Vampire Heart (СИ)

Время утекало так же быстро, как и вода сквозь пальцы, позволяя абсолютно точно убеждаться в безвыходности положения. И если с Бронированным титаном вполне себе справлялись разведчики, благодаря недавней разработке Ханджи, которая вместе с другими исследователями соорудила громовые копья, то со Звероподобным ситуация оказалась совсем плачевной. Непрекращающийся град раздробленных на мелкие части камней, что титан запускал в их сторону, ставил под сомнение дальнейшее существование жителей в принципе. За считанные минуты этот титан уничтожил все расположившиеся вблизи стены деревни, превратив их в руины. Потери были колоссальные, а паника и растерянность еще живых солдат лишь накаляли и без того критическое положение. В какой-то момент Рошель потерялась в пространстве и оглянулась вокруг себя, не веря глазам: повсюду лежали мертвые тела солдат, а воздух на поле боя давно пропитался кровью и вставал поперек горла резким металлическим привкусом, что вызывало головокружение и значительно притупляло ее обонятельные рецепторы. Ей нужно было как можно скорее найти Эрвина или хотя бы капитана, чтобы узнать план дальнейших действий. Если таковой вообще имелся. Ведь никакого смысла сражаться уже не оставалось, а шансы на победу ускользали с каждой прожитой секундой. Аккермана в текущем кошмаре найти было проще всего, поскольку его присутствие она ощущала даже на расстоянии. И Леви был где-то совсем близко.
За все это время Рошель уже неоднократно нарушила приказ, с глубоким сожалением оставляя умирать из последних сил цепляющихся за жизнь солдат, которых она имела все шансы спасти. Но не спасала. В первую очередь потому, что ее кровь могла в любой момент понадобиться Эрвину, Ханджи или Моблиту, да и в крайнем случае, самому капитану, от жизни которого вообще зависела ее собственная. Так, не без угрызений совести, она перешагивала раненых разведчиков, разглядывающих ее в начале как мессию, что пришла им на помощь, а после уже с укором непонимания и в секунду с потухшей в глазах надеждой, потому что растрачивать свой столь ценный ресурс на кого попало Рошель не собиралась.
— Помогите, прошу! — За ногу ее схватил темноволосый мужчина навскидку, лет тридцати, с пробитой дырой в животе, — Дома жена и трое детей…они пропадут без меня, — на что вампирша лишь отвернулась в сторону, избегая умоляющего взгляда, и направилась дальше.
«Ну где же вы?» — подумала про себя Рошель, пытаясь абстрагироваться от происходящего повсюду хаоса, чтобы хоть немного сконцентрироваться на своих ощущениях и понять, в какую сторону ей идти. С превеликим трудом, но все же удалось взять след, и она двинулась с места, отправляясь к стене. Вампирша свернула за угол небольшого каменного дома, что каким-то чудом уцелел и теперь преграждал ей дорогу. Там она обнаружила находящихся с краю здания Эрвина и Леви. Оба были мрачнее тучи, в совершенно подавленном и обреченном состоянии. И если до этого момента девушка рассчитывала увидеть их и воодушевиться хоть какой-то надеждой, ведь у командора всегда имелись планы, просчитанные на сто ходов вперед, то теперь, рассматривая Смита в таком состоянии, она чуть не потеряла дар речи. Переминаясь с ноги на ногу, девушка тяжело вздохнула и хотела уже было спросить, что ей дальше делать, как Эрвин внезапно заговорил:
— Моблит мертв, — он бегло проинформировал ее о смерти друга и вновь погрузился в себя, уставившись в одну точку.
Осознание того, что Бернера больше нет в живых, накрыло не сразу. Рошель еще в течении пары минут прокручивала в голове слова командора, пытаясь переварить услышанное, как внезапно почувствовала, что ее руки затряслись, а к горлу подступили слезы. Однако она так и не посмела произнести ни слова. Лишь отвела дрожащие руки за спину и сцепила их в замок, пытаясь подавить эмоции и не поддаться истерике, которая была совершенно неуместна сейчас. Да, ее друг был мертв, но кроме него были мертвы и сотни других разведчиков. Хоть до других девушке не было никакого дела, права на демонстрацию эмоций у нее тоже не было, ведь теперь она была в первую очередь солдатом, и ей приходилось вести себя должным образом. Из уважения к Смиту и всем погибшим она старалась изо всех сил держать себя в руках, понимая, что ему сейчас приходится в разы тяжелее.
 
— По правде говоря, я сомневаюсь, что хоть кто-то вернется живым, — сказал Аккерман, не сводя пристального внимания со Звероподобного.
— Да, — согласился Эрвин, — Если у нас не останется шансов на ответный удар.
