Я тоже её люблю (СИ)

Ну а пока, приятного прочтения!)
Тише, души на крыше
Медленно дышат перед прыжком.
Слышу все твои мысли,
То, что нам близко — всё кувырком…
Декабрь 1999-го…
Стены офиса «Курс-Инвеста», казалось, дрожали от напряжения. На календаре под названием «До выборов осталось» костлявой рукой Космоса был выведен синий ноль. Монотонный голос диктовал неутешительные цифры: на третьем участке триста пятьдесят голосов за Каверина и триста — за Белова. Монитор пронзительно пищал, выдавая кандидату унылые диаграммы.
Пчёла, от скуки прижимавший в углу девушку из штаба, отвлёкся от своего занятия. Извини, красотка, тут важные дела происходят… Чёрт, имя твоё забыл. Наташа? Эх, арт-менеджеры у нашего Сашки что надо, да фарт не на его стороне. «Картина голосований практически без изменений», твою мать…
— По всем показателям, Каверин уверенно набирает голоса, — как ни в чём бывало, сообщил диктор, словно подтверждая Витины мысли.
Занервничав, парень снова поднёс к губам горлышко бутылки с коньяком — не первой и явно не последней за этот вечер. Тревога, не покидавшая с самого утра, опять усилилась. Ещё и чудовище это космическое бесит, в руках треплет чего-то. Или это я уже на всех подряд готов сорваться? Пока плутал в этих раздумьях, прозвучало роковое: «По всей вероятности, победил Владимир Каверин». Один из гудвиных — имиджмейкеров — мрачно ответил на телефонный звонок, другой промокнул платком лоснящийся от пота лоб и губы.
— Чего? — Пчёлкин склонился к ним.
— Ничего… — послышалось в ответ.
… Перед глазами невольно предстал день, когда бригадиры точно так же сидели в этом самом здании, совещались. Кажись, это было в тот день, когда бандитское прошлое настигло нас в виде ехидных листовочек. Холмогоров тогда нарезал круги по периметру, Витя опять-таки раз за разом прикладывался к выпивке, Фил отрешённо молчал. Он только вернулся из Германии, где полгода проходил реабилитацию. Стеклянный взгляд, опора на трость и слегка заторможенная речь то и дело напоминали о степени тяжести травмы, но Валера не собирался отступать. Даже сейчас сидел неподалёку на стуле, с трудом вникая в предвыборные перипетии.
— По мне, надо царапаться, — Белый вскарабкался на подоконник и закурил.
— Смысл? — вспылил Кос. — Они тебя всё равно не пустят. Ты им нужен только в тени. Они формально все чистые, а ты получаешься паршивая овца.
Непреклонный лидер молча выпустил призрачную струю дыма в воздух.
— И пусти тебя в политику — все основы зашатаются… — хриплым голосом заключил Филатов.
— Да всё понятно, Кос, Фил! — Саша не слушал ничьих советов. — Мне по барабану, я готов идти до упора. Вопрос здесь именно серьёзный, один решать я не могу: это касается нас всех, — он обвёл правой рукой присутствующих, как бы подчёркивая их важность. — Если вы говорите: «Нет», — всё, я торможу. Всё остаётся так, как мы и договорились, и мы тихо, мирно, спокойно входим в третье тысячелетие. Либо, — авторитет опустился на кожаное сиденье по левую руку от Валеры, — мы заставим их уважать нас по-любому… Я всё сказал, решайте, ребят.
Витя, недолго думая, присоединился к сидящим. Чувствовал исходящую от друга холодную решимость и подпитывался ею, заряжался. Понимал, почему этого человека, простившего ему предательство год назад, уважала и боялась вся Москва. Когда Белов спросил его мнение, он сложил руки на животе и задумчиво произнёс:
— Знаешь, если становишься депутатом, потом президентом, меня делаешь министром финансов… Я еду в Америку и знакомлюсь с Шерон Стоун! — с этими словами он звонко хлопнул Сашу по колену, обтянутому дорогой брючной тканью. — Я согласен.
Глупая шутка, как ни странно, разрядила обстановку.
— А у этого всё одно на уме, — добродушно прыснул Белый.
— Учись, Саня, человек конкретно знает, чё от жизни хочет, — ухмыльнулся Холмогоров, занимая место в одном ряду с бригадирами.
— А ты чё хочешь?… — Саша рассеянно смотрел вниз сквозь ресницы.
