Испорченность (ЛП)

Хотя он был по меньшей мере в пятидесяти футах от меня, в этот момент я видела только его.
Я не знала этого человека, не знала его имени и вообще ничего о нем. Тем не менее, его взгляд заставил мою кожу нагреться, в то же время, холод поселился во мне, и внутренности скрутило.
Ощущение было неописуемым.
Это…
Страх?
Притяжение?
Любопытство?
Ужас?
Волнение?
Когда он выпрямился, стало ясно, что он тоже меня видит. Более того, он следил за каждым моим движением.
Издалека и в свете банкетного зала его глаза казались темными, или, возможно, это было лучшим описанием его выражения.
Покачав головой, я моргнула и заставила себя отвернуться.
— Лорел… — Расс накрыл мою руку своей. — Все будет хорошо. Если доктор Олсен хочет, чтобы мы поговорили, я это сделаю.
— Что? — спросила я, поворачиваясь к Рассу, который продолжал вести нас вперед.
Доктор Олсен заговорил, хотя слова не доходили до меня. Мой разум был поглощен этим человеком, которого я не знала.
Я обернулась через плечо, ища то место, где он только что был. Он исчез. Я его себе нафантазировала?
Нет, по тому, как скрутились мои внутренности, я поняла, что он настоящий. Кто он такой?
Глава 3
Лорел
Покорно стоя по одну сторону от доктора Олсена, а Расс — по другую, мы были выставлены напоказ. Ко мне вернулись мысли об аукционе. Наверное, я прочитала слишком много мрачных любовных романов, но это не помешало мне вернуться к этой унизительной мысли. Я попыталась думать о чем-нибудь другом.
Образ человека с напряженным взглядом материализовался в моем сознании. Кто он такой? Наблюдал ли он за нами сейчас? Почему меня это волнует?
Мои щеки вспыхнули, когда все взгляды в комнате уставились в нашу сторону.
Доктор Олсен продолжал говорить о том, каких успехов мы достигли в наших исследованиях, отвлекая мои мысли от этого человека и от работы всей моей жизни. То, что он говорил, и то, как много он мог сказать, делало его речь немного запутанной. И Расс, и я снова и снова обсуждали это с ним. Были детали того, что мы делали и что обнаружили, которые были засекречены. Некоторые люди в этой комнате представляли конкурирующие проекты. Он мог говорить в общих чертах, а не в деталях.
Он шел по тонкой грани, прося денег. Не похоже, чтобы доктор Олсен мог гарантировать, что наша формула подавит появление травмирующих воспоминаний, не ослабляя инстинкт самосохранения.
Мы еще не достигли таких высот.
Способность сделать это заявление была тем, к чему мы стремились и были ближе, чем когда-либо прежде. После уточнения и проверки мы поверили, что наше соединение может быть революционным. Потенциально оно могло изменить психиатрическую помощь при посттравматическом стрессовом расстройстве, ПТСР, в том виде, в каком мы это знали, в то же время позволяя пациентам, пережившим травматический опыт, вести нормальную, беззаботную жизнь.
Утверждать, что мы достигли окончательных результатов, было еще невозможно. Сначала мы должны продолжить наши исследования и собрать дополнительные клинические данные. В настоящее время различные эффекты были слишком неопределенными, чтобы идти в прессу с подробностями. Причина этого собрания заключалась в том, чтобы получить финансирование, которое могло вывести нас на следующий этап.
Переход от теории к реальности требовал больших денег. За последние несколько лет мы потратили значительную сумму. Университет действовал в рамках ограниченного бюджета, а наш просто трещал по швам.
У институционного наблюдательного совета были свои требования. Расширенные клинические испытания требовали дополнительного преподавательского состава. Помимо университетских существовали федеральные правила, которым необходимо было соответствовать. Нам нужна была помощь.
Недавно мы столкнулись с некоторыми неожиданными и противоречивыми результатами, которые требовали решения. Все требовало дополнительного финансирования.
 
Люди в этой комнате — те, что пялились на нас — имели большой капитал, и, по словам доктора Олсена, нам нужно было вести себя хорошо, чтобы получить то, что мы могли.
