Художник, что рисует… (СИ)
— Ты, конечно не перетруждайся, но и дурака не валяй.
Получив напутствие, я засел в своем подвале, и за месячный срок хлопковой эпопеи, выдал даже больше обещанного.Заодно и подтянув собственные способности. Чтобы наловчиться в рисовании окон и дверей, я изрисовал уелый альбом. А однажды попытался приложить вырваный из альбома лист к списанному из канцелярии сейфу и выброшеному на кучу металлолома, который как и в обычных школах повсеместно собирали учащиеся. И к моему удивлению все прекрасно сработало. Более тго, пока лист висел на стенке сейфа, проем в него был открыт. Специально проверил это тем, чтоотойдя в сторону перекурил, затем прогулялся вокруг кучи ржавого железа, и наконец вернулся назад. Открытый проем оставался на месте. Но стоило только потянуть за лист бумаги, как с листа исчезло изображение, а вместо проема остался гладкий железный бок сейфа, без каких либо повреждений.
С того момента как я поселился в подвале, пошла вполне нормальная жизнь. С утра после завтрака учеба, после учебы обед и пара часов в подвале. Если было настроение, выполнял очередное задание завуча или какого-то преподавателя, если нет, просто отдыхал, благо, что все для этого у меня имелось в наличии. Уже ближе к ноябрьским праздникам вспомнил о своей прическе, решив, что пора постричься, но самыми большим удивлением были не отросшие волосы, а их цвет, который так и остался огненно-рыжим. И даже из головы лезли именно рыжие пряди.
Первый курс пролетел, как один день. Казалось еще недавно, выставлял из своей мастерской первые плакаты, и только собирался на первые лекции, а уже один из коридоров заполнен моими наглядными пособиями, а первая лекция успела, основательно выветрится из головы. Зато сейчас вместо «художки», голова забита предстоящими экзаменами. Все дополнительные работы отложены в сторону, а я углубился в изучение, повторение, а местами и зубрежку того, что давали в течение всего года. Хоть Александр Яковлевич — наш завуч, и пытался успокоить меня в том, что уж меня-то точно не будут с пристрастием пытать на экзаменах, но хочется самому, чтобы хоть что-то в голове осталось, а иначе, зачем все это?
Весна в Ташкенте начинается рано. Кое-кто из моих здешних знакомых уже в конце февраля открыл купальный сезон, успев окунуться в Чиланзарском озере. Правда следом за этим последовал привод в милицию, стражи правопорядка вдруг решили что паренек изрядно набрался, и его нужно слегка привести в чувство. Но в чувство он пришел сам, едва оказавшись в ледяной воде. Правда и выпил перед тем всего ничего, но бумага в техникум все же пришла. А восьмого марта, уже зацвела черешня, растущая на чьем-то участке за забором огораживающим техникум. А уже четырнадцатого апреля, я сидел на гребне бетонного забора и лакомился спелой красной черешней, вспоминая точно такой-же день годом ранее, когда меня обвинили в том, что я, или вернее тогда еще Семен, взломал какой-то шкаф в кабинете, будущего, как он надеялся тестя. Потом происходили не совсем приятные события из которых мне все же удалось вывернуться. Сейчас вроде все наладилось, но я все же с тревогой смотрю вдаль оживая чего-то еще более каверзного.
Под Новый год, я все-таки решился, и наменяв целую кучу пятнадцатикопеечных монеток, ринулся в переговорный пункт и попытался связаться с бабулей. Как бы то ни было, хоть я и не чувствую к ней особой привязанности, но она все же родная для этого тела и я многим обязан ее заботам. Звонить решил Антонине Ивановне, все же где-то внутри сидел небольшой страх, говорящий о том, что телефон прослушивается, и меня могут вычислить по нему. Да и бабке тоже не хотелось доставлять неприятностей. Вдруг обвинят в том, что она скрывает мое местоположение. Может за это ничего и не будет, но нервы потреплют однозначно. Стоило только произнести первые слова:
— Алло?
— Здрасте, теть Тонь, Это Сёма.
Как едва не оглох от ее крика. Причем хотя кричала она и в другую сторону, но явно так громко, что у меня зазвенело в ушах, причем в обеих сразу.