— Можно я тебе расскажу одну старую притчу? — Кос потёр сигарету длинными пальцами, присматриваясь к лидеру.
 
Вдруг откуда-то со стеллажа прямо ему в руки упал прямоугольник бумаги. Перевернув лист лицевой стороной, парни прочли судьбоносное послание: «Голосуй за Александра Белова». И каждый, не сговариваясь с другими, постучал кулаком по деревянному подлокотнику.
… И после такого услышать, что «очевидно, Каверин будет избран депутатом»? Неужели всё напрасно? Даром готовилась речь, зря придумали гениальную схему легализации, не стоило стараться Антону?
Очередной телефонный звонок прервал воцарившуюся тишину, а с ней и вихрь дурацких мыслей.
— Да, — проговорила в трубку секретарша. — Да? Так…
Белов оторвался от экрана, повернулся в кресле к источнику звука, вскинул полный досады взгляд: ну чё, друзья?
— Александр Николаевич, — женский голос дрогнул от волнения. — Шестнадцатый. За вас.
— Но, вопреки прогнозам, окончательный подсчёт показал, что Белов всё же получил большинство голосов избирателей, — добавил диктор.
Надо же, всего один участок… Брат, ты победил! Ты их всех сделал! Тридцать пять процентов против тридцати четырёх, зубами выгрыз! Витя бросился обнимать товарища, Космос притянул их обоих, Фил привалился сбоку, радостно закричали помощники, в воздух взлетели бумаги. Победителя быстро подхватили и принялись качать, подбрасывать на руках. Когда первый шквал эмоций утих, Пчёла первым прижал его к себе, потом то же самое сделали остальные ребята, Люда горячо поцеловала босса в щёку.
— Всё, — Саша едва выбрался из кольца рук. Он сам не до конца понимал масштаба своей победы, только счастливо улыбался и на ходу повторял: — Всё… Я жене позвоню, через час её Макс к нам привезёт!
Веселье распространялось по офису, словно лесной пожар, заполняя каждый свободный угол. Оглушительная клубная музыка била в виски, и сердце возбуждённо колотилось ей в такт. На настенном календаре вместо унылого нуля кто-то пририсовал солнце — кривоватое, но озорное. Вся комната сотрясалась от смеха и звона бокалов. Только имиджмейкер Белова, истощённый предвыборной гонкой, тревожно задремал, опёршись пухлой щекой об угол стола.
Космос тем временем вёл в танце нарядную Людочку и сыпал нелепыми извинениями:
— Ты меня прости, я тогда накричал на тебя. Но я был, — он забавно пошмыгал носом и притянул женскую ладонь к своему лицу, — под коксом. Понимаешь?
— Помню-помню, — без укора подтвердила секретарша.
— Но теперь я чистый. Я бросил, — заверил Холмогоров, любовно поглаживая хрупкие костяшки её пальцев. Так интересно, у неё ручки маленькие против моих граблей. А вот тут другое кольцо лучше бы смотрелось. Аж поцеловать хочется…
— Молодец, — Людочка не сводила с кавалера влюблённого, полного ожидания взгляда.
Тут воспламенённый сегодняшними успехами Кос отстранился и со всей торжественностью, на какую был способен, выдал:
— Я женюсь на тебе.
— Ты шутишь, что ли? — тихий смешок сорвался с губ, по милому зардевшемуся лицу скользнула тень недоверия.
Неужели дождалась… А Люда ждала. Ждала с того самого дня в девяносто первом, когда этот неуклюжий великан заступился за неё, юную помощницу Лапшина. Тогда она перешла на сторону молодых влиятельных бригадиров, не задавая лишних вопросов. И осталась с ними насовсем: просто была рядом, заботилась о Космосе, когда тот занаркоманил… Даже помогала Вите после ранения Белова. А теперь они вместе, празднуют победу, и один из них зовёт её замуж.
— Нет, ты… Не веришь мне? — горе-жених уже вошёл во вкус спонтанного предложения и явно не собирался отступать так просто. — Я на колени стану, хочешь? — не выпуская руку Люды, он правда попытался принять нужную позу для пущей убедительности.
Очаровательную сцену сватовства нарушил Витя с телефонной трубкой в руках:
— Кос, пошли, там людей встречать надо, Саня зовёт, — деловито кивнул товарищу в сторону двери.
— Пчёла… — глупым счастливым голосом протянул Космос. — Я женюсь.