Гуль (СИ)

— Я, знаешь ли, тоже здесь не по своей воле.
— Это как?
Мы отошли на край поляны. Музыка здесь долбила не так сильно. Но даже стоя в двухстах метрах, я чувствовал удары вибрации по телу. «Как вообще выживают люди возле сцены?» — подумал я. Там же колонки размером с минивэны. Если диджей (ой-хо, братья, взорвем здесь всё к херам!) подкрутит на пульте еще немного, с людей сорвет одежды.
— Поеду-ка я домой, — сказал Борис.
— Чего?! Ты оборзел?!
— Ничего не оборзел!
— Ты же сам хотел с Марком познакомиться?!
— Ну, познакомился, — Борис сунул руки в карманы и чуть отвернулся.
Марк позвонил мне за несколько дней до фестиваля. Мы договорились: где и во сколько он меня заберет. А ещё я сказал, что со мной поедет Борис. Борис тогда ещё об этом не знал. Идея родилась прямо во время разговора. Думаю, я испытывал вину. Не столько перед Борисом, сколько перед Кириллом. Мало того, что в Кирилла тычили стволом, и он едва не упал с обрыва в машине, так вдобавок мы ещё пять километров чесали пешком со свалки и ещё около часа ждали такси, водитель которого согласился поехать в эту пердь. Кирилл со мной не разговаривал. Я прям почувствовал, как его доверие рассыпалось. В том дворе после разговора он проникся и предложил помощь, а потом всё вышло так, как вышло. Единственное, что меня хоть немного веселило во всей этой ситуации — это распухшие морды бандитов Ползучего. Напоследок я влепил каждому по хорошенькой пощечине дабы вразумить — так делать нельзя. На эмоциях я немного перестарался. Их морды так распухли, что они стали чуточку друг на друга похожи. Кирилл вышел возле первой станции метро. Я и хотел бы помочь, извиниться, но понимал, что сейчас лучше оставить его в покое. С чувством, что я обижаю окружающих меня людей, я и прожил несколько последних дней. Вот и решил — помириться хотя бы с Борисом.
Не считая девчонок (у них всегда привилегии) в компании Марка я был самым мелким. Да и чего греха таить: попал я туда через родственные связи, так сказать. Борис стал вторым школьником в нашей тусовке. Многим это не нравилось. Компания сорвиголов превращалась в какой-то детский сад. Мне было совершенно на это плевать. Я приехал, потому что меня попросила Демидова (во всяком случае я так думал), а Борис приехал, потому что так захотел я. Вот и всё.
— Слушай, Тим, я не в обиде, — сказал Борис. — Ну чего я им буду навязываться, когда они…
— Боря! — я хлопнул его по плечу. — Расслабься! Часто тебя родители отпускают на всю ночь на фестиваль? Конкретно в этой ситуации, Марк мне должен. И его долг передо мной — ты.
— Хм…, — Боря чуть улыбнулся и почесал голову.
— Забей! Давай лучше чем-нибудь займёмся! В последнее время мне пришлось слишком много дерьма перелопатить. Устал я.
— За надувным Губкой Бобом есть фудкорт, где проводят соревнования по поеданию гамбургеров, — сказал Борис. — Идём?
— Конечно!
— Хорошо, — хитро улыбнувшись, Борис потёр руки. — Хоть в чем-то я тебе задницу надеру…
… … …
Последнюю минуту ведущий держал микрофон чуть в стороне. Увлёкся и забыл, что он и не зритель вовсе. Очнувшись, он наклонился ко мне и убедился, что и этот бургер я съел целиком.
— Тридцать шесть! — заорал он в микрофон. — Абсолютный рекорд!
Напротив меня, развалившись в стуле, сидел Борис. Он выглядел чуть опьяневшим от двенадцати съеденных бургеров. После такого — поспать бы. Но Борису было не до сна. Пальцами он сжимал подлокотники и время от времени жевал воздух, помогая справиться мне. Услышав про абсолютный рекорд, я посчитал, что пора и притормозить. Хотя самому было очень даже интересно — сколько же всего их может во мне уместиться. Бесконечно много? Да нет, всему же должен быть предел. Вот только испытывать его на глазах у сотни зрителей я не собирался. Многие и так поглядывали на меня с недоверием. Я послушал аплодисменты в свою честь, а потом ведущий подарил мне абонемент на один бесплатный гамбургер в сети их фастфуда каждый день на протяжении пяти лет, либо до тех пор, пока рекорд не будет побит.
