Петербургские истории (СИ)

— Но, как же автошкола и наши планы?
— За зиму осилим. Можно будет на это ритуал сделать, отдельно. А там посмотрим уже. Машинку совсем старенькую и дешевую взять, магией подновить и ездить спокойно. Домика нам пока и этого хватит. Разве что осмотреть, чтобы не гнило, крышу подновить, проводку проверить. Возможно, утеплим стены, чтобы дольше ездить можно было. Печку я тоже бы поставила. Скромность, Криста, это не только добродетель, но и отличная защита. Наши с тобой предки, при желании, и с императорами могли породниться. Но зачем?.. Они даже в дворянское достоинство, по здравому размышлению, лезть не стали. Скромное сословие, скромные, но достаточные капиталы. И при этом — неинтересность для властьимущих и полная свобода действия. Подумаешь, какие-то разночинцы!..
— Хорошо, ба, — я обдумала эти слова и серьезно кивнула, — ну, а что делать-то сейчас будем? Конкретно?
— Сейчас мы будем спать. А утром, со свежими силами, я накину на клад свой морок и оберег. Это для сохранности и нашего спокойствия. Ну, а на неделе еще почитаем записи Антонио на предмет доступа к кладу. Что-то такое у него там должно быть. У Ипполито была запись, что Антонио один клад по частям вывозил. Что-то политическое, что за один раз везти опасно. Так что, почитаем, подумаем, время терпит. Мало ли, деньги большие понадобятся — тогда и воспользуемся. А так — пусть лежит. Такие вещи никогда из цены не выйдут. Считай, наш пенсионный фонд будет.
— А строители?
— Морок их тоже окрутит, ненужные мысли уберет и удивление снимет. А там посмотрим.
— Хорошо. Тогда ложимся? Посуду я вымыла, все прибрала.
— Да, Криста, пора отдыхать. Уже действительно поздно.
В комнате ба рассеяно погладила ластящегося Пушу и начала готовиться ко сну.
* * *
Утром проснулась поздно. Бабушка еще спала. На этот раз домовой предпочел спать в ее ногах — характерная вмятина сообщила об этом недвусмысленно. Ну и хорошо.
Встала, умылась. Пожарила себе яишенку. Попила кофе с бутербродом.
Сегодня было пасмурно. С наслаждением потянулась и направилась в сторону заросшего сада. Раз сосед сказал, что яблони сортовые — надо их осмотреть. Заодно попробую наладить контакт с местными духами: пока я ничего в садоводстве не понимаю, так, может, они подскажут, как лучше делать.
Открыла сарай. Бабушка ничего про овинных не рассказывала, значит, будем действовать наудачу.
— Сеня, эй! Просыпайся! Семен? Ты тут? Покажись!
В углу зашуршало, и на свет вылез крохотный мужичок в старинной одежде и лаптях. В бороде и волосах застряла солома и опилки, вид крайне заспанный.
— Чего надо? — ворчливо отозвался.
— Это ты тут овинный будешь?
Он помялся, но ответил:
— Ну, я. А что?
— А чего в первый раз не показывался?
— А зачем? Ты и без меня разобралась.
— Ну, из вежливости, хотя бы. Бульк и Пуша поздороваться не поленились.
— А мне что до них? Мое дело — хозяйские постройки хранить. А общаться мне лениво.
— Ну-ну. Ладно, мне, в отличие от тебя, лениться некогда. Есть тут где-нибудь инструменты, чтобы за садовыми деревьями ухаживать?
— Было такое, — овинник почесал лохматую башку, подумал и полез на самую верхнюю полку, — сейчас.
Повозился там.
— Лови! — Мне в руки прилетел небольшой ножик странной формы, повернувшись ручкой, чтобы сподручнее схватить, и небольшая изогнутая ножовка.
— Ага, — я проверила находки, убедилась, что ржавчины нет, а лезвия острые, — благодарю.
— Ты насчет яблонь с дворовым поговори.
— Бульк рассказывал, — я кивнула, — а как его зовут?
— Сама нареки. Это меня прежние хозяева как-то случайно нарекли, а он так безымянным и остался.
— А Булька тоже прежние назвали?
— Не, у водяных свои законы. Они имена сами себе берут, им проще.
— Ясненько.
Я вышла на свежий воздух и потопала в сторону яблонь. Сад Пэрецы разбили хаотично, посадив яблони в художественном беспорядке по всему участку. Добраться до них оказалось сложновато — лопухи вымахали выше меня и сочились утренней росой. Пришлось взять палку и ей сбивать влагу издалека, стараясь не брызгаться.
