Как мы нашли тебя (ЛП)

Крики продолжаются. Это самый ужасный звук, который Кейт слышала в своей жизни. Он врезается в ее зрение, как ржавая ручная пила, она на грани новой отключки, но она принуждает себя оставаться в сознании с ее ребенком, который в ней нуждается. Она усиленно моргает, пытаясь устранить ослепляющий ее зазубренный клинок. Сейчас она слышит Сета, он тоже кричит. Борется. Говорит Сильвер, что она в порядке, что она будет в порядке. Но как она может быть, после такого? По крику Сильвер им всем становится ясно, что это ложь. Маленькая девочка все еще удерживается Бонги, она держит свою раненую руку в другой. Маленькая белая морская звезда, перевернутая к верху низом.
— Сильвер! — наконец удается произнести ей, а затем ее снова рвет. — Я здесь. Мамочка рядом.
Но ее слова так же бесполезны, как и ее связанные руки. Холодная земля поглощает то, что осталось от тепла ее тела.
В конце концов, визг начинает утихать и превращается в рыдание. Бонги все еще с ними, но сейчас она как-то изменилась. Этот зачарованный взгляд ушел из ее глаз, она смотрит на кровоточащую руку Сильвер с ужасом. Плач Сильвер затихает: Кейт догадывается, что сейчас она полностью перешла в режим выживания.
— Ты слышишь это, мальчик? — голос Люмина эхом разносится вокруг них. — Ты нужен своей сестричке!
Они молчат и прислушиваются к звукам. Двадцать охранников окружают их, их темные униформы растворяются на фоне ночи. Люмин жестом показывает некоторым из них спрятаться, и они повинуются.
— Ты всегда был ее защитником. Ее супергероем. Она мне так сказала. Сейчас твоя помощь нужна ей как никогда прежде. Ты выйдешь и спасешь ее?
Все это время. Все это время Бонги воспитывала его до этого момента.
Секаторы сверкают. Они издают такой звук, как когда идешь по мертвым листьям. Он снова приближается к Сильвер, и она начинает извиваться и кричать.
— Я могу продолжить, — громко произносит Люмин над ее телом.
Кейт борется с серым туманом. В изысканном саду слышится какое-то небольшое движение. Автоматы поворачиваются в сторону роз с кремовыми лепестками.
— Выходи и присоединись к нам.
Сет готовится закричать снова, но его вырубают прикладом. Еще больше «Воскресителей» вливаются потоком на поляну. Их перевешивают числом в соотношении двадцать на одного — и это лишь ловцы крыс, которых ей удалось увидеть. Ее шея под мечом пылает.
— Последний шанс, Мэлли, — говорит Люмин, нацелив глаза на одно место в лабиринте. Его солнечный и обаятельный облик сменяется на кипящий сухой лед. — Или мы убьем твою семью.
Все задерживают дыхание. Через несколько ударов сердца в темных кустах слышится шорох. Такой мягкий, осторожный звук. Люмин посылает своих людей в том направлении, сложив пальцы пистолетом. Идите, идите, идите, говорит его импровизированный пистолет с толстыми костяшками.
— Беги! — кричит Кейт. — Беги!
Ее вопль то набирает силу, то утихает в воздухе вокруг них. Меч еще сильнее прижат к ее горлу.
Мужчина, который добирается туда первым, стремглав бросается к маленькой фигуре — они все подпрыгивают при звуке выстрела в неподвижной ночи — и тяжелые бутоны взрываются свежим конфетти. Мужчина ругается себе под нос, и, утратив дар речи, хватает дрожащее тельце за уши, чтобы показать Мейстру. Люмин испускает недовольный звук при виде умирающего кролика. Создание проливает свою кровь на окружающие его лепестки, окрашивая розы красным (Бешеный Кролик).
Люмин бормочет что-то и устремляется вперед, но Бонги удерживает его, жестом показывает ему сохранять тишину. Она смотрит на другое место, как раз позади них. Она опускает Сильвер на землю, которая ползет к матери на колени. Себенгайл молча и осторожно приближается к ряду кустов. Ночь тиха. Кейт задерживает свое рваное дыхание.
Бонги прижимает пальцы к губам и свистит, громко и ясно, и прямо позади кустов раздается высокий писк. Она прорывается сквозь колючие стебли и хватает Мэлли за руку так твердо, что того и гляди сломает кости.
Глава 81
Холодный меч в ночи
Себенгайл тащит брыкающегося мальчика к залитому кровью алтарю. Пришло время принести жертву. Нельзя тратить ни минуты. Она тащит его вверх на сверкающий постамент, пытается увернуться от его ударов и не дать ему в процессе борьбы соскользить вниз. Джексон снимает свой шарф и передает его ближайшему «Воскресителю», который использует его, чтобы привязать мальчика к ножкам стойке солнечных часов. Он засовывает конец шарфа Мэлли в рот, чтобы тот не кричал. Мэлли задыхается, его тело дергается из стороны в сторону, а глаза вытаращены от страха.
 
— Три минуты.
Атмосфера изменилась. Люмин подходит к Мэлли и ставит ладони по обе стороны его светлой головы, словно благословляет его. Его лицо искажается гримасой, и он бормочет что-то себе под нос, совершая помазание своими ладонями с истончившейся кожей и скользкими словами. Мэлли плачет и задыхается, он не отводит глаз от Кейт, которая одной рукой прижимает Сильвер, а другую тянет к нему, удерживаемая холодным мечом, прижатым к ее горлу.
Бормотания Люмина становятся громче, его лицо начинает разглаживаться, а кожа ловить больше лунного света. Мэлли брыкается и брыкается, а Кейт кричит, не затихая.
— Две минуты, — говорит Бонги.
Люмин усиливает хватку на голове мальчика, держа его за нежные щеки старыми ладонями, и заглядывает ему в глаза, а затем быстрым движением, которое никто не предвидит, ломает Мэлли шею.
Кейт сжимает Сильвер в объятиях и кричит. Резкое горе настолько острое, что грозится разорвать ее пополам. Она пытается протолкнуться вперед, но Джексон удерживает ее клинком. Она уничтожена ужасом — этот яростный монстр внутри нее разрушит ее, пробираясь наружу. Глаза Мэлли закрываются, и он беззвучно заваливается на бок, но шарф удерживает его маленькое тело в вертикальном положении. Сет ревет, Сильвер хнычет, а Люмин, с поднятыми к черному небу руками, охвачен молчаливым экстазом.
Крики Кейт превращаются в позывы к рвоте, и ее рвет на сырую траву, давая выход тому яду, что нашел путь в ее тело, но это не помогает. Яд все еще там, перед ней. Люмин поворачивает свое лучащееся лицо к ней.
Джексон ощущает его взгляд и поворачивается к нему.
— Мейстр?
Ее шея покрыта тромбоцитарным пластырем цвета кожи, на котором видны проступившие капельки крови. Ожерелье из красных жемчужин.
— Да, — отвечает Люмин.
— Да?
— Убей их всех.
Он начинает уходить.
Клыки Джексон обнажаются из-за широкой улыбки. Она перехватывает рукоять своего меча и взмахивает сталью, разрезая полуночный воздух элегантным движением в форме восьмерки. Знака бесконечности.
Другие «Воскресители» подходят к ним, они оказываются окружены мышцами, клинками и ароматными шипами. Кейт снова хватает Сильвер и прижимает к себе. Такое ощущение, словно их собирается съесть мельтешащая стая пауков. Масляные автоматы блестят под лунным светом. Джексон вращает своим мечом. «Воскресители» в масках пожирают землю стопами, пока расстояния между ними не остается, и Кейт понимает, что этот момент, этот ужасный, грязный, горько-зеленый момент, будет последним в ее жизни. Ее оцарапанная кожа перестает болеть, и она ощущает запах роз, который затуманивает ее зрение. Она обнимает Сильвер так сильно, словно хочет, чтобы их тела слились в одно. Сет снова на ногах, готов сражаться, защищать их, но его связанные руки опускаются при осознании — осознании, которое зеркально отображает ее — что в этот раз для них спасения нет.
Глава 82
Элегантные стрелы
Загнанные в угол армией «Воскресителей» и мечом Джексон, Кейт чувствует, что упирается спиной в лепестки и шипы внешней изгороди лабиринта. Тело к телу, рука Сильвер обвита вокруг ее шеи. В глазах Джексон пляшут огни, от приближающейся убийцы некуда бежать.
Кейт закрывает глаза в ужасе. Боль в сердце грозится поглотить ее, пока она ждет, что клинок пронзит ее тело. Кто знал, что есть столько видов боли?
Она перестает бороться. Не приветствует смерть — никогда не стала бы ее приветствовать — но, по крайней мере, ей не придется жить без Мэлли. Она не может себе такого представить, а теперь ей и не нужно это представлять, и она заставляет себя сосредоточиться на мерцающем утешении. Она погружается в мысли о любви к Сильвер, опускает губы к шее маленькой девочки и растворяется в крепких объятиях. Если это ее последний момент, пусть это будет момент сильной и исключительной любви.