1918 год: Расстрелянное лето
– Это вы бросьте, Вадим Андреевич. Зовите по имени-отчеству. Вот если по службе нам доведется встретиться, то тогда извольте по чину обращаться, а сейчас мы с вами просто попутчики, и как ляжет наша дальнейшая судьба, один Бог знает. Я, собственно, чего решил к вам обратиться. Вы же там были? Расскажите.
– Там? На том свете, что ли? – уточнил я.
– Вам лучше знать, Вадим Андреевич. Но уж больно мне интересно, что там? Если это нечто личное или тайное, то я не настаиваю.
– Нет тут ничего тайного, а вот непонятного много, – и я рассказал подробно про свой сон-явь.
Подполковник довольно долго молчал, думая о чем-то, а потом сказал:
– Вот вы сказали про выбор. Вас кто-то спросил?
– Нет. Ни вопроса, ни голоса не было. Просто, я как-то понял, что мне предстоит сделать выбор.
– Значит, не каждому это Бог дает, – неожиданно сделал свой вывод Донской. – И это правильно. Вот только теперь вам надо думать: почему Господь над вами смилостивился? Это знак свыше, и вам его надо обязательно понять.
«Мне бы это тоже это хотелось…» – и тут снова мои мысли перебил громкий голос Донского:
– Штаб-ротмистр знаки подает! Может, воду нашел!
Дело в том, что при нашем поспешном бегстве мы забыли про воду, а после засады нашли в телеге трехлитровый бидон со спиртом и четыре фляжки, которые наполнили водой. Лошадей тогда напоили, но после четырех часов непрерывной скачки под палящим солнцем мы и лошади хотели пить, а тем, что у нас осталось, не хватило бы напоить даже одну лошадь. Вдруг кони, вытянув морды, как-то странно зафыркали, а подполковник неожиданно для меня перевел их поведение на человеческий язык:
– Точно-точно. Воду наши лошадки почуяли. Где-то тут недалеко. Да вон и наш барон скачет.
Фон Клюге даже в красноармейской форме имел залихватский вид гусара. На голове кубанка с красной лентой, снятая с командира-кавалериста. За спиной кавалерийский карабин, накрест, через плечо перекинут ремешок, на котором висит деревянная коробка с маузером. Вот только лицо подвело бравого гусара. Сплошные синяки и кровоподтеки.
– Есть вода, – он показал рукой. – Там овраг. Низина и кусты густо растут. Я не приближался, но следов вроде нет.
Ключ мы нашли, вот только при этом наткнулись на секрет красных. Не было у господ офицеров навыков следопытов, да и замаскировались большевики хорошо. Нас они заметили уже давно, вот только понять никак не могли, кто это по степи шастает. Малое количество людей, красноармейские звездочки на фуражках, избитые лица и тачанки, по которым точно не скажешь, что это господа офицеры или бандиты катаются по степи. После короткого совещания красные бойцы решили, что это, скорее всего, анархисты, так как все они все с придурью, а когда марафетом зарядятся, так и вообще…
Мы уже подъезжали, как из кустов неожиданно поднялся красноармеец и поднял руку, приказывая остановиться.
– Стоять! Кто такие?!
– От белых гадов из плена бежим! – брякнул я первое, что пришло мне в голову. – Здорово, товарищи! Сволота золотопогонная мордовала нас! Чуть со свету не сжила!
– А чего форма на вас новая, раз с плену бежите?!
– Так отряд наш порубленный, как есть, нашли, – скороговоркой продолжил врать я. – Видно, бандюки налетели и порубали. Бой там был страшный. Десятка два побитых было.
Я понял, что заврался окончательно, и уже не знал, что говорить дальше, как вдруг неожиданно раздался выстрел и красноармеец рухнул на землю с простреленной головой. Донской успел еще раз выстрелить, до того как по нам ударил пулемет, а затем заговорили винтовки. Опередив на мгновение выстрелы, я прыгнул с тачанки, сразу уйдя в перекат, в надежде на то, что густая и высокая трава скроет меня. Мельком успел заметить, как, погоняя лошадь, уходит в степь штаб-ротмистр, как упал с тачанки Донской. По глухому удару тела о землю можно было сказать, что это падал уже мертвец. Слышал полный боли крик доктора, затем ударил отдельный винтовочный выстрел. Возможно, стрелял подпоручик или просто красные добили одного из моих попутчиков. Все это мозг отметил автоматически, чтобы дать понять: я остался один на один с засадой красных, вооруженной винтовками и пулеметом. Не теряя времени, сразу пополз, забирая влево, чтобы тачанка хоть как-то прикрыла меня. Ударил выстрел, недалеко от меня свистнула пуля, кто-то выстрелил наугад, пытаясь проверить меня на испуг. Вдруг испугается и побежит, а тут мы его, голубчика, и возьмем на мушку. Я замер, весь превратившись в слух. Наступила относительная тишина. Было слышно, как жужжит над цветком шмель.
