Волшебница Вихря (СИ)

Меня передёрнуло, и Влас успокаивающе обнял за плечо.
— И ты считаешь, что разумно вести мою жену туда, где ею могут воспользоваться? — сказал он. — С ведьмой справится разве что Дракон Памяти, но он не вмешивается в дела смертных.
— Поможет меч, что выковал Элик, — уверенно сказала Люсьен, однако я видела, как она волнуется. — С его помощью и благодаря магии Слава из Огненных мы справимся…
— Что-то ты подозрительно осведомлена, — поднял бровь Эрх. — Не нравится мне это, брат.
— И мне не нравится, — подтвердил старший. — Но мы должны узнать у Люсьен все подробности, а потом уже решать, как поступить. И, кстати, Эльта, будь добра, позови Слава.
Девушка вскочила так стремительно, что скрипнула лавка.
— Ага. Я сейчас.
Пока её не было, Люсьен отвечала на заковыристые вопросы мужчин. Она старалась изо всех сил, и, кажется, не лгала, но меня не покидало тревожное чувство. Мы снова упирались в стены, отчаянно пытаясь отыскать выход из лабиринта. С Власом это получилось, выйдет ли сейчас? Я вдруг представила, что встречусь лицом к лицу с ведьмой, и страх сжал сердце.
— Всем добрый вечер, — поздоровался вошедший Слав. — Эльта вкратце поведала мне обо всём, и я сразу скажу, что есть ряд особенностей, которые мы должны учесть, если решим схватиться с ведьмой. Простите, если буду груб, — поглядел он на Люсьен, — но мой двоюродный брат тоже пострадал от её рук, и я не питаю к ней ни сочувствия, ни уважения.
— Вы правы, — кивнула Люсьен. — Вряд ли она заслужила доброе отношение или хотя бы милосердие. И да, я знаю, что моя к ней ненависть всё ещё выглядит подозрительно.
До поздней ночи мы не могли завершить это обсуждение. Когда казалось, что безопасный берег близко, он внезапно кутался в туман, и попутно появлялось множество подводных камней, воронок и коварных течений.
— Итак, плыть всё же придётся, — уже после полуночи подытожил Влас. — Вопрос в том, удастся ли позвать с собой хотя бы морских драконов.
— Я могу взять огненного брата, — сказал Слав. — Тем более что нам всё равно придётся идти двумя кораблями до островов Пустоты, а уже оттуда добираться до берегов Ненастья.
— Илья, прости, но ты останешься, — посмотрел на брата Влас. — Вихреградье не должно лишиться прикосновений дождя.
Средний брат кивнул. Он был как всегда спокоен.
— Тогда бери Эрха.
— Возьму, — кивнул Влас, и мне показалось, что младший судорожно сглотнул. — Эльта…
— Знаю уж! — нахмурилась девушка. — Я тоже остаюсь.
— Возможно ли продолжить обсуждение утром? — сказал Элик. — Гроза идёт с севера.
Он не просился в путь с нами. Понимал, что это бессмысленно. Я же была почему-то уверена, что в Вихреградье не останусь.
Влас отправил всех отдыхать. На свежую голову и думается лучше. Когда мы остались одни в комнате, мужчина долго не отпускал мою руку.
— Итак, мне предстоит вернуться на тёмные земли, — наконец со вздохом сказал он, и я сразу поняла, что предстоит нелёгкая борьба. Причём не только с ведьмой.
— Что значит тебе? Мы поплывём вместе.
— Нет, Веда. О том, чтобы рисковать твоей жизнью, и речи не идёт.
— Но Люсьен сказала, что я должна там быть!
— Мало ли что она говорит! Я не позволю ведьме погубить самого дорогого мне человека. Люсьен явно что-то скрывает, и она вполне может оказаться сообщницей своей матери.
— Понимаю, но я всё равно хочу с тобой. Тем более если её слова о моём даре — правда. Тогда я как-то соединю в себе твою и Слава магию…
— И?
— И получится что-то хорошее, — смущённо произнесла я.
— Ты не поедешь, маленькая.
Я потихоньку начинала злиться, а потому встала и принялась ходить по комнате.
— Даже если это ловушка, я вам необходима. Не знаю, как объяснить, Влас… Но мне важно быть рядом с тобой.
— Не в этот раз, Веда, — сказал он, не мигая глядя мне в глаза.
Значит, и правда всё уже решил! Гнев и отчаяние накрыли меня с головой.
— Если ты уйдёшь без меня, Влас, то, вернувшись, меня уже здесь не застанешь, — прошептала я. — Я отправлюсь в горы, к ледяным драконам, и продам своё сердце, чтобы спасти тебя. Или брошусь в воду и буду плыть за кораблём, пока не утону. Ты что, не слышишь, что я говорю? Нельзя тебе идти туда без меня! Нельзя! Внутреннее чутьё, что мудрее самого сердца, говорит мне, что мы не должны разлучаться!
 
