Наваждение (СИ)
«Твою ж мать! Возьми себя в руки…»
Если Юра что и думал по поводу этой вопиющей ситуации, по поводу ее детской выходки с прогулкой в грозу и ее невнимательности, то вида не подал.
— Ясно. Долго же Вам прыгать придется. К полуночи доберетесь.
С этими словами врач, решив, очевидно, не тратить больше ни минуты на пустые разговоры, молча подхватил девушку на руки.
— Держитесь крепко, мы всё еще на тропе и теперь я ее сам плохо вижу. В отеле осмотрю внимательнее.
Затаив дыхание, закусив губу, Ксюша уткнулась носом ему в плечо. Мокрая ткань, холодная кожа под ней, пульсация вены на шее. И запах. И несмотря на внешнюю температуру, сразу стократ теплее. Им осталось идти каких-то жалких метров триста, совсем скоро они выйдут на территорию, наваждение пройдет, все кончится, не успев начаться, он наверняка думает о ней Бог весть знает что, может быть даже мысленно проклинает, но из вежливости молчит, у неё темнеет не только в глазах, но и в мозгу, эндорфин ввели внутривенно, и он мгновенно опьянил разум.
Ксения боялась многого, но больше всего – что выдаст себя сердцебиением. Сердце колотилось так, что ощущаться должно через три слоя ткани: толстовку, куртку и его рубашку. Девушка одергивала себя, стараясь не жаться к врачу слишком уж откровенно, пытаясь таким образом скрыть молчаливый язык собственного тела. Старалась не жаться, но он согревал, так было теплее – что снаружи, что внутри. Особенно внутри! И это естественное стремление к человеческому теплу в ней пересиливало, пока, наконец, не победило.
Снова нашла себе аргумент. Молодец.
— Ксения? — спустя несколько минут тишины задумчиво окликнул ее Юра.
— Что? — внутри все замерло в ожидании вопроса. Что он хочет спросить? Ксюша явственно считывала исходящее от врача напряжение, но до этого момента сваливала все на то, что он сейчас вовсе не пушинку несет. А вдруг…?
— Зачем все-таки Вы свернули в рощу? Что Вы там забыли?
«Что-что…»
Разочарование накрыло Ксюшу прежде, чем она успела осознать, откуда именно оно взялось.
«А ты чего ждала, дурочка? Признаний?»
— Грибы искала, — проворчала девушка, не поднимая, впрочем, головы с его плеча.
— Что? — переспросил врач изумленно, — Грибы?
«Ну не скажу же я тебе, что, сидя под дубом, искала прозрения! И что погодка такая мне как раз под стать настроению»
— Ну… Да. Сейчас как раз вторая волна должна начаться, в дубах растут поддубники… Думала, пробегусь быстренько… Уж очень Юлькиного грибного супа захотелось… Да.
«Балда ты, Ксюша…»
«Точно сумасшедшая! Какие, к чертям собачьим, грибы? Как там вообще можно было что-то разглядеть!?»
— Понял. Ну что ж, посмотрим, чем нам Ваши грибы теперь аукнутся, — пропыхтел врач, сворачивая к отелю.
Их появление в лобби иначе как эпичным и не назовешь. Двое промокших до последней нитки человека, с одежды стекает вода, тут же образуя лужи на полу. Юрий Сергеевич явно согрелся, пока нес свою ношу: как-никак, 56 килограмм плюс насквозь пропитанная влагой одежда – это вам не хухры-мухры. Лицо Ксюши скрывал капюшон мужской куртки, так что понять, кого принес врач, сразу возможным не представлялось. Ксюша одновременно ощущала озноб от холода и полыхающий внутри пожар. Удивительно, разве такое бывает?
— Вот они! — Лев Глебович, нервно мерявший шагами лобби, тут же кинулся к врачу, который ход свой сбавлять совершенно не намеревался, — Что стряслось?
Услышав папин голос, Ксюша откинула капюшон и в удивлении обнаружила, что отец был не один. За его спиной с округлившимися глазами, в которых начали собираться тучи пострашнее настоящих, стоял Ваня, а чуть поодаль – Маргарита, выражение лица которой было искажено такой гримасой недовольства, что хоть фотографируй на память.
Юре все же пришлось притормозить.
— Вывих, растяжение, что угодно – надо срочно осмотреть, в лесу ничего не видно. Ксения, Вы как? Постоять минутку сможете?
Девушка кивнула. Аккуратно опустив Ксюшу на пол, Юра тут же вытер рукавом рубашки воду с лица. Второй рукой он все еще поддерживал ее, стоявшую на одной ноге, под локоть.