— Доктор Карлсон, не могли бы вы ответить на вопрос?
То, что доктор Олсен назвал меня по фамилии, вывело меня из задумчивости. Тепло огней, светивших в нашу сторону, добавляло мне беспокойства. Как спящий студент, застигнутый профессором, я оказалась в ловушке. Я не слушала и понятия не имела, что он хочет от меня услышать. Помимо размышлений об ограничениях на то, что мы могли бы сказать о наших исследованиях, я осматривала комнату в поисках человека, которого видела раньше.
С притворной улыбкой я повернулась к нашему декану.
— Я хотела бы убедиться, что правильно расслышала вопрос. Не могли бы вы повторить?
В и без того тихой комнате воцарилась мертвая тишина, когда доктор Олсен потянулся к микрофону.
— Мистер… Синклер из «Синклер Фармасьютикалз»… — Он указал на человека в передней части комнаты, — …спросил, сколько времени пройдет, прежде чем соединение будет готово к патенту.
Мои глаза расширились, когда он заговорил, поклявшись про себя сказать доктору Олсену все, что я думаю о том, что он поставил меня в неловкое положение. Это было его шоу. Мы сказали ему, что говорить. Я подумывала о том, чтобы повернуться к Рассу и позволить ему спасти меня, но и этого не сделала. Этот вопрос пришел ко мне. Я знала об этом проекте больше всех.
Я посмотрел на человека перед сценой.
Я упомянула о присутствии соперников. Судя по тому, что нам говорили, «Синклер Фармасьютикалз» был одним из крупнейших. Они проводили аналогичные исследования. Ходили слухи, что они не так продвинулись в своих открытиях, как мы. Они не были готовы к клиническим испытаниям. Ни для кого не было секретом, что они хотели заполучить нашу формулу и искали ее годами, пытаясь опередить нас в патентовании.
Мы побеждали. Напрашивался вопрос: зачем доктор Олсен пригласил Дэмиена Синклера на эту встречу?
Посмотрев на аудиторию, я перевела дух, расправила плечи и начала:
— Как большинство из вас знает, процесс патентования очень длительный. У нас есть еще одна проверка, которую нужно сделать, прежде чем мы будем готовы совершить этот шаг.
— Год? — спросил мистер Синклер.
— Сэр, это трудно…
— Два года? — снова спросил он. Повернувшись к остальным, он продолжил: — Как вы думаете, сколько денег потребуется для финансирования исследований без определенного графика?
— Мистер Синклер, у нас есть график, — сказала я, выпрямляя шею.
Толпа передо мной начала роптать.
— Это не… — речь мистера Синклера прервалась на полуслове, когда человек, которого я видела в дальнем конце комнаты, шагнул вперед и повернулся к толпе.
Одетый во все черное, от сшитого на заказ костюма до шелковой рубашки, он был на несколько дюймов выше мистера Синклера. Его огромные размеры требовали тишины в комнате. Поднятие руки завершило его невысказанную просьбу.
Мое дыхание сбилось, когда он повернулся ко мне.
Я ошиблась насчет его глаз, когда думала, что они темные. Они были ярко — зелеными, и в свете ламп они переливались золотом. Хотя их цвет не был темным, выражение его лица было пронизывающим, даже подавляющим. Я была не единственной, кто это чувствовал. Одним только взглядом он лишил мистера Синклера дара речи.
— Леди и джентльмены, — сказал таинственный мужчина, — я хотел бы услышать больше от доктора Олсена, как, я уверен, и вы. Придет время для обсуждения деталей. Если я намерен вложить деньги в это интересное и многообещающее предприятие, я бы предпочел свести к минимуму публичную информацию… — Он повернулся к мистеру Синклеру. — … и сохранить ее в тайне. Я уверен, что вы согласитесь. Доктор Карлсон по понятным причинам ограничена в том, что она может сказать. Я, например, чрезвычайно заинтересован. Если это не так, речь может остановить сейчас. — Его взгляд остановился на мне. — Я предлагаю одиночное предложение о финансировании исследований доктора Карлсона и доктора Картрайта.