Поднятые до абсолюта (СИ)

Любой ребенок знает об откровении Танграуса, десятки картин висят в музеях с изображением восьмиглавого чудовища, и каждый художник видит его по-своему. Но верить в чудовище — все равно что верить в росомаху! Это тоже знает каждый мало-мальски образованный человек. Йока не поверил бы глазам, если бы монстр, поднявшийся над лесом, был хоть сколько-нибудь похож на свое изображение.
В нем не было ничего сказочного. Смесь летучей мыши и ящерицы — Танграус точно описал защитника Врага, но художники не смогли воплотить его мыслей на холстах, им не хватило воображения. Тело ящерицы, распятое в натянутых перепонках крыльев, их хрупкий каркас — длинные тонкие кости; острые крюки когтей на изломе каждого крыла; упругий пятнистый хвост, покрытый блестящими чешуйками, безо всяких зазубрин вдоль хребта, так любимых художниками. И восемь треугольных голов на гибких змеиных шеях. Брюхо чудовища было отвратительно светлым, как у жабы, а на спине в свете прожекторов переливался желто-коричневый узор.
Чудовище взметнулось над лесом, нисколько не пугаясь направленного на него света; Йоке показалось, что лица коснулся ветер, который выталкивали в стороны гигантские крылья.
Наверное, то, что Йока испытал при виде чудовища, назвать страхом было бы несправедливо: трепет, смятение, гадливость. Страх появился позже. Йока попятился, с открытым ртом глядя на монстра, но не смог отвести глаз. А чудовище, сложив крылья, точно ястреб вдруг кинулось вперед, на линию прожекторов, на ряды чудотворов. И свистел ветер, рассекаемый огромным стремительным телом.
Йока вскрикнул от неожиданности, когда из восьми змеиных голов вместо раздвоенных языков вырвались оранжевые молнии и ударили в нижнюю линию света. Стекла отражателей брызнули в стороны, солнечные камни разлетались крупными острыми осколками, послышались отчаянные крики; стена леса дрогнула под натиском призрачного войска, но часть прожекторов верхней линии тут же закрыла бреши.
Крылатый монстр пронесся над цепью чудотворов, в трех локтях от земли, сбивая их грудью, зацепляя когтями людские тела и расшвыривая их в стороны — сшиб крыльями не меньше двух десятков прожекторов из верхней линии и взмыл в ночное небо. Крики, стоны, хрипы летели над рядами чудотворов, такие отчетливые в ночной тишине. Не столько само чудовище, сколько вопли раненых напугали Йоку до дрожи в коленях.
Но не прошло и полминуты, как монстр вернулся на поле битвы, на этот раз заходя на линию прожекторов с востока, вдоль нее, а не поперек. Йока зажмурил глаза, представляя, как чудовище размечет защиту чудотворов, сомнет их ряды, сокрушит на своем пути заслон солнечных камней, выплюнет молнии вместо языков, — но в этот миг со стороны Тайничной башни темноту прорезал узкий красный луч. Фотонный усилитель! Страшное оружие, как сказал Инда Хладан, а Йока-то недоумевал: зачем чудотворам оружие, ведь призраков оно не победит?
Красный луч вспыхнул всего на секунду и, словно выпущенная из лука стрела, попал монстру в грудь: тот захлопал крыльями, как перепуганная курица, поднялся выше, но красный луч достал его снова, срезав одну из голов словно лезвием острого ножа. Непобедимый на первый взгляд монстр оказался уязвим!
Чудовище поднялось еще выше, и так стремительно, что следующий «выстрел» красного луча не попал в цель: скользнул по верхушкам деревьев, подсекая их, как коса высокую траву. Они трещали, вспыхивали огнем и дымились. Так вот что имел в виду Инда Хладан, когда говорил о том, что Беспросветный лес можно полностью уничтожить за несколько часов!
Йока думал, что монстр не посмеет пойти в атаку снова, но тот, поднявшись в самое небо, через минуту повторил нападение, только теперь шел зигзагами, теряя на этом скорость. И, изрыгая молнии, метил в верхнюю площадку Тайничной башни, откуда вырывался разящий красный луч. Вторая голова упала на землю, а чудовище ушло в темноту и долго не появлялось.
Победа? Фотонный усилитель сделал свое дело? Желтые лучи прожекторов шарили в небе во всех направлениях — чудотворы ждали. Йока оглядывался по сторонам и боялся сдвинуться с места.
 