«Сейчас они должны послать пару-тройку человек для контроля. Вот и они…»
За треском кустарника послышался легкий шум шагов, которые осторожно приближались ко мне. Расклад был явно не в мою пользу. Враги настороже, готовы стрелять. Шаг, шелест травы, еще шаг… Тело напряглось, пальцы сжали рукоять револьвера, как вдруг раздались винтовочные выстрелы, а им в ответ ударил пулемет. Я мгновенно среагировал на сложившуюся ситуацию, даже не понимая, что сейчас произошло. Резко привстал и, выбросив вперед руку, дважды нажал на спусковой крючок, целя в двух отвлекшихся на выстрелы красноармейцев, а уже в следующую секунду вскочил и со всех ног кинулся, петляя, в сторону кустов. В мою сторону ударил выстрел, но для бойца мой рывок явно оказался неожиданным, поэтому, торопясь, он промахнулся, а я тем временем уже добежал до кустов и упал в траву, при этом отметив, что один из двух подстреленных мною красноармейцев громко, с надрывом стонал.
«Это хорошо. Отвлекает их внимание. Так сколько их осталось?»
Но на этот вопрос враги ответили сами. Выстрел. Снова выстрел, щелчок затвора, выстрел. Мой мозг сразу принялся за работу: отмечал, фиксировал, сопоставлял.
– Он туда побёг! Сам видел! Климов, заходи слева!
– Симагин, что там?
– Кончил я эту суку белую. Вон тварь валяется, вместе с ево конем.
– Симагин, мать твою, разверни пулемет и ударь по этим кустам!
Послышался треск кустов и тяжелое дыхание солдата, перекатывающего пулемет. Все их действия были бесполезны, так как они не видели меня, а значит, не могли контролировать обстановку. Правда, от случайностей и я не застрахован. Под их крики я спокойно зарядил барабан револьвера и снова отполз метров на десять. Меня и чекистов разделяли кусты, которые не были для меня препятствием, так как я умел стрелять на звук так же хорошо, как если бы они были от меня в прямой видимости. Я смотрел на плотный кустарник, а сам видел живых людей, считывая приблизительное расстояние до них, при этом учитывая нашу разницу по высоте. Непонятно для меня было только положение пулеметчика. Небольшая разница в высоте – и моя пуля уйдет рикошетом от его щитка. Вдруг неожиданно в мою сторону ударила длинная очередь, срезая ветки и листья, которая прошла правее от меня, вслед за ней ударил винтовочный выстрел.
– Климов! Что, попал в гада?!
– Та не…
В этот момент я вскочил и всадил по две пули в кусты, стреляя на голоса бойцов. Ответом были глухие шлепки от падения тел, а затем раздался долгий протяжный стон.
– Сашко! Брат! Погоди! Не умирай! – вдруг надрывно закричал пулеметчик.
Я слышал, как он вскочил и побежал. Снова перезарядил револьвер, слушая, как причитает пулеметчик над телом умирающего брата.
– Сашко! Братишка, что я нашей мати скажу?! Сашко!
Под эти крики я обошел кустарник и вышел ему за спину. Видно, в этот самый момент его брат умер, потому что до этого он поддерживал его голову, а тут осторожно опустил на траву и заплакал, но уже в следующую минуту вскочил на ноги и затряс в воздухе руками. Пальцы были сжаты в кулаки приличных размеров.
– Тварь!! Сука золотопогонная!! Мать твою!! Где ты есть!! Выходи! Руками порву! Горло перегрызу!! Мать твою!..
– Я здесь!
Пулеметчик, резко развернувшись на мой голос, попытался выхватить из кобуры револьвер, но в этот самый момент тяжелое лезвие немецкого штыка вошло ему в грудь. Быстро осмотрелся. К моему удивлению, лошадей было только две. А где тачанка? Пулемет стоял на ровной площадке, для которой специально срезали грунт. Рядом с ним в землю были воткнуты две саперные лопатки. Классическая засада. Вот только на кого? Хмыкнув, стал выбираться из оврага. Выжить я выжил, но радости не чувствовал, так как остался один. Оружие было, направление, хоть приблизительно, но я знал, а вот с лошадьми мне никогда не приходилось работать. За ними нужно ухаживать: кормить, поить, запрягать. Да, я смогу поехать на тачанке, но если придется убегать, то без навыков моя попытка изначально будет провальной, хотя за время короткого совместного путешествия старательно подмечал и анализировал действия Донского, который правил лошадьми.