 
— Дарю! — протянул я Борису карточку, когда мы пошли к своим.
— Да ладно?! — он аж подсветился от радости — Серьёзно?!
— Серьёзнее некуда!
Оупен-эйр проходил в обычном лесу. На поляне, которую запитали проводами прямо от линий электропередач. Тусовались участники возле сцены. Там были всякие развлечения, продавалась еда, выпивка, сувениры. Палатки разбивали подальше, чтобы не глохнуть от рева музыки. Наш лагерь стоял где-то в полукилометре от поляны. Один раз всей гурьбой мы сходили потанцевать, а потом ребята один за одним вернулись к палаткам. Повечерело. Они значительно повеселели. Кто-то иногда вспоминал о том, что было бы неплохо — пойти потанчить, но ребята всё откладывали этот момент. Почти всем было в кайф просто посидеть у костра, поболтать.
Первое время Маша держалась к Марку холодно. Но он выбрал правильную тактику. Прекратил напирать и передал роль полноправного лидера Теплому. Тот чуть больше обычного говорил, чуть больше обычного шутил, чуть больше обычного выпивал. Но не забывал поглядывать на Марка, как будто опасался, что тот в любой момент может забрать его билет в первом ряду. В конце концов Демидова сдалась. Впрочем, иначе и быть не могло. Для этого она сюда и поехала. Разрешила себя обнять, а затем согласилась прогуляться с Марком вдоль реки. Я смотрел на то, как они уходят и пытался разобраться в происходящем. Разбираться там было особо не в чем. Всё лежало на поверхности. Чего я вообще ждал? Что она приедет сюда, окончательно в нём разочаруется и прыгнет мне нашею? Дебил… Это же классическая ловушка френдзоны. После того, как ты вызвался быть её подружкой, которая защитит от пьяного парня, тебе уже ничего не светит. Сука, я даже сам не понял, как попал в эту яму. Хренова надежда притащила меня в этот лес, а затем с головой макнула в реалии настоящего.
Я сидел возле костра, поглядывал на спины Маши и Марка и на что-то ещё надеялся. Ну не дебил ли?! Полнейший… Осознав это, я вдруг почувствовал, как что-то во мне изменилось. Стало немножко похер? Похоже на то. Я поднялся, сходил к яме и взял бутылку пива. Насладился несколькими глотками и заметил фиолетовую спортивную куртку Вишневской. Минут пятнадцать назад, когда Теплый попробовал её обнять, она взяла телефон и пошла кому-то звонить. Звонила она или нет — я не знал, но сейчас она отошла подальше и бросала камушки в реку. Я посмотрел на фиолетовое пятно за деревьями, на свою руку, затем — на яму с припасами. Пожал плечами, достал ещё одну бутылку и пошел к берегу.
— Подкармливаешь? — спросил я, глядя на расходящееся по воде круги.
Вишневская не ответила и кинула ещё один камушек. Она даже толком не посмотрела на меня, но я почувствовал, что она не против, что я пришел. Я протянул ей бутылку. Она взяла.
Пауза затянулась. Я попил пива, потоптался с ноги на ногу, а затем тоже поднял камушек. Опустил центр тяжести ниже, отклонил корпус назад и запустил лягушкой. Камень свистнул, разрезая воздух, отскочил от поверхности и сделал девять прыжков. Вишневская повернулась ко мне и сдвинула брови. Я криво улыбнулся и пожал плечами:
— Чего не у костра?
— А ты? — спросила она.
— Я?! Я… Да нехер мне там особо делать, получается. Борис борется со сном после бургеров, Теплый достал со своими тупыми шутками, а…, — я расправил плечи и посмотрел вдаль. — А девчонка, ради которой я приехал, ушла вместе с моим братом гулять по лесу.
Вишневская остановилась на замахе и опустила руку. Мне почему-то стало весело. Я улыбнулся и едва сдержался, чтобы не засмеяться. И всё-таки я не сдержался. Настя хмыкнула первая, и нас прорвало. Было странно.
— Откровенно.
— Не очень похоже на меня, — сказал я и сделал пару глотков.
— Совсем не похоже. А сюда чего пришел?
— Тут — ты.
— Прямолинейно.
— Более чем. Теперь твоя очередь.
— О чем это ты?!
— Одно время ты искала со мной встречи, — сказал я, охеревая от собственной смелости. — Я бы мог списать это на очередные бредни моего мозга, который выдаёт желаемое за действительное, если бы тоже самое не заметили другие.