Кор Коэлай (СИ)

Дорога свернула, громадные сосны подошли к ней вплотную, ветви нависали прямо над головой и несмотря на то, что солнце еще не село, было уже довольно темно. И даже жутковато. Дорога снова вильнула и дальше тянулась около высокой горы. Словно искала у нее защиты от леса. Майрон проехал еще около часа. Окончательно стемнело. Гнедой пофыркивал, прозрачно намекая хозяину на отдых. Майрон покрутил головой и увидел небольшую расщелину в скале. Как раз коня можно поставить и распрячь. Гнедой принюхался, фыркнул и позволили завести себя в это импровизированное стойло. В мешок был насыпан овес, а сам мешок подвешен к морде. Конь успел напиться из прозрачного ручейка и пока мог обойтись без воды. Майрон сгрузил тюки около стены. Сосредоточился, повинуясь ему небольшой валун сдвинулся с места и перегородил вход, защищая коня от хищников. Парень разделся и сложил одежду в нишу между валуном и скалой. Встряхнулся и под густые еловые лапы скользнул крупный черный волк.
Яркая полная луна посеребрила траву около большого валуна. Гнедой принюхался и захрапел. Потом еще раз, и лес огласило громкое призывное ржание. Вскоре из-под лап огромной ели выскользнул Волчар. Принюхался и выругался про себя. Начал бесшумно подкрадываться. В загончике храпел и бил копытами Гнедой. Через полянку скользнул… человек? Что-то в нем было странное. Волчар принюхался и почувствовал своеобразный запах. Нежить. Но, что или кто? Таких тварей они «не проходили» и дома он с таким не сталкивался. Гнедой буквально заорал. Волчар ждать не стал. Добавил ипостаси неуязвимость (об этом его свойстве не знали ни Школа, ни мать) и подлетев к твари прыгнул на спину. Мощные клыки сомкнулись на шее, раздался хруст и вой, но вопреки всякой логике тварь не свалилась, а с нелепо висящей головой попыталась укусить его самого внезапно выросшими клыками. Переворачиваться в человека Волчар не рискнул, а начал по-волчьи рвать своего противника. Тот сопротивлялся и пытался укусить, но мешала надкушенная шея. Волчар все-таки исхитрился и сумел перекусить шею совсем и лапой отбросить голову. Перевернулся в человека, схватил топор, нарубил сухостоя и сложил большой костер. Потом разрубил тварь на куски и обложил их ветками. Его Магии Огня хватило, чтобы разжечь костер. Майрон ворошил ветки, пока все не прогорело, а затем вызвал ветер и развеял пепел по лесу. Пробрался в загончик к коню и, завернувшись в одеяло, уснул.
Наутро вывел Гнедого, вскочил в седло и поехал по той же дороге. Она здесь была в единственном числе и вела прямиком в Янтарный. Больше некуда было. Ветерок донес запах серн. Майрон стреножил коня и пустил пастись около узенького ручейка, а сам встряхнулся и побежал в ту сторону, откуда доносился запах дичи. Охота была удачной и через час Майрон верхом на Гнедом уже ехал по дороге. К вечеру лес немного отступил, дорога свернула и вывела его к небольшому городку, раскинувшемуся в излучине реки. Солнце почти село, когда он подъехал к первым домам. Поехал по центральной улице, сопровождаемый хоровым лаем местных собак. Примерно посередине возвышался высокий добротный дом. Майрон определил его, как жилище Старосты и не ошибся. Подъехал, пару раз грохнул кулаком в закрытые ворота. Собаки совершенно обезумели и за их ором совершенно терялся голос человека, вышедшего на крыльцо. Майрон по-особому рыкнул. Псы, взвизгнув, притихли. Ворота приоткрылись, из них вышел рослый мужчина с мечом в одной руке, факелом в другой и спросил:
— Чего, тебе, надо на ночь глядя?
— Я — ваш новый кузнец, — Майрон протянул Грамоту, выданную в Магистрате. Мужчина поднес к ней факел, вчитался и сказал:
— Езжай в самый конец этой улицы. Последний дом — кузнеца. Там его вдова живет. Скажи, что я определил тебя к ней на постой, а там видно будет. Пока у Наины поживешь, — ворота захлопнулись, а Майрон поехал в указанном направлении.
Главная улица была на удивление длинной и к нужному дому подъезжал уже в ярком свете полной луны. Перед ним были высокие ворота из толстых бревен, скрепленные широкими стальными полосами. Пришлось снова прибегнуть к уже опробованному способу. Из-за ворот донесся басовитый лай. Собака была одна, но судя по голосу — большая. Майрон снова рыкнул, но пес не замолчал, а коротко подвыл в ответ. Парень хмыкнул. Явно волчья кровь у зверюги. Приоткрылась дверь и на крыльце появились две фигуры. Женский голос крикнул:
 
