Цейтнот. Том 2

– А доберёмся вообще до моста? Наверняка дороги перекрыты.
– Именно! – воздел Василь к небу указательный палец и направился к броневику. – Ну как ты, дорогая? Согрелась? – спросил он, распахнув дверцу.
– Да.
– Эти как?
– Освободить требуют. Угрожают привлечь за незаконное лишение свободы и нападение на сотрудников органов правопорядка.
– Вот ты гля! – присвистнул Василь и сунулся внутрь, сразу подался обратно и позвал: – Помогайте!
Ухваченный им за ногу водитель полицейского броневика задёргался, второй пленный тоже заголосил, и Василь в сердцах ругнулся:
– Да заткнитесь вы! Вот делать больше нечего, как вас к стенке ставить! Под суд пойдёте, сволочи! Лес поедете валить!
Нельзя сказать, будто эта тирада так уж полицейских успокоила, но вопить они перестали. Мы выволокли водителя из броневика, распутали ему руки, стянули короткую шинель, краги и кожаный шлем с мотоциклетными очками.
– Одевайся, Петя! – передал их мне Василь, после чего вновь принялся вязать полицейскому руки за спиной. – Да не дёргайся ты! Угомонись!
Ну а мне пришлось снимать пальто и натягивать шинель, которая оказалась чуть узковатой в плечах, зато придала вид водителя полицейского управления, а вкупе с белой нарукавной повязкой ещё и должна была сделать своим для вознамерившихся свергнуть законную власть мятежников.
– Если нарвёмся на пикет, постарайся договориться о проезде, – предупредил Василь, запихивая в рот пленному какую-то тряпку. – Если что – мы их раскатаем, но заранее лучше не шуметь.
– Ты погоди с кляпом, – одёрнул я его. – Поговорю с ним для начала. И не стойте над душой! Обстановку контролируйте!
Василь и Антон отошли к арке, а я выдернул тряпку изо рта усаженного к стене полицейского водителя и предупредил:
– Сейчас поговорю с тобой, потом с твоим сослуживцем. Если ответы не совпадут, придётся допрашивать с пристрастием. Усёк?
– Да я ничего не знаю!
Я поднял руку и между растопыренными пальцами засверкала дуга электрического разряда.
– Ты усёк?
Водитель часто-часто закивал.
– Итак, кто твой начальник и перед кем он отчитывается?
Ничего сверхординарного я у пленного не выспрашивал, интересовался в первую очередь организационными моментами и способами опознания, да ещё между делом уяснил для себя, что недовольство правительством зрело в полицейском управлении уже давно и более того – насаждалось целенаправленно. Думаю, это ни для кого секретом не являлось, просто списывалось на влияние оппозиции и аппаратные игры, а в итоге обернулось поддержкой вооружённого мятежа. Получили приказ, взяли под козырёк. Немногочисленных недовольных и нелояльных разоружили и посадили в холодную. О штатских с белыми повязками водитель и вовсе ничего не знал. Упомянул только, что полицейский арсенал должны были открыть для активистов «Правого легиона».
Мол, его дело баранку крутить. Мол, просто выполнял приказы.
Семью кормить надо.
Тьфу!
Даже на такой во многом поверхностный опрос ушло никак не меньше получаса, ладно хоть сверка показаний столько времени уже не заняла, успел закончить с разговорами незадолго до того, как пришло время выдвигаться.
За это время мимо подворотни пару раз прокатили легковые автомобили и пробежало несколько немногочисленных компаний горожан, а на соседнем перекрёстке вспыхнула и почти сразу стихла ожесточённая перестрелка, но нас никто не побеспокоил.
Я в очередной раз посмотрел на часы, прислушался к собственным ощущениям и, к превеликой своей радости, не обнаружил ни малейшего намёка на неуверенность и подсознательное желание отсидеться в кустах.
Ха! Да вот ещё! Устроим этой контре весёлую жизнь!
Тут всё просто: либо мы их, либо они нас. Так чего сомневаться и колебаться?
– Поехали! – скомандовал Василь, вернувшись к броневику. – Время!
– Не кисни! – хлопнул я по плечу Антона. – Прорвёмся!
