Птичка (СИ)

Зоя поднялась и, взяв под руку дочь, вышла из гостиной, прикрыв двойные двери за собой.
— Какие у тебя с ней отношения? — грубо бросил Чёрный сквозь зубы.
— Серьёзные, — ответил Ферзь, и не успел что-либо добавить, как отец Маши задал новый вопрос.
— Ты воспользовался девочкой после того, как её бросил этот хмырь — Хорт?
— Я не воспользовался…
— Сколько тебе лет?
— 37.
— Ты знаешь, сколько ей?
— Да, она говорила. Я знаю.
Чёрный еле сдерживался, чтобы не вскочить и не размазать по стенке этого наглого мужика. Это ему удалось бы не с лёгкостью из-за комплекции Ферзя, но ярость позволила бы.
— Ты из Казани?
— Да.
— Какие планы дальше в отношении её? Вы жили на берегу одни?
Ферзь вздохнул: — Да, одни. Планы серьёзные, я не стал бы…
— Что ты из себя представляешь? — Чёрный откинулся на спинку кресла, и Ферзь заметил, что мужчина вспотел, а глаза были тревожнее некуда.
— Я — Константин Фёдоров, работаю в фирме по установке сигнализации, разведён уже 10 лет. Вот и всё.
— В мотоклубе состоишь?
— Нет, но езжу на мотоцикле.
— Любишь байки?
— Да.
— И молоденьких девочек? — прищурился Чёрный.
— Раньше — нет, Птичка запала…
— У меня отделение в Казани очень хорошее, я скажу им, они проследят за тобой. Ровно через год поговорим снова. Если тебе она и правда запала, женишься. Хотя разница сильная, я не против. Если она тебя не забудет завтра же.
Ферзь кивнул: — Я буду приезжать, я ей обещал.
Чёрный нервно почесал челюсть, блеснув взглядом: — Предохраняйся. Зачем ей ребёнок, когда она и сама девчонка. Вдруг перебесится и влюбится в другого.
Молодой мужчина кивнул: — Да. Я поехал.
— Телефон и координаты оставь, — жёстким тоном сказал Чёрный, дав ему блокнот и ручку и попросив документы. Рассмотрев водительское удостоверение и паспорт, он удовлетворённо сказал: — А теперь пока, до встречи.
Чёрный вышел с мужчиной в прихожую. Из кухни тут же выбежала Птичка, тревожно глядя то на отца, то Ферзя.
Папа прошёл мимо неё в кухню, давая проститься дочери со своим «другом».
— Что ты ему сказал? — прошептала девушка.
— Всё, он нормальный у тебя, я приеду скоро.
Поцеловав девушку легко в губы, он вышел за дверь.
Маша вернулась на кухню, чувствуя невероятную пустоту.
— Покажи то уродство, что ты сделала с собой, — скомандовал с порога отец, разворачивая её спиной. — Ну, ты и додумалась. Это что за махровый символизм?
— Сам видишь, — вздохнула Маша. — Мне нравится.
— Слишком крупная для тебя. Сведёшь.
— Нет, оставлю, говорю же, мне нравится, — нахмурилась девушка.
— Упрямая, как ослица. Ты просто так — от тоски с этим Ферзем была? — спросил прямо отец. Он большими глотками пил кофе, чтобы хоть немного успокоиться.
— Нет, — смутилась она, — мы нравимся друг другу.
— А как же Хорт? Ты же из-за него со мной поссорилась?
Маша горько опустила голову.
— О нём я не хочу говорить, папа.
— Ладно, этот Ферзь мне больше по душе.
— Слава, он…, - наконец вмешалась Зоя, — сколько ему лет? Он же старше её…
— На двадцать лет, — кивнул Чёрный. — Знаю. Может быть, мозгов побольше и поменьше амбиций, чем у Хорта.
— Мне кажется, он слишком…, - Зоя заколебалась, — стар для Маши.
— Мам, он совсем не стар, — хитро улыбнулась дочь.
— Для тебя, — сделала ударение Зоя.
Чёрный достал сигареты, наблюдая в окно, как аккуратно выезжает на дорогу Ферзь на своей «Ямахе».
— Посмотрим, время покажет, — заключил он.
Школьные будни тянулись медленно ещё и потому, что учителя почти каждый день говорили об ответственности и серьёзности их, выпускников. А мысли Маши были далеко. Она поняла, что после прошедшего лета ей уже никогда не стать прежней. Душу как будто разорвало на две части. Одна всё ещё кровоточила от предательства Хорта, другая уже любила Костю и вспоминала дни, проведённые с ним.