— Кто там?
— Я — ваш новый кузнец. Меня Магистрат прислал, а ваш Староста определил сюда на постой. У меня и Грамота есть. Я, не вор.
Послышались шаги, ворота приоткрылись. Выглянула высокая женщина, рядом стоял крепкий подросток и сжимал в руке меч. Женщина подняла повыше факел и в круг света попал Гнедой и сапоги Майрона. В этот момент луна окончательно вышла из-за набежавшей тучки и в ее свете стало видно лицо парня. Майрон спешился и протянул женщине Грамоту. Она вчиталась и кивнула:
— Заходи. Дом большой, места много, только налоги еще больше, — и она грустно вздохнула.
— Я, заплачу налог, это будет моей платой за постой. И за Гнедого. Его бы в конюшню и распрячь. Пусть отдохнет, в мешке есть еще немного овса.
Парень взял коня за поводья и сказал:
— Не волнуйтесь, господин, я умею обращаться с лошадьми. Не раз отцу помогал, — и грустно вздохнул. Майрон бросил ему поводья и, ободряюще похлопав по плечу, пошел следом за женщиной.
Первую неделю Майрон никак не мог выбраться даже за ворота. Со времени смерти кузнеца прошло почти полгода и накопилось много работы. Люди шли все время. Ни минуты свободной не было. Вторая неделя стала чуть посвободнее. Майрон даже сумел выбраться на охоту. Перекинулся в волка и немного исследовал окрестности. Нигде никаких следов. Пока работал, разговаривал с людьми. Всех погибших нашли в разное время и в разных местах. И это не волки были. Все тела были целыми, только обескровленными. Майрон вспомнил тварь, напавшую на коня. Ее внезапно выросшие клыки.
Первая вылазка никаких плодов не принесла, кроме крупной серны, которую он принес в качестве добычи. Наина и ее дочка занялись обедом. Был последний день недели. Все отдыхали и Майрон спокойно пошел в свою комнату. Подумать и отоспаться.
На третьей неделе парень еще раз выбрался поохотиться. Луна пошла на убыль, набежали тучи и было довольно темно. Волчар в свете особенно не нуждался. Забрался он в этот раз очень далеко на север. Хозяйку свою предупредил, что его не будет дня два-три. Осмотреться надо. Ветерок донес запах оленей. Волчар побежал в ту сторону. Есть хотелось, и почти сразу чуткий нос уловил знакомый запах. Даже вонь. Воняло нежитью, как от той твари, которую он недавно убил. Волчар предусмотрительно не стал выскакивать на полянку, а притаился в зарослях.
Две твари, внешне неотличимые от людей, затаились на другом краю полянки. Олени мирно пощипывали травку. Вдруг одна из тварей смазанной тенью прыгнула на ближайшего оленя и впилась выросшими клыками ему в горло. Следом, на другого оленя прыгнула вторая. Испуганное стадо рвануло в сторону и одна из молоденьких самок оказалась рядом с Волчаром. Тот не утерпел. Схватил ее за горло и уволок в заросли. Выглянул. Твари уже напились крови и принюхивались. Ветер дул к Волчару, и они его не учуяли. Потом резко метнулись в заросли и исчезли. Волчар основательно поел, чуть отдохнул и побежал по свежему следу нежити.
Бежал он довольно долго. Уже начало светать. Выбежал к высокой скале, нависавшей над большим озером с какой-то жутковатой черной водой. На краю скалы стояла высокая башня. Подобраться к ней можно было или по воде, или по тонкой каменистой полоске, ведшей к воротам. Или по воздуху, но последний способ передвижения Волчару был недоступен. Потянул носом воздух и шмыгнул в заросли. Обежал озеро по дуге, теперь ветерок явственно доносил уже знакомый запах нежити.
 
Солнце поднялось высоко и Волчар решил не рисковать. Пробежал немного назад и найдя укромное место улегся отдохнуть. На закате проснулся, поохотился и побежал в сторону Янтарного. Нужно было подумать, как попасть в башню. Было ясно, что людей убивала нежить, с которой он встретился. Но, сколько ее и насколько она опасна, нужно было выяснять. Чего боится, как ее убивать и главное, кто ее руководит. Не сама же она появилась здесь. К ее созданию кто-то приложил руку и именно эту руку и надо было отрубить. Без этого условия охота на тварей была бесполезна.