Он нахмурился, взгляд стал тяжёлым. Вот поднялся, шагнул, словно готовился схватить… Даже зверь никогда так не смотрел на меня.
— Мне что, запереть тебя, и стражу поставить?
— Не знала, что ты такой!.. Такой, такой…
— Какой? — тихо спросил он, надвигаясь на меня. Глаза горели гневом, дыхание было трудным.
— Чурбан! — вырвалось у меня. — Баран упрямый! Ругаться хочешь? Может, ещё привяжешь меня? Я всё равно выберусь, и…
Влас схватил меня и прижал к стене так, что дыхание перехватило.
— И привяжу, — выговорил он сквозь зубы, — если разумного слова не понимаешь.
— Это ты не понимаешь! Что, выдумала я? По-твоему, снова из упрямства рвусь сражаться? Нет уж. Не целуй меня. Я сейчас плакать буду.
Слёзы и правда хлынули, и Влас, вместо того, чтобы обнять меня, отпустил.
— Ты остаёшься.
— Я плыву с вами или вообще навсегда покину Вихреградье! — отчаянно выкрикнула я.
— Ладно, — отозвался Влас сдержанно, — подождём до завтра. Может, успокоишься.
Он пошёл в ванную, а я, завернувшись в одеяло, села возле окна. Не буду спать, вдруг дождётся, пока отключусь, и отплывёт?.. Не знаю, почему я решила, будто Влас сделает это непременно тайно и ночью. Наверное, то тревожилось, обезумевшее, само моё сердце.
— И? — спросил мужчина, когда вернулся умытый. — Ты ложишься?
— Нет. Я буду сидеть здесь и сторожить.
Медленная усмешка тронула его губы.
— Глупая. Иди уж, не уплыву я, не прощаясь.
— А, ты всё уже решил! — взбунтовалась я по новой. — Не лягу! Пока не пообещаешь, что меня возьмёшь, вообще к постели не подойду!
— Ладно, — вздохнул он.
Влас знал, что меня не возьмёшь уговорами и лаской. Только не тогда, когда я злилась. Он некоторое время сидел, глядя на меня немигающим взором, потом всё-таки лёг. Не знаю, как долго мы прислушались к дыханиям друг друга. Я тихо всхлипывала, и, признаюсь, ждала, что он меня утешит, но в итоге дождалась только его посапывания.
Утром за завтраком я едва могла есть. Влас был такой же, как всегда — спокойный, решительный. Плохо, что почти всё время он проводил с братьями и своими воинами, давая им указания и упражняясь с оружием, и снова остаться наедине мы смогли только вечером. Наверное, он нарочно давал мне время остыть, но я только больше разгорелась.
— Ну, что скажешь, жена?
Вместо ответа я села у окна, и мужчина нахмурился.
— Может, хватит уже этого ребячества, Веда? Ты знаешь, я своего решения не изменю. Ты не понимаешь, чем вообще может закончиться это путешествие.
— А, так ты совершенно спокойно говоришь мне, что не вернёшься? И предлагаешь тебя всё равно отпустить? А ты не думал, что я хочу погибнуть с тобой, Влас? Что для меня жизнь без тебя бесполезна?
— А ты не думала, что, возможно, носишь ребёнка?
Я сжала зубы. Он снова был прав.
— Даже если так… Я всё равно должна быть там. Я должна! Я клялась тебе в верности! И не останусь в Вихреградье, так и знай.
— Посмотрим, — спокойно отозвался он и лёг спать.
Меня сморило уже под утро, и я подхватилась, едва услышав, как Влас одевается. Налетела спросонья на мужчину, отскочила… И побежала прочь из комнаты, надеясь, что на кухне найду себе работу. Оттуда и за причалами было удобно наблюдать. Что и говорить — к вечеру ноги меня не держали, а Влас снова не позволил себе лишнего прикосновения, только сказал:
 
— Ложись, глупая.
— Не лягу! — огрызнулась я.
Я не спала толком и на третью ночь тоже. И снова Влас звал меня, смотрел с ласковой строгостью, ждал. А я сидела, чувствуя, как ломит спину, как хочется вытянуться во весь рост, ощутить теплые прикосновения нежных рук… Нельзя. Когда мужчина заснул, я собрала вещи и пошла на корабль. Привяжу себя к мачте — пусть на потеху и позор отрывает с мясом. Неважно, что скажут люди, главное, мужа сберечь.