 
Впрочем… можно делать проще.
— Батюшка-дворовой, покажись! — подпустила в голос Силы, как в разговоре с Семеном.
От повеления ближайшие заросли лопухов зашуршали, раздвинулись, и ко мне вышел еще один дух: небольшой дядька в зеленом кафтане. На макушке — шапка, в бороде — старая трава и палые листья. Степенно поклонился:
— По здорову, хозяюшка. Пошто звали?
— Поговорить, познакомиться. А что сразу не показывался?
— А мне что? Прежние хозяева вежества не понимали, все по чужому укладу хозяйствовали. А новые — темные лошадки, кто вас знает? На лбу-то не написано. Пока вы со старшей хозяюшкой положенных ритуалов творить не начали, мы думали, что навроде прежних будете. А раз вежество понимаете, да Силой наделены — теперь-то пошто не показаться?
— Понятненько. А звать как тебя?
Дворовой пожал плечами.
— Домового я назвала, а тебе попрошу бабушку имя придумать. Вот проснется, и попрошу. А пока надо яблони осмотреть. Старые хозяева вроде как ими совсем не занимались. Сосед рассказывал.
— Верно, прежние их для красоты покупали, зачастую, урожай так на земле и сгнивал. Разве что дети поедят в охотку, и то, больше баловались, чем ели.
— А откуда знаешь, что для красоты?
— Так на улице тоже разговаривали между собой, я и слышал.
— Ясно. Ладно, приступаем, что ли?
— Погоди-ка, хозяюшка, — дворовой по-особому присмотрелся, присвистнул и топнул ногой. Окружающие лопухи сами собой затряслись, а потом сложили листья, став травяными копиями кипарисов.
— Ух, ты!..
— Чтобы не замокнуть, пока ходить будем.
— Благодарствую. Ну что, идем?
Мы начали обход. В каждой яблоне жила дриада, с которой я знакомилась, расспрашивала о состоянии дерева, что-то исправляла. Кстати, одно дерево оказалось не просто яблоней, а Антоновкой. И нам с бабушкой досталась большая куча настоящих антоновских яблок! Кое-где подгнивших или побитых, но вполне съедобных! По моей просьбе дворовой слетал до сарая и попросил Семена принести нам какую-нибудь тару.
— А чего сразу не сказали? — овинник ворчал, таща две огромных корзины.
— Кто знал, что эти яблоки не пропадут?
— Там еще есть, — вдруг поведал дворовой, — но они немного другие, мельче, и красненькие с полосками.
— Все возьмем и все переработаем! — я потерла ладошки, — например, варенья наварим. Не видел, там, в сарае, случайно, медного таза не завалялось?
— Не видал, — Семен пожал плечами, — но прежняя хозяйка как-то варила варенье, было дело. Может, в доме лежит? Пушу спроси, он знает.
— Может быть, может быть. Непременно спрошу.
Когда бабушка изволила проснуться, на крыльце стояли две полные корзины и коробка яблок двух сортов. Остальные яблони, хоть и родили урожай, но нас, увы, не дождались. Паданцы и все гнилье мы с дворовым сгребли в кучи на месте будущих грядок и прикрыли выдранными лопухами.
— Доброе утро, ба! — я отставила вилы, которыми укладывала ботву, к стенке, — как спалось?
— Доброе, Криста! Спала замечательно. А ты снова рано встала?
— Не слишком, но много успела сделать. Точнее, мы с духами, овинником и дворовым. Ба, дворового назвать надо, твоя очередь!
Ба кивнула:
— Подумаю. Ты завтракала?
— Конечно. Съела яичницу и кофе с бутером.
— Хорошо, значит, просто чаю попьешь.
— Да, пора бы.
Я кивнула дворовому и поднялась в дом. Пока снова накрывала на стол — жарила бабушке омлет и готовила кофе, рассказала о проделанной работе.
— И вот теперь надо что-то решать с сахаром! Мы привезли всего два килограмма, этого очень мало. Яблоки же надо переработать, верно?
— Купим и решим. Корзины крепкие, плоды чистые, полежат. А сейчас чаю попьем и ритуал проведем: заговорим подпол на свежесть и сохранность. В таких условиях яблоки и до весны продержаться могут, особенно антоновские. А вот красненькие как раз сварим, будет нам варенье. Пока — на сколько сахара хватит, а там посмотрим.