Александр II. Воспоминания
Все эти бесспорные факты говорят в пользу прогрессивного духа, руководившего графом Лорис-Меликовым в его настойчивом и общем с государем стремлении к реформам, которых требовало время и чье мощное движение не могло останавливаться на полпути.
В истории человечества и каждого народа случаются лучезарные эпохи интеллектуального преображения, толкающего разум человека вперед и вперед, и тогда никакая сила и никакой гений не может затормозить его движение.
В таких случаях правительство неизбежно оказывается вовлеченным в ускоренное движение нации, и если оно не хочет утратить контроля над последующими событиями, то должно благоразумно и предусмотрительно возглавить и направить прогресс, дабы удержать его на путях закона и избежать его перерастания в катаклизм.
Невозможно подавить человеческую мысль, ибо вовсе не существует законов и сил, способных остановить ее. Этот мощный движитель сносит и опрокидывает все на своем пути, подобно бурному потоку, прорывающему любые плотины и оставляющему на своем пути лишь руины и опустошение.
Все лица, облеченные доверием Александра II для управления Россией, понимали важность реформ и опасность препятствования им. Смерть возлюбленного государя ничего не изменила в их образе мыслей, они все остались верны своей политической программе. Нет сомнения, что имена этих достойных людей останутся популярны в народе, и однажды, когда Россия восторжествует над тяготами переходного периода, в который она ныне погружена, история отдаст им справедливость.
Слабое здоровье графа Лорис-Меликова не раз внушало беспокойство монарху, который чрезвычайно боялся потерять министра, столь превосходно сотрудничавшего с ним в осуществлении его прогрессивных планов; он сознавал, что будет чрезвычайно трудно найти ему замену, если придется отказаться от его полезных услуг.
По мере проведения реформ в окружении Александра II оставалось все меньше людей, способных понять его возвышенные цивилизаторские чаяния, ибо преобладающие в правительственных сферах мнения все более сводились к тому, что реформы порождают лишь дух терроризма и разрушения.
Завершая наш обзор, добавим, что, покинув пост министра внутренних дел, граф Лорис-Меликов унес с собой единодушные сожаления всех тех, кто ценил его высокие достоинства, благородство и справедливость его стремлений, направленных к единой цели – славе и счастью России.
* * *После кончины императора Александра II вдова его вновь погрузилась в малоподвижное и уединенное существование; она видится лишь с немногими лицами, которым покойный император свидетельствовал свое особое внимание.
На чертах несчастной княгини, предоставленной своему страданию и мечтающей лишь об уединении, отражается вся сила горя, истощающего ее дни. Бледная, исхудавшая, обессиленная, она уже будто не принадлежит этому миру, и все, кому довелось случайно повстречать ее в Петропавловском соборе, где покоятся останки усопшего императора, ощутили подлинное сострадание ее безмерному несчастью.
Этой молодой женщине всего тридцать три года, и еще полгода назад она была прекрасна, свежа, полна здоровья и жизни, но сегодня, увы! она переменилась до неузнаваемости.
Говорят, будто могила государя-мученика стала единственной целью, к какой стремятся шаги убитой горем вдовы, только там и сосредоточены все помыслы этой разбитой души!
Глядя на исполненную скорби вдову, распростертую у подножия ледяной мраморной гробницы, где она проводит столько времени, погрузившись в молитву, можно подумать, что несчастная желала бы остаться там навсегда.
Надгробие Александра II утопает в гирляндах цветов, которыми вдова украшает его. Публика, постоянно притекающая на могилу оплакиваемого государя, добавляет лишь немногие цветы в ее убранство. Для поддержания порядка у могилы несет службу караул.
Разве не является благочестивое паломничество народа, ежедневно приходящего на могилу, трогательным и явным доказательством великой скорби всей русской нации, с каждым днем все более осознающей неизмеримость потери, причиненной ей смертью Александра II?
Подводя итог превратностям судьбы вдовы этого государя, мы должны признать, что история не являла нам еще столь необычайного примера.
Княгиню Юрьевскую любил величайший государь нашего времени, и благодаря союзу с ним она познала все мыслимое земное счастье, но увы! сколь непродолжительно было то ни с чем не сравнимое блаженство! Любимая супруга была сражена неслыханным, беспримерным несчастьем. Ее необычайная судьба и столь далекая от обыденности участь вызывает умиление, пробуждает сочувствие и любопытство, – словом, живо интересует все благорасположенные сердца.
Неувядаемое воспоминание о государе-мученике неразрывно связано с памятью о его вдове, и ее непоправимое и безграничное несчастье всегда будет внушать сочувствие и уважительное почтение.
* * *Совершенно несправедливо утверждение, будто последняя восточная война была объявлена Александром II с единственной целью упразднения Парижского договора 1856 года.
Из новейшей истории известно, под каким тираническим гнетом жили болгары. Достаточно лишь вспомнить чудовищные сцены кровавой резни, бойни, насилия и разбоя, жертвой которых стала эта несчастная нация под деспотическим игом турков.
В 1876 году Александр II узнал о жестокостях, творимых против болгарского народа, являющегося частью великой славянской семьи, и, руководствуясь исключительно человеколюбием и состраданием, призвал европейские державы обратить внимание на плачевное состояние угнетенной нации и оказать давление на Турцию, чтобы заставить ее положить конец подобным ужасам.
В конце ноября 1876 года полномочные министры европейских держав собрались в Константинополе, чтобы договориться по поводу предложений, выносимых на представление Блистательной Порте. С тех пор состоялось девять конференций, последняя из которых имела место 20 января 1877 года.
Протоколы этих конференций должны были быть представлены на подписание Турции. 27/15 марта граф Шувалов телеграфировал императору, что подписание протокола должно решиться в тот же день, что новости плохи, насколько это возможно, иными словами турки, при постоянной поддержке английского правительства, отказываются идти на какие-либо уступки. Прочитав телеграмму, Александр II произнес такие слова: «Если за сим последует война, то вся ответственность за нее падет на это… правительство».
Получив от главнокомандующего известие о том, что войска готовы к выступлению немедленно по получении приказа, Александр II записал: «Да поможет нам Бог и да благословит Он наше оружие!.. Никому не понять… что творится у меня на душе в ожидании начала войны, которую я так стремился предотвратить!..»
Некоторое время спустя император записал: «Моя доблестная армия заслуживает того, чтобы я провел с ней в Кишиневе свой день рождения (29/17 апреля), накануне ее вступления в кампанию за святое дело, которое мы одни и хотим защищать!»
Таковы были сокровенные мысли государя, который не мог предвидеть, что его частная переписка будет однажды обнародована.
Приведенные нами подлинные слова монарха являются неоспоримым доказательством того, что сострадательная душа Александра II терзалась при мысли о принесении в жертву стольких человеческих жизней. Целью экспедиции являлись не блестящие военные победы, и тот, кто утверждает обратное, заблуждается. Иначе император не написал бы 25 октября таких слов: «Один только полк гвардейских стрелков потерял вчера семь офицеров убитыми и шестнадцать ранеными. Как кровоточит мое сердце от этих потерь! Я с трудом сдерживаю слезы!» [8]
Турция удовольствовалась обещаниями, отказавшись при этом предоставить требуемые гарантии их исполнения. Конференция рассеялась, не имея более причины продолжать свои заседания; посланники покинули турецкую столицу, не добившись иных уступок, кроме продления перемирия до 10 апреля 1877 года. По истечении этой передышки Турция открыто заявила западным державам о своем отказе от каких-либо уступок, помимо тех, на которые она пошла прежде. Подобное заявление стало откровенным оскорблением всех держав – гарантов договора.