Тот моей уверенности не разделил, но я и не рассчитывал приободрить бывшего сослуживца, а краткий миг физического контакта использовал для передачи его потенциалу деструктивного воздействия столь слабого, что никакого реального вреда оно нанести попросту не могло. Зато своими характерными колебаниями делало внутреннюю энергетику Антона чуть более заметной для моего ясновидения. Начнёт дурить – узнаю в тот же миг или даже чуть раньше. Наверное.
 
Мы устроились в броневике, я завёл двигатель и попросил:
– Василь, проверь пулемёт!
– Уже проверял.
– Ещё раз проверь!
Мой товарищ ругнулся вполголоса, затем полязгал чем-то и отозвался:
– Порядок!
Ну, с Богом!
Перекреститься не перекрестился, но Всевышнего, пусть лишь и мысленно, всё же помянул. Сцепление, передача, газ. Я принялся крутить руль и не без труда вписал неуклюжую громаду броневика в проезд, а уже на улице прибавил скорость и крикнул:
– Через два квартала налево?
– Лучше на следующем перекрёстке, потом через один направо и снова налево. Иначе можем нарваться!
По моему скромному убеждению, нарваться на неприятности мы могли решительно где угодно, но Василь ориентировался в этом районе несравненно лучше моего, и я решил положиться на его мнение. Повернул, повернул, повернул и… выехал к перегородившему проезжую часть пассажирскому автобусу с намалёванной вдоль борта на скорую руку белой полосой.
– Внимание! – предупредил я всех, пытаясь разглядеть в свой лючок хоть какие-то детали.
Что самое поганое – улица была узенькой, а стрелки наверняка разместились на верхних этажах домов. Вырваться отсюда даже на броне будет совсем не просто. У нас всё же не танк, сверху и вовсе едва ли не жесть…
– Готовьтесь! – распорядился я и сбросил скорость, покатил к автобусу медленно-медленно, а метрах в пяти от него и вовсе остановился. Тогда требовательно посигналил клаксоном, после чего приоткрыл дверцу и гаркнул: – Освободите проезд! Живо!
Из окна выглянул полицейский в форме, сразу же укрылся за простенком и крикнул:
– Пароль!
– Орион! – ответил я без малейшей заминки, хоть внутри всё так и сжалось. – Живее давайте!
У наших пленных было достаточно времени сговориться и скормить мне неправильный пароль, но пронесло. Полицейский бросил прятаться и спросил:
– Вы куда?
– На Якорку!
– На кой чёрт?
– Приказали!
Короткая перебранка завершилась упоминанием фамилий нескольких полицейских чинов, и сразу после этого какой-то мужик в штатском с белой нарукавной повязкой метнулся к автобусу, завёл его несколькими резкими поворотами ручки и загнал в переулок, освободив нам проезд.
Я захлопнул дверцу и спешно утопил педаль газа. Погнали!
И вот ведь какое дело – вроде и пары минут не препирались, а взмок, будто марш-бросок пробежал. По щекам так и катил пот, волосы под шлемом слиплись, ещё и поджилки трясутся; не из-за страха, исключительно в силу нервного перенапряжения. Остальные – не лучше. А ещё дело делать, и как там всё обернётся, одному только богу известно.
Обстреляли нас сразу после поворота на тянувшуюся вдоль канала набережную. Только из-за дома вывернули – и немедленно по броне застучали пули да так лихо, что отвечавшему за правый борт Антону даже пришлось ставить кинетический экран. Незримое и не слишком-то насыщенное энергией полотнище прикрыло собой почти весь броневик, удары не прекратились, но заметно ослабли, а потом мы под рёв движка проскочили опасное место и унеслись прочь.
– Не убирай щит! – рявкнул я, с немалым трудом удержав под контролем броневик, который начало мотать из стороны в сторону на занесённой снегом дороге. – Работай с ним! Усиливай!
Вроде бы Антон даже послушался. Проконтролировать это возможности не было, всё моё внимание сосредоточилось на проезжей части. Ну а как иначе? Если вылетим с набережной, никакой лёд не удержит, камнем под воду уйдём. Совершенно ненужное осложнение…
– Подъезжаем! – гаркнул Василь. – И гляди: через этот переулок к нашим прорываться будем!