То ли движение ветра за спиной, то ли тихий звук, с которым крылья рассекают воздух, заставили Йоку оглянуться; он сделал это непроизвольно, не увидел — почувствовал стремительное приближение огромного гибкого тела: монстр несся прямо на него, к земле, надеясь ударить по линии прожекторов сбоку.
Упасть на землю Йока не догадался, но присел и накрыл голову руками, жмуря глаза и пряча лицо в коленях: если не сшибет, не раздавит, то зацепит огромным острым когтем точно! От ужаса даже слезы выступили на глазах, остановилось дыхание и перестало стучать сердце.
Тяжелая волна воздуха с низким коротким звуком взлохматила волосы и на миг надула рубаху пузырем, но Йока думал, что это острый коготь коснулся его головы, едва не сдирая скальп. Запах зверя — неведомый, непонятный, тяжелый — ударил в ноздри. К нему примешался другой — запах небесного электричества, молнии!
За одну секунду Йока успел пережить столько ужаса, сколько ему не доводилось испытать за всю жизнь! Он бы и вскрикнул, но не смог вздохнуть. Сердце бешено колотилось, пальцы впились в виски со всей силы: Йока сломал гипсовую лонгетку, но не заметил этого и не почувствовал боли — а ведь разбил-то он ее о голову!
Тяжелое тело чудовища врезалось в линию прожекторов, и красный луч стал бесполезным: он мог поранить людей верней, чем монстра. Звенели стекла, скрежетало железо падающих высоких опор, кричали люди, и лес дрожал под натиском призраков все сильней — тонкая мембрана, разделяющая два мира, колыхалась и была готова лопнуть: Йока словно видел ее, ощущал ее натяжение.
Чудовище, пройдя на бреющем полете над линией прожекторов, совершило небывалый вираж у самой земли, развернувшись в противоположную сторону. Йока закрыл лицо руками: крылатая ящерица снова неслась прямо на него, на этот раз размахивая крыльями и касаясь ими земли. А потом, когда монстр набрал скорость, коготь его зацепил одного из людей; в этот миг в небо выстрелил красный луч, чудовище взмыло вверх у Йоки над головой, бросив свою жертву, но луч фотонного усилителя догнал его, задев светлое брюхо: монстр дернулся, рванулся вверх и растворился в темноте.
В десяти шагах от Йоки раздался то ли толчок, то ли шлепок… Он отнял руки от лица, всматриваясь в темноту.
В рядах чудотворов не было паники: они поворачивали прожектора в сторону Беспросветного леса, искали чудовище в темном небе, тащили раненых в сторону Тайничной башни, зажигали новые солнечные камни.
Йока с трудом поднялся на ноги: удар о землю рядом с ним — это же упавший чудотвор! Тот, который сорвался с когтя чудовища! Может быть, ему нужна помощь? Йока не слышал ни стонов, ни дыхания, но разглядел в темноте очертания распластанного на траве тела. Несколько шагов он преодолел, приседая и оглядываясь на небо, — ему казалось, сейчас сверху на него обрушится гибкое тело монстра.
Человек лежал на спине, запрокинув голову, глаза его были открыты, и белки глаз блестели в темноте. Йока присел перед ним на корточки: он понятия не имел, как помогают раненым.
— Господин чудотвор, вы меня слышите? — спросил он и тут же понял, как глупо спрашивать о чем-то тяжелораненого. — Я сейчас помогу вам.
Голова человека лежала на земле неудобно, неестественно, и Йока решил, что ее надо приподнять — видел, что под голову упавшей в обморок барышне всегда подкладывают подушку. Он нарвал целый пук прошлогодней травы, скатал его валиком и сунул руку под затылок чудотвора, приподнимая голову над землей. Но пальцы неожиданно провалились во что-то теплое и податливое, похожее на яйцо всмятку с раскрошенной скорлупой. Йока не сразу понял, в чем дело, и еще секунду смотрел в повернувшиеся к нему мертвые глаза.
 
— Маааа-маааа! — крик вырвался из груди сам собой, вместе с рыданием. — Мамочка!
Йока плохо помнил, как ему удалось вытащить руку из-под раздавленного черепа и вскочить на ноги. Он бежал, не разбирая дороги, спотыкался, падал, вставал и бежал снова, не думая ни о чудовище, ни о чудотворах, ни о призраках, рвущихся из леса. Он чувствовал на ладони прикосновение еще не остывшего мозга, и осколков костей, и волос; он отстранял руку от тела, словно хотел отбросить ее в сторону. И так пока не оказался на крутом берегу Гадючьей балки — земля ушла из-под ног, Йока кубарем скатился вниз, расшибая бока о торчавшие сучья и камни, и упал лицом в ледяную воду быстрого ручья.