Любовь со вкусом корицы (СИ)
— А я никогда не поздравляю отца. Но это не привычка, и не проблема с памятью. Я делаю это намеренно.
— Зачем?
— Когда мне было десять, папа избил меня как раз в свой день рождение, за то, что я стащил со стола ломтик колбасы предназначенный для гостей. Лупил с такой силой, что две недели я лежал в кровати и не мог даже до туалета дойти.
— Какой ужас! — Ахаю я, шокированная услышанным.
— Да. Но тогда я ещё не знал, что подобное будет происходить постоянно. Не так помыл посуду — получай ремня. Тройка по русскому — вот тебе, головой об стену.
— А мама? Она не заступалась за тебя?
— Пыталась по началу. — Усмехается невесело Лёша останавливаясь напротив “БМВ“—Но со временем перестала. В общем неважно. Садись в машину.
Я послушно забираюсь в салон и до самого дома пребываю в легкой растерянности от рассказа Лёши. Никогда бы не подумала, что такой как Соколов подвергался в детстве домашнему насилию. А главное, с какой легкостью он сумел это рассказать. Наверное, каждый второй ребенок в детстве испытывал что-то подобное. Я не исключение. Вот только меня, в отличии от Леши добивали морально.
— Спасибо тебе ещё раз за этот вечер — говорю я, когда машина останавливается напротив моего подъезда. — Надеюсь в следующий раз я уже буду стоять увереннее и смогу ездить быстрее тебя.
— А будет следующий раз? — Леша присвистывает — Стоило один раз тебя на каток свозить, и ты уже продолжение требуешь. А может тогда ко мне поедем? Схему я понял.
— Прибереги свои пикаперские подкаты для кого-нибудь другого. — Посмеиваюсь, выходя на улицу — Пока.
— До встречи, куколка. Буду ждать. — Лёша посылает мне воздушный поцелуй и уезжает, оставляя после себя выхлопной дым. Перебежав дорогу, я поднимаюсь по лестнице, прикладываю ключ-таблетку к домофону и уже собираюсь войти в подъезд, как в кармане вибрирует мобильный. Пропустив выходящую на улицу женщину с лабрадорам, смотрю на экран. Номер неизвестный. Странно. Может кто-то из заказчиков?
— Алло
— Василиса? — Слышу на том конце провода женский голос.
— Да. А с кем я разговариваю?
— Это Алла Борисовна, мама Славы.
Глава 27
Полторы недели назад. Слава.
— Уснула. — Сообщает Ника, присаживаясь за кухонный стол. Киваю, не поднимая головы, размешивая в кружке сахар. Меня напрягает присутствие бывшей. Её запах, голос, даже смех. Всё в ней раздражает и отталкивает. Вероятно, я поспешил, впустив её на свою территорию. Но выгнать на улицу мать своего ребенка не позволяет воспитание. И это раздражает вдвойне.
— Так и будешь молчать? — Усмехается Вероника. — За весь вечер и парой слов не обмолвился.
— Нам с тобой не о чем разговаривать. — Вторю ей, со звоном кладя ложку на стол. Делаю глоток обжигающего напитка и только после этого позволяю себе посмотреть в голубые глаза своей когда-то любимой жены.
— Смотрю, время зря не теряла за этот год. Ринопластику сделала?
— А что, мне не идет? — с улыбкой отвечает Ника, откидывая за спину волосы. Они у неё длинные, со стальным отливом. Неестественные, как и всё остальное, что я успел рассмотреть.
— Честно? Похожа на дешевую куклу. — Выплевываю брезгливо.
— Сочту за комплимент, — подмигивает мне, барабаня длинными ногтями по гладкой поверхности стола — Может хочешь спросить, как я жила всё это время?
— А ты не хочешь спросить, как жили мы? — Поджимаю губы, ощущая, как внутри закипает от злости. — Как дочь твоя жила, пока ты шлялась по своей Америке, устраивая личную жизнь?
— Она жила со своим отцом, и я не думаю, что ей было плохо. Вполне себе счастливый ребенок, как мне удалось заметить.
— Потому что я из кожи вон лез, чтобы Маша не чувствовала себя обделенной: ни вниманием, ни игрушками или конфетами.
— Ну и молодец, — хмыкает Вероника — От меня ты что хочешь? Медаль за звание отец года? Так это твои прямые обязанности— дать своему ребенку всё и даже больше. В этом нет ничего особенного.
— Жаль, что о своих обязанностях ты забыла.
— Не забыла, но и не акцентировала на этом внимание. Почему я не имею права быть счастливой, Слав? Я люблю Машу, но свободу я люблю больше.
Каждое её слово — это убийство моего терпения. Я никогда не питал особых иллюзий по части Ники, но любовь заставляла меня закрывать глаза на многие вещи. Сейчас уже давно всё в прошлом, только сущность бывшей жены до сих пор вызывает у меня шок.
