Фальшивая империя (ЛП)

Это не делает его менее чуждым, устаревшим понятием для людей, которые живут в нормальном мире. Последние два года Надя встречается с одним и тем же парнем. Финн — милый, скромный коренной житель Нью-Йорка, который учится на последнем курсе юридического факультета Нью-Йоркского университета. В настоящее время Софи встречается с сердечно-сосудистым хирургом по имени Кайл, который, похоже, настоящий профан. По ее словам, его ловкость компенсирует все, чего не хватает его личности.
Мой разум блуждает в глупых мыслях, пока я пристально смотрю на свой стакан. Например, хорош ли Крю в постели. Он похож на парня, который ожидает минета, не думая о взаимности, и всегда кончает первым.
Скорее всего, я это выясню.
Мой коктейль заканчивается за один присест.
— Я сейчас вернусь, — я встаю и иду в направлении туалетов.
Я уверена, что Надя воспользуется этой возможностью, чтобы допросить Софи о моей предстоящей помолвке. Как только я услышала, что мой отец встретился с семьёй Крю, я поняла, что у меня нет ни малейшего шанса скрыь это от них — от кого бы то ни было — еще долго. Ни одна из наших семей никогда не подтверждала помолвку. Слухи нужно подпитывать, чтобы они распространялись.
Мой отец сам уже много лет не обсуждал со мной эту тему. Он предполагает, что я без вопросов сделаю то, что он хочет, когда придет время, и на этот раз он прав.
Проходя по клубу, я чувствую на себе пристальные взгляды. Мини-платье с золотыми блестками, которое на мне, не должно сливаться с обоями. В последнее время работа отнимала у меня большую часть времени. Единственная причина, по которой я ушла из офиса до одиннадцати вечера, — это то, что сегодня у Андреи день рождения. Никто из сотрудников редакции моего журнала, включая ее, не уходит раньше меня.
Я ушла в семь, что для меня неслыханно. Я встретилась с Надей и Софи за суши в новом месте в Виллидж, и мы оказались здесь, как я и предполагала. Прийти в «Пруф» и пообщаться с молодыми, богатыми и знаменитыми Нью-йоркцами — в новинку для двух моих компаньонок. И в меньшей степени для меня, учитывая, что я посещала подобные места задолго до того, как мне это было разрешено по закону.
Коридор, ведущий к туалетам, пуст и освещен приглушенными колоннами через каждые несколько метров. Мои туфли на шпильках отбивают ритмичную мелодию по расписанной вручную плитке и ведут в гостиную, которая служит входом в уборные. Я прохожу мимо обтянутых бархатом кресел, едва удостоив мебель взглядом, прежде чем запереться в одной из кабинок, расположенных как отдельные комнаты. В каждом туалете есть своя раковина и унитаз. Одну стену украшают рамки с сухоцветами, а другую — длинная полка с множеством дорогих спреев, мыла и лосьонов.
Я мою руки, когда слышу характерный стук приближающихся каблуков и приглушенный ропот женских голосов. Я выключаю воду и вытираю руки одним из пушистых полотенец из корзины рядом с раковиной, прежде чем бросить его в другую корзину. Одна из женщин жалуется на свои волдыри. Другая говорит бессмысленно и быстро, давая понять, что уже переборщила с выпивкой. Напиться в таком месте, как это, стоит немалых денег, так что я, вероятно, знаю ее.
Я открываю клатч и достаю тюбик помады, чтобы нанести на губы свой фирменный оттенок красного. Даже если бы у меня не было ничего общего с названием оттенка, мне нравится думать, что я все равно была бы той женщиной, которая ходит с алыми губами.
Это моя отличительная черта.
— Ты видела, что Крю Кенсингтона здесь? — спрашивает третий голос. Моя рука застывает на полпути к нижней губе.
— Его трудно не заметить. Анна Сент-Клер подошла к нему через несколько секунд. — Это удивительно трезвое предложение исходит от женщины, которая несколько секунд назад несла какую-то чушь о премьере какого-то фильма.
— Я удивлена, что он здесь. Он нечасто выходил в свет. «Кенсингтон Кансалдид» только что купила новую компанию по производству электроники. Разве он не берет управление ею на себя ради своего отца, вместе со всем остальным? Это как пощечина Оливеру.
