окликнули сзади по имени. И он как-то сразу понял кто, не оборачиваясь. Окрик словно воткнулся ледяной иглой в позвоночник – ноги сразу ослабли. Юрец хотел было ускориться, чтобы выскочить на лестницу, но его уже цапнули за рукав. Перед глазами выросла длинная жердь Талгата.
– Ты же Юра? – уточнила жердь, вежливо улыбаясь.
Юрец неуверенно скривился, потянул к себе пленённую руку.
– А чо?
Талгат выключил улыбку и серьёзно сказал:
– Дело есть.
Он практически выпнул продолжающего «чокать» Юрца на лестничную площадку и прихлопнул коридорную дверь ногой. Юрец проводил глазами закрывшуюся высоченную дверь и покосился на окно, словно примеряясь. Башка очень вовремя опустела, будто сито. Страх навалился на него стылой глыбой, придушил до лёгкой тошноты. Юрец посмотрел Талгату в лицо и вообще не к месту подумал, что приставь к его башке треугольные ушки – получится кошак. С его формой глаз и скулами. Вот такая херня в голову лезла. А кошак тут и говорит:
– Слушай, мы ведь с тобой у Ани вчера виделись? Ну, то есть виделись, да. У меня к тебе вопрос жизни и смерти.
«Интересно, чьей?» – подумал Юрец, а сам кивнул серьёзно. Мозги заворочались. Подумалось, что с таких заходов на опасные темы не трут. Морду бить в универе не посмеет, а начнёт лапать – так вон окно рядышком. Юрец приосанился, заставив Талгата немного отступить, сурово уточнил:
– И?
Тот заправил за ухо длинную косую пижонскую чёлку и сказал, понизив голос:
– Ты видел, что за девушка вышла из спальни в коридор передо мной?
Юрец настолько не ожидал такого поворота, что даже нервно реготнул. Девушка! Какой прекрасный и логичный выход! Сейчас Юрец сдаст ему какую-нибудь кралю из тех, что были в гавнецо вчера, и можно выбрасывать эту дичь из головы!
На его лице, видимо, отразилась такая сатанинская радость, что Талгат едва заметно сдвинул брови, не втыкая.
Юрец чувствовал себя свидетелем, распираемым желанием сотрудничать со следствием. Жалко, что сведений-то у него и не было. Он вальяжно откинулся спиной на стену, смакуя облегчение, но прилипала Талгат портил ему весь расслабон, нависая над ним с навязчивым ожиданием. Ах, да. Юрец попытался сосредоточиться. Кто там был самый пьяный?
– Вроде… Светка Руднева, – перебирая картинки в памяти, пробормотал он.
И решил за Светку не переживать, она Юрцу только спасибо скажет. Наверное. Раз он так им всем сдался. Мысль про сдающегося всем Талгата опять разозлила: и чего в нём нашли? Кидается, как ополоумевший, кусается, тискает – просто маньяк.
– Руднева?.. – неприязненно-удивленно проговорил маньяк.
Юрец злорадно закивал. Ишь ты, расстроился. А кого хотел, Анжелину Джоли?
Талгат засунул руки в карманы джинсов, нахохлился. Зыркнул на Юрца, будто тот его обидел, и только хорошее воспитание не позволяет Талгату назвать того мудаком. Юрец по-крабьи переместился левее по стенке, пытаясь обойти осознающего жестокую реальность горемыку.
– Пошёл я, – буркнул Юрец и зачем-то кинулся по лестнице вверх, хотя следующая пара была на первом.