— Если у тебя есть какой-либо план, — ответил Леви, — То сейчас самое время посвятить в него и нас.
— Есть, — кивнул командор.
«Ну конечно! Конечно, у него имелся план! Иначе и быть не могло», — обрадовалась про себя Рошель, а с плеч будто упал тяжелый груз весом в тонну, и дышать стало в десятки раз легче.
— И если все увенчается успехом, тебе выпадет шанс прикончить Звероподобного, однако…— Эрвин сделал паузу, — Мне и всем новобранцам придется принести себя в жертву. Хотя куда вероятней, что выживших и вовсе не останется, — он нахмурил брови и покачал головой, — Стоит признать, что мы уже покойники и разменяем свои жизни лишь на призрачную надежду победы.
— Что? — переспросил капитан, судя по всему, ожидающий услышать все, что угодно, только не это.
В одно мгновение жизнь будто остановилась. Рошель попыталась понять, что именно Эрвин имел ввиду, отрицая очевидные вещи, который ее мозг попросту не хотел воспринимать. Собственный шок вперемешку с эмоциями капитана, который испытывал не меньшее потрясение, ввергли девушку в полный ступор, угнетая ее сознание. На ватных, не желающих ее слушаться ногах девушка сделала шаг вперед, сокращая дистанцию между собой и командором.
— Эрвин, — едва слышно прошептала она, переводя на него взгляд, наполненный страхом, словно она была не древним вампиром, а маленьким затравленным зверьком.
— Нам все равно не выжить, — подтвердил он, и слова вновь с болью впечатались в разум, — Если имеется хотя бы крошечный шанс на победу, то кроме как рискнуть, ничего больше не остается.
— Но тебе не обязательно в этом участвовать! — воскликнула Рошель, облокачиваясь о строение, чтобы не потерять равновесие и не свалиться на землю, — Просто отдай им приказ, и дело с концами!
— Сомневаюсь, что они захотят рваться в бой, если я сам их туда не поведу, — признал мужчина, — Да и после всех смертей, что я допустил, у меня нет никакого права отсиживаться в тени теперь.
— Обрати его, — предложил Аккерман, переводя взгляд на Рошель, — Так он хотя бы останется жив.
— Он будет не в состоянии сражаться, — покачала головой брюнетка, — На превращение нужно время.
— Времени у нас нет, — собравшись с мыслями, ответил Эрвин.
<Дыхание сперло, а по грудной клетке разлилась обжигающая боль, что с неистовой силой сжала никогда небьющееся сердце, готовое вот-вот разорваться на части. Серьезность и уверенность командора резали без ножа. Рошель знала, что его не переубедить. Что кроме как принять его решение и смириться, она ничего не могла. Ей отчаянно хотелось подвергнуть его гипнозу и будь что будет. Не задумываясь о последствиях и чужом благополучии, девушка просто желала сохранить жизни Эрвина и Ханджи и, быть может, покинуть остров, запрятаться где-нибудь и жить себе спокойно.
На подкорке сознания эгоистичные иллюзии навязчиво туманили ее рассудок, что было всего лишь следствием стресса. Она бы никогда не поступила с Эрвином подобным образом. За совместно прожитый год Рошель прониклась к нему не только романтическими чувствами, но и глубоким уважением, а значит, ей придется поддержать командора и в этом решении. Принять это как данность придется в любом случае. Ведь от нее сейчас не зависело ровным счетом ничего. Девушка ничем не могла помочь, и от понимания собственной бесполезности становилось еще тяжелее.
Мужчина поднялся на ноги и притянул к себе заливающуюся слезами вампиршу. Рошель молчала и не говорила ни слова, вопреки всем своим желаниям. Она была одновременно напугана и злилась на него за то, что он бросает ее. За то, что он просто умрет, а ей придется жить дальше и вновь проживать потерю близкого человека, который к тому же пошел на этот шаг целенаправленно. Как вообще подобное можно было принять и допустить? В эти секунды прямо в ее голове разворачивалась другая война. Война между собственным эго и здравомыслием. И Рошель не должна была ее проиграть. Ни в коем случае нельзя сейчас было поддаваться эмоциям. Иметь власть и силу над командором и не воспользоваться этим было невероятно сложно. Девушка буквально задыхалась от желания загипнотизировать его и не позволить сделать то, что Эрвин задумал. Но не могла. Смит бы ей никогда этого не простил. Да и она сама бы себя не простила. Если он прав, и был хоть какой-то способ спасти людей, пусть даже один на миллион, им нужно было воспользоваться. Даже ценой его жизни. Поэтому Рошель оставила попытку его отговаривать и превращать без того тяжелую ситуацию в блядский спектакль с криками и истериками. А это уже многого стоило, ведь подобное поведение было очень даже в ее стиле.