Крыжовенное варенье (СИ)
— Я же говорю, — не спасают. — Мария Алексеевна наконец догадалась, что в запале, упустила какой-то косвенный смысл собственного же рассказа, ставший очевидный всем остальным.
— И о чем вы говорили? — задала вопрос Светлана Артемьевна.
— О чем, о чем? О семьях, о детях, о работе, кого из бывших когда в последний раз видели… Стасик, о чем еще?
Но глава семейства воздел пятерни:
— Не-а, меня, Марьюшка, не приплетай. Ты же знаешь, я весь этот ваш бабский треп не люблю. Я сразу, как углядел, что вы языками сцепились, — в буфет и чаи гонять…
Отводов ухмыльнулся, тоже мужское занятие! Ладно, если б по сто грамм. Но, видимо, с такой половинкой, как Мария Алексеевна, не забалуешь. Крепкий чай — уже благо!
Супружница тем временем продолжала:
— Ну, говорили, что надо бы встретиться, всем вместе, или вдвоем. Обменялись телефонами. Все это время нас постоянно отвлекали, то просьбой об автографе, то просто нескромными взглядами.
— А про бабушку, про дневник, конечно, ничего? — этот вопрос был очевидным, и задать его мог уже любой из присутствующих. Но озвучил все же, как и подобало по ранжиру, капитан.
— Ничего, — подтвердила Мария Алексеевна, ответ также был очевидным.
— А кто с ней был в театре, что за кавалер?
— Так он тоже смотался, — ухмыльнулся Чижов-старший. — Один я, думаете, такой ушлый, чтоб в буфет свалить.
— Так кавалер тоже в буфет пошел?
— Не знаю, может, и в буфет, я его физиономию не разглядел.
— И больше вы с ней не созванивались и не встречались?
— Созванивались. В феврале, у нас было 25 лет выпуска. Меня приглашали в школу, просили оповестить всех, с кем поддерживаю связь, ну, я и прошерстила записную книжку. Впрочем, «улов» был не велик. Всего пара-тройка фамилий. Из близких в прошлом подруг — одна Сыроежкина. Да и та на вечер, разумеется, не явилась…
— В феврале? — зацепился за дату Отводов.
— То есть как, в феврале, — «фирменно» изогнула брови Светлана Артемьевна.
Совпадение дат никому не показалось случайным. Именно в это время фанатик перешел к активным действиям, именно в этом месяце он готовил ограбление Ольгиной квартиры… А вскоре после ограбил и квартиру Чижовых.
Х Х Х Х Х
Было совершенно очевидно, что след изумруда терялся где-то в послевоенные годы.
Сытая довольная и разморенная красным вином компашка переместилась в легендарную библиотеку. Здесь пахло сосной. И стены были обиты деревом, и стеллажи еще не утратили свой природный аромат. Смоляной душок перебивал даже запах книг, большинство из которых были не такими уж и новыми, точнее, совершенно не новыми и даже антикварными? Прижизненное издание Жуковского в тринадцати томах, пятьдесят один том Большой Советской Энциклопедии, «Манон Леско» Прево 1932-го года, с какой-то, одновременно зацветшей красным и синим, веткой на обложке. Все они должны были накопить на себе немало пыли и источать сладковатый ее аромат, но, увы!
К смоляному душку дерева гармонично прибавился подкопчененький запашок, которым пропитались от мангала волосы и одежда «красных следопытов».
Читать все подряд из дневника опять-таки не было решительно никакого энтузиазма. Посему устроили мозговой штурм.
— По какому принципу «копаем» сегодня? — на правах старшей бросила клич Светлана Артемьевна, поправив на плечах свою очередную шаль.
— Как и прежде, ищем очередной кусок про китайскую девочку Сон, — предложила Ольга.
— Лучше давайте распределим постранично между всеми, и каждый отрапортует о прочитанном. Кому что интересным покажется, тот о том и расскажет, — Станислав Евсеевич по мнению большинства был явным подкаблучником, но на людях не прочь был и покомандовать…
Впрочем, супруга все одно ему возразила, и, признаться, ее мнение оказалось убедительнее:
— Получится игра в испорченный телефон. Один обратит внимание на одно, другой на другое, связь, цепочка между кусками потеряется. Нет уж, наша сила в единстве, — и тут она даже сжала свой мясистый кулачок.
