Слесарь 4 (СИ)

Вспомнил наш разговор и решил прояснить мой интерес, типа, не пора ли звать Стражу к такому интересующемуся. Может, и ждут снаружи итогов разговора, ну это я уже себе нагоняю.
Быстро подумав, я решил упростить себе жизнь и, заодно, реально помочь приятелю продвинуться по службе, как спасителю семьи Директора Стражи. Куда он там из Старших Писарей может продвинуться, не знаю, но может помощником Директора быть назначен, по хозяйственной части, например.
— Я тебе сейчас кое-что скажу, не удивляйся и не переспрашивай. Я знаю о готовящемся преступлении, поделюсь с тобой этим знанием, только здесь нигде не могу это сделать. Следят за мной постоянно, и в бане, и на улице, люди Крона. Приходи ко мне в одиннадцать ночи, к дому, где я живу, — и я назвал ему адрес, где квартировал и объяснил, как найти окно, куда надо будет постучаться.
— Дело очень серьезное, я не хочу, чтобы это произошло, поэтому помогу и тебе сделать карьеру заодно. А, теперь, когда выйдем, заплати мне двойную цену, как будто, только этим меня и соблазнил, — закончил я разговор и перестал махать вениками.
У входа в парную, приятель выплатил мне пару серебра, вместо одной монеты, и я громко похвалил его, объяснив всем, что попасть вне очереди ко мне в парную можно за двойную плату. Что интересно, в течении дня ко мне еще два раза подошли клиенты и за повышенную плату попали на веники в парилку без очереди. Давно надо было этот ход продумать, денег хорошо поднял бы сверху. Ученики, открыв рот, смотрели на такое увеличение доходов, и я даже позвал их с собой в парилку, начав немного обучать, показывая и рассказывая. В, основном, чтобы они сразу не побежали делиться информацией с Гомесом, хотя бы сегодня потерпели, раз уж стали получать скудные крупицы знаний.
За ужином в трактире нашел конюха и попросил подготовить мне лошадь и побольше зерна положить в торбу, на пару дней. Серебряная монета незаметно перекочевала в руку довольному старику, и я сказал, что приду после десяти, чтобы ждал меня.
Вот самое слабое место у меня, в моих планах, если конюх постукивает на сторону про мои поездки планируемые. Только на свою способность и ману рассчитываю, если засада будет меня подстерегать в конюшне.
Вечером, все ждал, когда за мной явится Стража, чтобы взять и поспрошать про известное мне готовящееся преступление, но, слава богу, приятель-писарь не захотел ни с кем делиться будущей славой, понимая, что начальство сразу ототрет его в сторону. Тут ему надо один на один с бароном встречаться, лично рассказать про такого осведомителя, которого он завербовал и получил такую важнейшую информацию.
Дома поужинали вдвоем, теперь уже молча, и, улучив момент, подлил в чайник Рутении солидную порцию снадобья сонного, она последнее время спала плохо, и сама попивала на ночь расслабляющий чай. Тут выбор был небольшой, или усыпить ее, или глушить и вязать, вставив кляп в рот. Большой такой процент вероятности, что задохнется она и грех будет на моей совести, чего мне совсем не хотелось. Посмотрел, как она выпила пару чашек, сразу юркнул в кровать, чтобы подруга просигналила мерзнущим на улице бедолагам, уже зевая изо всех сил. Уснула она через пару минут, глубоко и крепко, хорошо, что я превысил норму, сказанную мне соседкой всего в три раза.
Эффективное оказалось средство.
Теперь пришло время лихорадочной деятельности, я оделся во все темное, принес из моей комнаты оба тюка, стараясь ступать помягче, чтобы не мешать спать соседям.
Но, все же одной соседке помешал, скромница-аптекарша выглянула в коридор, стыдливо прикрывая грудь рукой:
— Торк, ты уезжаешь?
— Да, надо мне съездить на побережье.
— Сейчас? Ночью?
— Да, милая, сейчас, утром мы должны быть на берегу, — такой диалог, по-моему, предшествовал моему проникновению в комнату скромницы и превращению девушки в женщину. В другое время я не отказался бы и помог лишиться девственности своей хорошей подруге, как я понимал ее призывно горящие глаза и одну только сорочку, надетую на тело. Но, время поджимало и с таким вопросом за пятнадцать минут не управишься, быть первым у хорошей, молоденькой девушки — это дело ответственное и требует опытного мужчину и, минимум, пару часов времени. Ко мне через час придет мой приятель-писарь, может и не один, а я еще должен забрать лошадь на конюшне, нагрузить ее тюками и быть готовым сразу резко стартовать. Через полчаса, если он рискнет прочитать в Караулке или у себя дома письмо, поймет, что за бомба попала к нему в руки и ломанется в дом к Директору. Через час во все стороны поскачут посыльные и еще через полчаса город будет наглухо перекрыт и Стражей, и Гвардией. Может, конечно, барон и не станет поднимать большой шум, а будет ждать появления иностранных наемников, чтобы провести грамотный захват и все спокойно узнать у них. Но, я написал, что без меня нападения на его дом, всего скорее, не будет и сто процентов, барон прикажет первым делом отыскать меня. И допросить, без особой благодарности, вполне такое может быть. Поэтому, надо мне быть уже за городом, удирая в неизвестном направлении. Если погоня и будет, по факелам я ее сразу увижу издалека и успею спрятаться. Тогда планы придется менять и удирать лесными тропинками в сторону границы.
 