— Лизка! Бегом сюда, это Семен!
Следом за этим последовал долгий разговор о том, как я устроился, все ли в порядке, не нужно ли мне чего-нибудь, несколько слов удалось услышать и о бабушкином житье, но боле так, мельком.
— Ой, да что со мной сделается?
Кстати на меня вывалили новости о том, что моя судимость снята, а вот Владимир Алексеевич, сейчас снят с должности и отправлен руководить каким-то колхозом в западной Сибири. По словам бабули, о том, что я инициировался одаренным с каким-то редким, но очень ценным даром она узнала от представителя гильдии одаренных, который ее навещал еще в августе. Тогда же она и рассказала о своем видении ситуации, в результате которой я и попал в тюрьму. Представитель гильдии якобы объяснил ей, что одаренные не подлежат общественному суду. Все преступления совершённые ими рассматривает коллегия одаренных, во главе с верховным судьей СССР. И как итог отбытие наказаний происходит в специальных зонах созданных именно для них.
— Но ведь я инициировался уже в вагоне? — Удивленно произнес я.
— Это не имеет значение, тем более, что нельзя утверждать что на момент проведения суда ты не был инициированным колдуном.
Тут же фоном послышался шлепок, и скороговорка от баба Тони.
— Лизка, ты что совсем сдурела. Забудь это слово, если не хочешь неприятностей.
— Да ладно баб, успокой свою подружку, я не обижаюсь на это. — влез я со своими словами.
— Отстань Нин, я ж не с кем-то а с внуком. — произнесла баба в сторону и продолжила.
— В общем дело было пересмотрено. К тому же оказалось, что все звонки либо входящие с общественных номеров, или обращенные на них с телефонов партийных руководителей записываются. Как сказал барон — представитель гильдии, делается это, чтобы можно было оправдать действия руководителей в случае каких либо претензий. В данном случае, произошло наоборот. Кстати на этот раз я присутствовала на суде, заменяя тебя как потерпевшего. Как оказалось это тоже привилегия одаренных. И все слышала своими ушами.
Бабушка рассказывала очень своеобразно, то перечисляя все факты подряд, то отвлекаясь от основной нити повествования и уходя куда-то в сторону, затем резко прерываясь и возвращаясь к начальному повествованию. И хотя я в общем-то можно сказать был чужим для нее, но почему-то мне было приятно и слышать ее голос и слушать то что она говорит.
— В общем было доказано, что Шаповалов сам вызвал тебя на беседу, а не ты выбрал момент когда в его кабинете никого не было и решил его ограбить. А еще у него оказался соучастник, который все и организовал. Майор милиции Стаканов, пьяная фамилия какая-то аж противно, Это именно он подсказал Владимиру Алексеевичу, как стоит поступить и организовал наличие инструментов, лестницы и всего остального. А еще на суде сказали, что после того как приговор был зачитан, тебя по его приказу посадили в другую камеру, где жестоко избили и ты повредился головой.
— Ну да, было что-то подобное, я не слишком хорошо помню тот момент. — Отделался я общей фразой.
— Ну так за это ему дали пять лет, и он сейчас лишен звания, должности и отправлен в тюрьму. Кстати твоя бывшая любовь замужем за его сыном.
— Я уж и забыл про нее.
— Слава тебе господи. — послышалось в телефоне и я почувствовал как бабуля накладывает на себя крестные знамения.
Прервав ее едва успел сказать, что ели что нужно можно написать на Ташкент главпочтамт до востребования на Андрея Борисовича Маркова. И деньги на этом закончились.
Конечно о многом было не сказано, но я был рад хотя бы тому, что поговорил с родным человеком. Удивительно, но хотя я в процессе учебы несколько раз наведывался по месту жительства своих родителей из прошлой жизни, сейчас я не чувствовал к ним той привязанности что было раньше. Я скорее воспринимал их как очень похожих на моих родных родителей людей, но не более того. Тем более, что хотя они и жили в том же месте, что когда то и я, но многое было совсем по-другому. Например у них вместо меня было две дочери, да и жили они гораздо обеспеченнее, чем это было в моей прошлой жизни. А вот разговор с бабулей, наоборот всколыхнул мои чувства.