 
— Думаю, это обычные сплетни. Например, как помолвка со Скарлетт Эллсворт.
— Нет, я слышала, что это правда. Он действительно собирается на ней жениться.
— Тогда почему он до сих пор этого не сделал? — спрашивает женщина, которая раньше жаловалась на свои каблуки.
— Может быть, Крю пытается выбраться из этого. Она не совсем в его вкусе. Он любит, чтобы его женщины были немного... свободнее, — она смеется. — Не как принцесса с Парк-авеню.
— Кого это волнует? Он по-прежнему будет спать со всеми подряд, только с несколькими лишними миллиардами в кармане.
— Боже, ты можешь себе представить, что у тебя столько денег? Скарлетт так повезло.
— Она же так же богата, как и он, — уточняет одна из них.
Я улыбаюсь. Я богаче. Крю должен разделить свое наследство со своим старшим братом Оливером. Я же единственный ребенок в семье.
— Насколько жадной она может быть? Разве у нее и так недостаточно денег?
Они ревнуют, и пьяны. Но все же я хочу прочитать им лекцию о лицемерии. Крю не жадный? Только я?
— Она даже не настолько хорошенькая. Я никогда не видела, чтобы она улыбалась или флиртовала, никогда. На праздничной вечеринке у Вальдорфов она весь вечер говорила о делах. Маргарет сказала, что ей было безумно скучно с ней.
— Маргарет всегда скучно. Я бы тоже была такой, если бы была замужем за Ричардом.
— Я просто говорю, что она, вероятно, не сможет заставить кого-то другого жениться на ней. Ее отцу нужно было размахивать миллиардами, чтобы поймать добычу. Жалкий.
Я закрываю колпачок помады и бросаю ее обратно в клатч, засовываю сумку под мышку и открываю дверь, чтобы направиться в гостиную. Быть предметом сплетен для меня не в новинку. У всех есть нездоровая одержимость богатством и властью — и у тех, у кого они есть, — даже если они говорят себе, что это не так.
Толстокожесть и притворство, пока вы не сделаете это чертой характера, являются необходимыми условиями для выживания в этом мире — особенно если у вас есть более высокие стремления, чем тратить трастовый фонд, что я и делаю. Никто не хочет иметь дела с трусом. Женщины не принимали большего участия в высших эшелонах общества. Бизнес — мужское дело.
Единственная причина, по которой у меня есть хоть какая-то опора в этом деле, — это тот факт, что я единственная наследница империи Эллсвортов. Осложнения во время родов помешали моей матери снова забеременеть. Даже такой бессердечный и равнодушный человек, как мой отец, не смог бы подать на развод только на этом основании. Однако это одна из главных причин, по которой он настаивал на моем браке с Кенсингтоном. Никогда не было никаких сомнений — по крайней мере, в его сознании, — что я удачно выйду замуж. Устаявшаяся элита не видит никакой ценности в том, чтобы их дети женились на ком-то, у кого меньше денег, чем у них. Женитьба на низших кастах. Особенно когда речь идет о сыне, который передаст фамилию следующему поколению.
Для моей семьи самыми близкими по статусу являются Кенсингтоны. Это соглашение выгодно для обеих сторон, и оно уникально. Обычно одна сторона выигрывает больше, чем другая. Больше денег, больше активов, больше статуса.
Крю — мой лучший вариант. У нас другая ситуация, потому что я тоже лучший вариант для него. У меня больше власти, чем у большинства женщин, вступающих в брак по расчету, и я не намерена уступать ни единого грамма этой власти.
Я выхожу из туалета с высоко поднятой головой. Все три женщины, сидящие на диване, кажутся мне знакомыми, но ни одно из их имен не приходит мне на ум сразу. Единственные общественные мероприятия, которые я посещаю, — это те, на которых я обязана присутствовать. Большинство представителей элиты Манхэттена чувствуют себя счастливыми, будучи приглашенными на бесконечное множество мероприятий, которые служат поводом показать, сколько денег они могут потратить за один вечер. Я посещаю только те вечеринки, где мое отсутствие было бы оскорблением.