— Разве можно быть настолько эгоистичной — Хмурюсь я, сжимая пальцы в кулак — Тебе совсем плевать на Машу? Что, даже ни разу не хотелось узнать, как она? Услышать её голос, смех? Увидеть её? Совсем-совсем? Мне правда интересно, что творится в твоей пластмассовой черепушке.
— Не опускайся до оскорблений, — произносит стальным тоном. — Ты не имеешь права меня отчитывать! Когда я умоляла тебя сделать аборт, когда говорила, что не готова рожать ребенка, ты даже слушать меня не хотел. Тебе было всё равно, о чем я думаю и чего хочу на самом деле. Разве это, по-твоему не эгоизм?
— Нет, это не эгоизм, а логичное развитие отношений. Свадьба, дети, семья.
— Для тебя, но не для меня! Не все в жизни мечтают о грязных памперсах, пелёнках, распашонках и вечных: мама, дай. Я другого хотела, но тебе же было плевать на мои собственные желания. Так что не смей меня ни в чем обвинять. Это был твой выбор — оставить ребенка, а я сделала свой. Уехала туда, куда мечтала. Живу так, как хочу. Но это не значит, что я не люблю Машу. Очень люблю. Она прекрасный ребенок. Просто в приоритете у меня немного другие ценности. И не стоит их принижать. Каждый получил то, о чем мечтал. Ты — ребенка, я — свободу. Всё честно.
— Тогда какого хрена ты устроила весь этот цирк с судом? — Рычу на неё, борясь с желанием вскочить на ноги и разнести всё к чертям. Мне хочется вытрясти всю дурь с этой идиотки. Но я держусь. Ради дочери, которая спит в соседней комнате, и ради своих принципов не обижать слабый пол. А я не уверен, что смогу остановиться, если хоть на дюйм приближусь к Веронике. Желание придушить её растет в геометрической прогрессии.
— Не поверишь, — улыбается бывшая. — Захотелось почувствовать себя полноценной матерью.
— Полноценной матерью, которая решила продать ребенка за два ляма? Хороша мать!
— Как видишь, это быстро прошло. Тем более, мы договорились утрясти всё мирно. И я больше не требую с тебя денег.
— О, да, это многое меняет. — произношу с насмешкой. — Зачем ты вообще приехала?
— Изъявила желание повидать Машу. Мы же с тобой разговаривали, забыл?
— Нет, не забыл. Но так и не смог до конца понять, к чему вся эта бравада.
— Ладно, — вздыхает Вероника. — Так уж и быть. Скажу тебе по секрету. Скоро я выхожу замуж. Мой жених не знает о существовании Маши, а если узнает, будет не в восторге от этой новости. Так вот, я приехала попрощаться. Возможно, когда-нибудь нам удастся увидеться с Машей, но это произойдет ещё очень нескоро. В ближайшие несколько лет я не приеду в Россию, а ты вряд ли выберешься за пределы этого зажопинска. Уж прости, но это правда.
— Замуж, значит, — задумчиво тяну я, проигнорировав последние её слова в свой адрес. Меня давно перестало волновать мнение этой стервы. Всё в этой жизни Ника мерила кошельком. Чем он больше, тем ярче краски. А такой как я, для неё — испорченный полуфабрикат. Когда мы только познакомились, я мог задницы подтирать зелёными купюрами, не боясь, что они закончатся. Ездил на «Мерсе», жил в лучшем районе города, питался исключительно в ресторанах и не отказывал себе ни в чем, включая ежедневные попойки с друзьями в самых дорогих клубах города. Я был мажором, спускающим деньги родителей в унитаз и не заботясь о будущем. Я был свободным, весёлым, не обремененным жизненными трудностями. А Вероника была красивым приложением к моей персоне. Друзья обтекали слюной при виде моей девушки, и мне льстило. Это же такой кайф — видеть восхищения и зависть в глазах окружающих. Вот только родители не одобрили мой выбор и быстро спустили с небес на землю, поставив условия: либо деньги, либо девушка. Я выбрал Нику. Через месяц мы поженились, и всё шло хорошо до момента, пока мы не узнали, что ждем ребенка. Карточный домик потихоньку рушился, претензии, как и запросы, росли, а прежних возможностей удовлетворить все хотелки своей бывшей я не мог себе позволить. С каждым днем Ника из любящей девушки превращалась в вечно недовольную пилу. Но я старался. Как мог, крутился, чтобы она и наша ещё не родившаяся дочь ни в чем не нуждались. Мне удалось найти хорошую работу, и это позволило нам уверенно встать на ноги. Но Нике становилось всё мало. Желание купаться в деньгах перевесило чувства, которых, возможно, она никогда и не испытывала. Сейчас это всё уже не важно. Я умею отпускать прошлое и умею быть благодарным. А Веронике я благодарен. За теплые воспоминания, за эмоции, за дочь. Ника не плохой человек, но жить с ней всегда будет непросто, каким бы богатым и успешным ни был бы её мужчина.