Я тоже её люблю (СИ)

— Брат, не надо разборок никаких… Отвезите домой…
Космосила, дурак, умудрился притащить травмированного товарища на машине аж в Бирюлёво. Хорошо хоть отца после затяжной зимней болезни отправили в санаторий, и мама была дома одна.
Потому следующее воспоминание — ударивший в нос резкий химический запах лекарств, предусмотрительно купленных Холмогоровым, и склонившееся над ним лицо матери: сведённые к переносице брови, слёзы в уголках потускневших глаз. Мамочка… Вчера я добавил тебе морщин и седых волос. А ведь обещал себе, что сделаю тебя счастливой. Но ты у меня сильная, всё выдержишь и поймёшь. В больничке светиться мне нельзя, а дома один я сгнию нахрен.
— Витенька, — донёсся тихий обеспокоенный голос. — Проснулся? Надо перевязку делать.
Ножевое ранение — памятный след вчерашнего кошмара — уже не болело, как вчера, зато сильно жгло, оставляя ощущение пустоты. Витя попробовал приподняться на руках и тут же сдавленно зашипел, поморщившись. Конечно, о свободных движениях надо было на время забыть.
— Давай к доктору обратимся, сынок, — просила Ирина Дмитриевна, и голос у неё дрожал. — Тебя Космос как привёз, ты ведь еле дышал… Ночью температура поднялась.
— От стресса подскочила, мам, — отмахнулся Пчёла. — Люди эти в белых халатах мне сейчас меньше всего нужны. Кос меня к вам и припёр, потому что на дно лучше залечь сейчас. Внутренние органы не задеты у меня. А Сашку подставлять я тоже не буду, знаешь…
Белый… Это было больно. Даже не думал, что во мне столько кровищи есть. И ведь понимаю, блять: это справедливо. Я заслужил. В чужую семью полез, обманул тебя и после взрыва даже про отцовство своё не признался. Это не по-братски. Не по-мужски. Вот так двадцатилетняя дружба рушится, жизни ломаются. Парень вздохнул и отвернулся, чтобы мама не видела его измученного взгляда. Нет, он ни на секунду не раскаивался в том, что выбрал Ольгу. Даже сейчас не хотел отказываться от неё, ибо знал: окончательное расставание добьёт его. Но вместе с тем, понимал бывший бригадир и другую вещь. Как мы теперь будем? Возьмём сына и заживём долго да счастливо? Я предал друга, оказавшись ничем не лучше его самого. Исключён из движения, в котором крутился годами. Конечно, моего бабла на несколько лет ещё спокойно хватит, но страшно то, что все мы: я, Оля, Ванька — под ударом. Саня предательство так не оставит и наверняка будет мстить ещё.
— За что он так с тобой обошёлся, Витенька? Можно ведь было разобраться по-человечески, вы друзья детства, как-никак… Это всё из-за схем ваших, да? — причитала Ирина Дмитриевна.
— Нет, не из-за них, — сын медленно покачал головой. — Из-за женщины. Из-за женщины брата, мам…
— Как? — охнула она.
— Вот так… — Пчёлкин поднял глаза на мать и глубоко, насколько мог, вздохнул, готовясь наконец рассказать всю правду. — Ты ведь помнишь историю девятилетней давности? Как я влюблён был в девчонку с дачи, а потом обидел её и она стала женой моего лучшего друга? Жизненная история, ничего не скажешь. Вот только разборки как в дешёвой драме с элементами боевика. Если такие вообще бывают… — поймав полный сочувствия кивок своей самой ценной слушательницы, он сглотнул и продолжил: — Я тебе не рассказывал, но те, у кого на глазах чаще был… Вот такие, как Кос и Фил… Они всё видели и знали, что ни х… ни фига у меня не остыло к Оле. И я её в покое никак не мог оставить. То на танец пригласил на свадьбе, то вечером после концерта домой проводил, то как-то приехал к ней, когда Белого не было. Думал поговорить, а оно так вышло… Договорились мы, и она от меня сына родила.
— Так Ваня Белов — не Сашин ребёнок, а твой? — Ирина Дмитриевна смотрела на Витю, с трудом удерживая новую волну слёз, и явно не верила услышанному.
— Да. У тебя есть внук, — Пчёла неожиданно улыбнулся, тепло и солнечно. Он ожидал осуждения, в глубине души ждал, что разочарует маму. А она всё поняла и радуется, что стала бабушкой. Удивительная женщина… — Оля сама мне только этой зимой призналась, а когда надумали, что со всем этим делать… Саня узнал обо всём и чуть меня не убил.