— Руки от моей невесты убрал! — процедил Иван сквозь зубы, стремглав подскакивая к Ксении и резко хватая ее под второй локоть.
Картина разворачивалась – загляденье. Постояльцы, перешептываясь, с интересом наблюдали за толпой людей у лифта. Ксюша явственно увидела игру желваков на лице врача и от картины обомлела. Внешне абсолютно спокоен для посторонних, однако она спустя эти недели уже была способна различить отголоски эмоций в глазах. Презрение – «занавес» – безразличие… Безразличие – это ширма, за которой… Она видит бурю!
— Ванятка, ты это, давай полегче, Юрец как-никак хорошее дело сделал, — встрял папа, с недовольством косясь на будущего зятя.
— И правда, не волнуйтесь Вы так, Иван. Вы же видите, что Ксения в надежных руках.
Ксюша медленно повернула голову на звук. Кто это у нас тут разжигает? Управляющая. Ее буквально перекосило. Есть люди, которые свои чувства прячут за маской равнодушия и сарказма, как Юра, а есть люди, у которых на лице отражается всё, что они думают по тому или иному поводу. Как Маргарита. Вбросила бомбу, и стоит, ждет эффекта.
— Я тебе, конечно, премного благодарен, но дальше я сам справлюсь, — потянул Ваня к себе свою девушку. Та все же наступила на «больную» ногу и охнула. Мда… Раз уж она изображает, что буквально мучается от боли, надо играть убедительно, чтобы ни у кого здесь никаких сомнений не возникло.
— Мы с Вами на «ты» не переходили, если мне память не отшибло, — врач отпустил девушку к захлебывающемуся от негодования парню, — Пожалуйста. Несите в номер. Снимайте мокрую одежду, горячий душ, переодевайтесь в сухое, я буду там через пять минут.
— Без тебя разберемся, свободен, — проворчал Иван, крепче прижимая к себе Ксюшу. От тепла внутри не осталось ничего. В ней клокотала ярость, от стыда за его хамское поведение хотелось сквозь землю провалиться на этом самом месте.
— Вань.., — жалобно протянула девушка, проникновенно заглядывая ему в глаза, — Ты чего? Если бы не Юрий Сергеевич, я бы сама не добралась… Успокойся, пожалуйста.
У Льва от ремарки Ивана меж тем глаза на лоб полезли. Ошалевший взгляд блуждал с лица зятя на лицо врача и обратно. Он уже рот открыл, чтобы вмешаться, но Юра его опередил. Если бы взглядом можно было уничтожать, тот бы, без сомнений, уничтожил.
— Разберетесь? Прекрасно! Завтра без срочного врачебного вмешательства Ваша невеста с высокой долей вероятности схватит в лучшем случае ОРЗ, а в худшем – воспаление легких. Без осмотра лодыжки, компрессов, фиксирующих бинтов – что понадобится, пока сложно сказать, – к вечеру нога опухнет, боль усилится, поедете в городской травмпункт, потеряете время. Может, и до свадьбы не заживет.
Лёд в голосе произвел на окружение должный эффект: Рита надулась, Ваня, наоборот, сдулся, а отец с яростью в глазах уставился на будущую родню, Ксюша – та вообще в который раз за день перестала дышать. Кроме всей гаммы обуявших девушку эмоций, ей внезапно стало не по себе от осознания, что Юра легко обнаружит ее маленькую ложь при свете дня.
— Лев Глебович, не хотите потестировать тренажеры в новом фитнес-зале? Я к Вашим услугам, только душ приму и переоденусь, — продолжил врач, не меняя интонаций, — А Иван пока во всем разберется.
— Ванёк, отнеси мою дочь в номер и чеши отсюда, а! Тоже мне Отелло выискался! Хочет совет? Не беси будущего тестя!
Иван тут же нахохлился:
— В ближайший час Вам придется меня потерпеть, Лев Глебович! Я вообще за Ксюшей приехал, нас тут на одно важное мероприятие внезапно позвали, но раз такие дела… Ладно, через десять минут приходите, — метнув недовольный взгляд в Юрия Сергеевича, смилостивился он. Сдался, наконец, — Осмотрите в моем присутствии.
— Что я слышу, — проворчал Юра себе под нос еле слышно, — Проблеск здравого смысла. Всем спасибо, представление окончено, — обведя взглядом окружающих, вымолвил он, вызывая лифт. — Маргарита, позовите горничных, а то с нас тут уже целое озеро натекло.