На самом деле, на конверте написано — передать лично в руки Господину Директору Стражи, и писарь должен дождаться утра, чтобы взломать при бароне сургучовые печати, которыми я густо облепил конверт. Надеюсь, что ему хватит воли и выдержки, потерпеть до утра и лично доставить домой послание.
Поэтому я многообещающе поцеловал крошку аптекаршу в губы и закрыл ее дверь.
Как всегда, совершенно нет времени на личную жизнь. Когда надо срочно спасать свою, пусть и не единственную.
Тюки с добром я занес в комнату моей подруги, продолжавшей крепко спать, сложил их на полу у входа, забрал огрызок свечи и с ним вышел из дома через заставленный всяким хламом коридор, чтобы в темноте не зацепиться за какое-нибудь барахло и не разбудить весь дом. это мне сейчас совсем ни к чему.
Поспешил в трактир, еще работающий, но заходить в него не стал, сразу отправился на конюшню, где и получил готовую лошадь с торбой зерна.
— Приеду вечером, рассчитаюсь с хозяином, — пообещал я конюху, не собираясь, конечно, больше никогда появляться в столичном городе Иворе. И вывел сонную лошадку за повод, так и ведя ее до садика перед домом, где привязал ее покрепче, насыпал немного земна в торбочку и подвесил ей на морду, чтобы она не переживала, пока меня не будет несколько минут.
Хорошо, что подошел к дому сильно заранее, копыта лошадки достаточно громко цокали по попадающимся на дороге булыжникам, а я не хотел, чтобы мой приятель писарь понял, что я куда то тороплюсь смыться. Мало ли какие мысли придут ему в голову, что такой разговорчивый свидетель и ему пригодится и он захватит с собой пару стражников. Поэтому я зашел обратно в комнату, скинул верхнюю куртку и остался в одной рубахе, как будто встал только что из постели, присел у окна и принялся поджидать своего знакомого, держа рядом горящий огарок свечи.
Часы на ближней церкви пробили одиннадцать, я распахнул ставни и, выставив свечу в сторону от себя, сразу увидел знакомое лицо стражника, уже стоявшего рядом с окном. Пунктуальный он человек, так ведь писарь, к такому быстро приучают на службе.
— Слежку снимают в десять часов, вроде, или около того, точно не знаю, поэтому не стал рисковать и на одиннадцать тебя позвал, — объяснил я такое позднее время встречи шепотом.
— Понимаю. Кто за тобой следит в бане? От Крона? — сразу перешел к интересующим его вопросам приятель.
 
— Оба ученика, точно, имеют выход на него и пришли тоже от него, — сдал я своих засланцев ему, — может и кто еще есть, про таких не знаю.
Я передал ему конверт и предупредил, что надо отдать в руки барону лично и лучше не ждать его в Караулке, а утром самолично навестить его дома.
— Скажи, что я обещал тебе информацию о месте нападения и про все остальное, только время точно мне не известно, но, в ближайшие дни. Видишь, что и меня под наблюдение взяли, уже неделю как.