 
Надо же… Крещение принял за компанию, в бога никогда не верил — а только что первую исповедь прошёл. Внезапно захотелось, чтобы мать просто обняла его, крепко и ласково, как ребёнка. Положила его голову на свои колени, словно заблудившийся непутёвый сын наконец нашёлся, вернулся домой, а значит — прощён и защищён от плохого.
К сожалению, продолжить им не дали. Резко раздался телефонный звонок — Пчёла не глядя на имя абонента прижал к уху аппарат, скороговоркой крикнув:
— Да-да-да!
Ирина Дмитриевна, догадавшись, кто вызывает сына, оставила его — вышла на цыпочках и прикрыла за собой дверь.
— Вить… Ты? — грустный голос девушки в трубке заставил вздрогнуть. Оля с шумом втягивала воздух и говорила в нос — плакала совсем недавно. Сердце сжалось, предвещая недоброе. — Что он сделал?
— Он был у тебя? — выпалил Пчёлкин. Оба говорили, не называя имени, но хорошо понимали, о ком речь. — Ты в порядке?
В висках стучало: какой же ты мерзкий эгоист… Душу изливал маме, пока Белый ездил к Оле на дачу. Ты ведь знал, что так будет, что муж может её обидеть, что она тоже пострадает. Все, все страдают из-за тебя…
— Саша приезжал в Трудовую, рассказал всё про вашу ссору. Это… это конец, Витя. Понимаешь?
— Нет, — сказал честно и покачал головой. — Нет, Оль.
— Мы не сможем так, ты и сам понимаешь, — повторяла она, словно хотела разбить его окончательно. — Белов убьёт тебя, и не будет жалеть ни меня, ни Ваньку. Мы зря пытались, правда…
Всё. Прими это, Пчёлкин. Твоё счастье, что он не вспорол тебе брюхо до смерти, а её не покалечил. Этот замкнутый круг нужно когда-нибудь разорвать.
— Я люблю тебя, — прошептал Витя в трубку. Возможно, это был последний его шанс признаться. А впредь — не искать никаких встреч, не плести интриги за спиной некогда близких людей, не рвать себе душу лишний раз, не мечтать впустую.
— Я тоже тебя люблю, — последовал ответ. В нём скрывалось гораздо больше, чем просто четыре нежных слова. Наверное, Оля хотела вложить в них всё накопившееся отчаяние и чувство вины за сломанную жизнь.
Через мгновение вместо её голоса в трубке послышались гудки. Ничего особенного — просто у них в очередной раз не получилось.
Комментарий к Глава 30. Кровавый донос
По традиции, ждём ваших отзывов:)
========== Глава 31. Снова вместе ==========
Москва не верит слезам,
А я не верю глазам твоим.
Это счастливый финал,
Но только не для нас двоих…
Январь 1999-го…
В роскошном казино-клубе «Golden Palace», расположенном недалеко от станции метро «Белорусская», жизнь кипела круглосуточно. Игорные залы были скрыты за массивными позолоченными дверями, что гарантировало полную конфиденциальность любой встрече, будь то деловая беседа или дружеский кутёж на широкую ногу. Пчёла провёл рукой по волосам, подлив в бокал новую порцию коньяка, и вновь перевёл взгляд на своего компаньона. Тот уже второй раз задумчиво вращал колесо рулетки.
— Аслан, ну так чё скажешь? — бандит явно нервничал и курил вдвое больше обычного — так было каждый раз, как ему приходилось думать о чём-то серьёзном.
— Вить, обрисуй схему ещё раз, — кавказец свёл к переносице густые тёмные брови, всерьёз размышляя над озвученным предложением.
— Да что тут непонятного, — Пчёлкин несколько раз прокрутил сигарету между пальцев, после чего затянулся. — На пятки новое тысячелетие наступает, к легалу уходить нужно. Я вбухиваю активы в вашу нефть, становлюсь владельцем пары кавказских вышек. Только работаем напрямую, без Ганса и посредников, — лицо, до этого омрачённое рассчётом, тут же просветлело.
— Да без базара, Вить, — согласно кивнул Аслан Джафаров, выслушав его ещё раз, и отпил коньяк прямо из горла. — Только что от меня требуется?
— Тесное и длительное сотрудничество, — со спокойной усмешкой продолжал объяснять товарищ. — С меня бабки, с тебя — все организационные моменты. Если повяжемся, уже лет через пять будем кататься на собственной яхте в окружении шикарных девчонок, — Витя снова просиял самодовольной улыбкой: почему эта гениальная идея не пришла ему в голову раньше?