«На митинге в защиту Че Гевары прокотировалась бы», — сочинила моментальную «умняшку» Ольга Лобенко, хотя, ей самой эта острота и не понравилась. Спрашивается, к чему сочиняла? Девушка чувствовала себя сейчас весьма комфортно, с психикой было все тип-топ… Просто так придумала, для тренировки… И тут же последовала ответная реакция, — очередное прояснение, очередная идея:
— Нужно искать пометку.
— Что искать? — переспросил Отводов.
— Пометку.
— Ценная мысль, — одобрила старушка. — Поиск перстня с изумрудом был и для автора дневника и для укравшего тетрадочку фанатика эрфиксом…
— Чем-чем? — переспросил прислонившийся к косяку Чижов-старший.
— Эрфиксом, — повторила Мисс Марпл из отряда «красных следопытов». — Навязчивой идеей. Стало быть, они всенепременно должны были пометить каким-то образом указуемый на него кусок текста.
— Ну, покойная бабулька, царство ей небесное, понятно, могла и пометить. А бандиту-то этому к чему помечать, к чему облегчать работу конкурентам, — Станислав Евсеевич от выпитого вина стал вполне закономерно хмелее, ну и бойче, естественно, и, что отрадно, сообразительнее.
— А к тому, добродушный вы наш хозяин, — Светлану Артемьевну убранство и содержимое библиотеки настроили на высокопарный слог. — Что он уже давно не держит нас, ну, или по крайней мере, нашу прелестницу Оленьку, за конкурентов. Разве позабыли его последнее послание в эпистолярном жанре? Сподвижничество господин предлагает, боится не поспеть к концу года с обнаружением-то изумруда…
Капитан Отводов согласился с бабулей:
— Будь в дневнике что-то окончательно ценное, выводящее непосредственно на искомую реликвию, а не намекающее лишь на ее местонахождение, — дневник бы припрятали более тщательно. И обратно нам в руки не отдали бы даже через обыск и арест Вуда. Оправу, ну, то есть, перстень с аквамарином, ведь так и не нашли. Фанатик же не прочь, чтобы мы обнаружили ту самую «подсказку», что и он. Одна голова хорошо, а две лучше. Ибо, как известно, головы умеют не только думать, но и болтать.
Ольга посмотрела на Ираклия весьма и весьма уважительно.
Перелистывание пожолклых страниц, пристальное высматривание клякс, закорючек и разноцветных, очевидно, образованных при каких-то дополнительных обстоятельствах, пятен, оказалось занятием куда более увлекательным, нежели чтение вслух.
При этом обсуждались не только характер, происхождение возможной метки, но и ее форма. Вот почти идеально круглое пятно… Не кольцо ли? Не перстень? Нет, не похоже…
Размытые полоска и точка, — словно утративший четкость восклицательный знак. Рядом возлежащий абзац был продекламирован чинно и даже несколько пафосно:
«Дожди. Дожди. Ничего радостного, ничего светлого. Картошку выкапываю из склизкой грязи. Сушить приходится в доме, — больше негде. Да и мало ее, картошки, в этом году. Видать, снова придется на кашах да хлебе зимовать. Зато яблок было много. Варенье наварила, для компота насушила, кадку «мочеников» сделала… Светочка страсть как любит мои «моченики»…»
После получасовых дебатов на темы: «Что может скрываться под кодовым словом «моченики»? И имеют ли дожди отношение к размытому восклицательному знаку?» Постановили:
1) Моченики — действительно моченые яблоки.
2) Да, имеют, видимо, одной из капель этого самого дождя (не важно, залетевшей ли в открытую форточку, или занесенной с улицы) и были размыты в нечаянные полоску с точкой некие буква или знак…
Однако, ближе к концу автобиографичного изложения Евдокии Алексеевны, собравшихся в библиотеке ждал сюрприз.
На полях, будто бы случайно, исключительно из лиричности настроения, был нарисован цветок: пять розовато-оранжевых лепестков собраны в маленький колокольчик. А рядом — рассказ… Про кого бы вы думали? Опять-таки про легендарную Ольгину бабушку, замечательного доктора Клару Васильевну. Как раз тот кусок, который прежде Мария Алексеевна цитировала по памяти, и который был вывешен на доске в кабинете на Петровке. Ей действительно был преподнесен некий «ПОДАРОК». Именно так, в кавычках и большими буквами. И снова рядышком восточная тема. «Пели «На сопках Маньчжурии»… И… (Вот они «игры разума»! Чижова помнила прежде, что говорилось о каком-то варенье, которое варила бабка, но о каком именно?!) Дословный текст: