Как мы нашли тебя (ЛП)

— Я… — начинает Кеке, но женщина перебивает ее, сердито фыркнув.
— Вы просто идете по жизни и считаете, что все замечательно. Вы одеты в дизайнерские леггинсы и модную куртку. Пьете дорогущий кофе и думаете, что все просто ох*еть как прекрасно. Думаете, что статистика совершения преступлений понизилась. Думаете, что все плохие люди заперты на шахтах и заводах. Это не так, позвольте мне сказать. Это не так, хоть даже правительство хочет, чтобы вы в это верили. Истории здесь, — говорит она, — истории, которые я могу вам рассказать…
— Меня очень интересуют истории, — говорит Кеке. — Я хочу их услышать, если вы готовы рассказать.
— Ах. В чем смысл? — произносит Нэш, заправляя прядь волос снова. — В чем смысл? Они просто затрут вашу статью, как затирают все, что не блестит и не пахнет розами.
— Я бы все равно хотела их услышать, — настаивает Кеке. — Но сегодня мне нужно спросить вас о кое-чем другом. Конкретном.
Женщина склоняет голову набок, моргает. Температура в комнате словно опускается.
— Вы хотите поговорить об Эрин? — спрашивает она. — Я не могу говорить об Эрин.
Глава 23
Сердца. Часы.
Кейп Республика, 2024
Сет ест ланч. Салат из шинкованной капусты со вкусом креветок, завернутый в лосось и васаби. Он держит еду в одной руке и набрасывает рандомные идеи другой: синие и красные отметки на переработанных листах бумаги. Еда в «Наутилусе» хоть и отменного качества, но оставляет желать лучшего в плане вдохновения. Он так и видит тут параллель со своей работой. Звучит математически, но, в конечном счете, безвкусно.
Тем не менее, заряд мотивации от Арронакс этим утром каким-то образом повлиял на его мышление. Когда он держал ее в руках, Сет понял, что ему нужно вернуться к основам. Кожа к коже — вот в чем дело, особенно, когда имеешь дело с чем-то вроде человеческого сердца. Он закрыл все свои предсказательные алгоритмы, позволил всем голограммам потухнуть, выключил прозрачное сердце, которое парило перед ним в воздухе, дразня его своим тяжелым, медленным ритмом. Схватил блокнот формата А0 и маркеры и приготовился к работе. Он начал с нуля, записал каждую формулу, уравнение и модель, которые только пришли ему в голову и могли помочь найти решение.
Он исписал уже тридцать три страницы, и что-то начало наклевываться. Он все еще далек от финальной схемы, но, по крайней мере, теперь на верном пути. С каждой страницей он приближается к ответу.
Мужчина поднимает взгляд вверх на голограмму часов: сейчас двенадцать тридцать восемь. Они хотели, чтобы он закончил эту работу к вчерашнему полудню. Продлили контракт с ним еще на сутки. Так что мужчина опоздал даже к своему продленному дедлайну. Поэтому он нервничает? Сет не привык к этому чувству. Ему нравится думать, что тревога для других людей. Проблема, которую он решал бесчисленное количество раз в фармадизайне. Корпоративный дедлайн хоть когда-нибудь его нервировал? Ему так не кажется. Тут что-то другое. Двенадцать сорок. Что он упускает? А затем в его голове всплывает лицо Кейт. Кейт. Дети. Что-то случилось? Он бы узнал? Сет позвонит ей, чтобы узнать как дела, как только закончит писать эту страницу.
Двенадцать сорок три. Он чувствует, как нити решения тянутся к нему. Не отрывая взгляда от страницы, он выбрасывает то, что осталось от обертки. Числа кружатся на периферии его разума, как слова на кончике языка. Бесполезно пытаться их ухватить: от этого они исчезнут. Он знает, что их нужно выманить. Он продолжает писать. Меняет цвета, когда всплывает новая концепция. Двенадцать сорок пять.
Его глаза продолжают возвращаться к часам, словно он куда-то опаздывает. Он думает о губах Арронакс, о внутренней поверхности ее бедер.
«Остановите часы», — думал он, когда был с ней.
Он снова смотрит на голограмму часов. Это те числа? 1245? Почти что числа Фибоначчи. Почти золотая последовательность, но не совсем. 11235 — начало Золотого сечения. Нет, это не время на часах привлекает его внимание, а сами часы.
 
Сердце. Часы. Что, если не сердце, а часы? И как у всяких часов, у сердца тоже есть конечное число биений. Математика, стоящая позади двадцати четырех часов, шестидесяти минут, шестидесяти секунд ему не поможет, так какие еще закономерности тут есть? Сет ощущает прилив облечения. Он чувствует, что ответ уже в голове, его лишь нужно найти.
***
Сет находится в центре лаборатории на полу, окруженный листами бумаги и нацарапанными заметками, когда приходит Арронакс. Он прижимает маркер к губам. Все его ладони и руки испачканы им. Мужчина записывает еще несколько дробных последовательностей, числа, которые непонятны никому, кроме него. Меняет цвет ручки и, начав с первой последовательности на странице и продвигаясь вниз, рисует сложную спираль, соединяющую линии каждой дроби. Спираль доходит до самого низа страницы: перевернутый вихрь. Он надевает на маркер колпачок, а затем поднимает на нее взгляд.
— Мне нужен мой «Тайл», — говорит он.
— Конечно.
Она кивает Карсону, который уходит, чтобы принести вещь.
— Мне все еще нужно протестировать, но…
— Но ты нашел решение, — говорит она. — Как я вижу.
Мужчина встает и упирает свои испачканные чернилами руки в бедра.
Двенадцать пятьдесят девять.
— Нашел.
— Итак, — говорит Сет, объясняя уравнение Арронакс, в то же время энергично печатая на голопланшете, расставляя точки на модели сердца, где следует напечатать кардиомиоциты, — часовщики — старые часовщики — раньше полагались на дерево Штерна-Броко (прим.: это изящная конструкция, позволяющая построить множество всех неотрицательных дробей).
Она смотрит на него, хлопая ресницами.
— Похоже на Фибоначчи, но суперразмера, — поясняет он, все еще печатая. — Или, скорее, суперглубины.
— Сколько времени у тебя уйдет на загрузку последовательности?
— Немного. Она самосохраняющаяся, так что машина сама об этом позаботится после нескольких первых строк.
Арронакс берет со стола второй голопланшет и тоже начинает печатать. Она вызывает в пространстве между ними 4D модель и наблюдает за его прогрессом по мере того, как на органе появляются новые крошечные точки.
— Кто она? — спрашивает Арронакс.
— Что? — спрашивает Сет. — Кто?
— Так женщина, о которой ты постоянно думаешь?
Сет прекращает работу, потирая голову тыльной стороной ручки.
— Ты должна перестать так делать, — говорит он, а затем возвращается к работе.
— Ничего не могу с этим поделать. У тебя крайне… любопытный разум.
— Разве это не против вашей этики «Наутилуса» или что-то вроде того?
— Желание мало внимания уделяет этике.
Мужчина вспоминает один момент их вчерашнего дня и чувствует прилив тепла к низу живота. Он прочищает горло. Эта женщина хочет, чтобы он закончил работу или нет?
— Продолжай работу, — говорит она.
— Легко сказать, — отвечает он, поправляя брюки. — Ты используешь свой телепатический переключатель на всех своих завоеваниях?
Ее смех приятен на слух.
— Ты не завоевание. Я делаю то, что должна, чтобы проект развивался дальше.
— Я чувствую себя использованным, — отвечает он.
Арронакс снова смеется.
— Нет, не чувствуешь.
— Да, — соглашается он, пытаясь не улыбаться. — Не чувствую.
— Поверь мне, ты должен хотеть, чтобы переключатель был включен. Почему, как ты думаешь, секс был настолько хорош?
— Да, я подумал, что это может иметь к этому какое-то отношение.
Искусственное сердце бьется раз, бьется два, а затем с рывком останавливается.
— Было бы еще лучше, если бы у нас обоих было по такому, — замечает он.
Арронакс прикусывает губу.
— Абсолютно нет, мистер Деникер, — но затем пишет перед ним на клочке бумаги: — Вероятно, это можно устроить.
Сердце запускается снова, в этот раз перед остановкой пробившись три раза.