Но сейчас, когда он был далеко, девушка трезво оценивала ситуацию. Новое чувство к Ферзю родилось, но и старое никуда не ушло. Если бы вдруг Хорт сейчас появился и стал молить о прощении, девушка с ужасом понимала, что пошла бы к нему, как под гипнозом.
 
Но его не было, отец говорил, он исчез за границей, говорил, по крайней мере, так.
А Костя приехал к ней уже в конце сентября, и один день они провели, гуляя по Москве и валяясь в постели номера гостиницы, который он снял на два дня.
Их встреча была жадной, слишком быстро прошедшей, и когда он уехал, девушка плакала в подушку несколько часов. Она разговаривала с ним по телефону каждый день по вечерам, но этого было мало.
Маша стала ждать следующей встречи с усталостью и обречённой мыслью, что и она, когда придёт, уже будет отравлена тем, что закончится когда-нибудь. Её поминутно посещали мысли, что у него, быть может, кто-нибудь есть — любовница, с которой он встречался много лет или бывшая подружка. Маша истязала себя и его расспросами, и только когда он спокойно уверял, что совсем один, она ненадолго успокаивалась.
Не выдерживая напряжения, в следующий раз он приехал через две недели. И эта встреча стала ещё более жадной, чем предыдущая.
Он заехал за девушкой прямо домой, зашёл в квартиру, потому что его пригласила Зоя, и поздоровался за руку с Чёрным. Тот спокойно оглядел его и позволил пройти к девушке в комнату. Зоя приветливо улыбалась, познакомила с братьями Маши. Миша хмуро и удивлённо задрал на него голову, Тимофей без особого интереса кивнул и умчался смотреть мультики в их с братом комнату.
Маша крепко обняла его, встала на носочки и поцеловала.
— Господи, я ждала тебя… очень…
Они так долго стояли, потом он сел к ней на постель, бросив ключи от мотоцикла на письменный стол девушки. Маша села к нему на колени и снова стала целовать мужчину, от чего у обоих быстро закружилась голова.
— Тише, тише, Птичка, не здесь, — выдохнул он. — Поехали в гостиницу.
— Сейчас, я кое-что покажу тебе, — вскочила она. — Смотри, это фотографии, я распечатала. Когда ты в прошлый раз приезжал, и летние тоже, правда, с мобильного, но тоже нормальные.
— Отлично, подаришь мне парочку?
— Конечно, какие хочешь?
Их головы соприкасались, она вдыхала запах его волос и болезненно прикрывала глаза, зная заранее, что уже завтра он уедет и только сутки для того, чтобы глотнуть любви полной грудью.
— Соскучилась? — улыбался Ферзь, поскорее увозя её из квартиры родителей после того, как они выпивали традиционный кофе и ели тортик, который накануне готовила Маша с мамой.
— Да, ты ещё спрашиваешь.
Обстановку в комнате гостиницы они практически не запоминали, с порога начиная раздевать друг друга.
— Подожди, я в душ сначала, ехал всю ночь, — говорил он быстро.
Маша снимала с себя всю одежду и замирала под одеялом. В воспоминаниях навсегда осталось много солнца, задёрнутые жёлтые шторы. Под веками плясали яркие пятна, если она закрывала глаза. Это смешивалось с жаркими ощущениями лета, пляжа, тепла и счастья.
Он приходил, и несколько часов они не отрывались друг от друга. А потом просто лежали и разговаривали. Девушка на его груди умещалась вся полностью.
— Моя малышка, — говорил он, гладя её плечико.
— Расскажи, как ты живёшь? — спрашивала она. — Как проходит твой день? Обычный.
— Я на работе с утра и до вечера, Птичка. Прихожу домой уже после девяти. Иногда пораньше, часов в семь. Ем, купаюсь и спать ложусь. Перед сном смотрю телек. Вот и вся моя жизнь.
— А выходные?
— Друзья приглашают в бар, там можем выпить по пиву. Но после лета я там ни разу не был.
— Почему? — удивилась она, приподнявшись.
— Ты же не хочешь этого.
Она ласково улыбнулась: — Я вовсе не против того, чтобы ты посидел в баре с друзьями. Но там же и женщины тоже будут.
— С чего ты взяла? Мы обычно только с друзьями отдыхаем. Они могут брать своих жён, подружек, но редко. А ты как проводишь дни?