Александр II. Воспоминания
Александр Николаевич страстно влюбился в юную принцессу Марию.
– Я всю жизнь мечтал только о ней, – взволнованно говорил он своим адъютантам Орлову и Кавелину в первый же вечер по приезде в Дармштадт. – Я не женюсь ни на ком, кроме нее.
И он немедленно написал в Петербург, умоляя отца и мать разрешить ему просить руки принцессы.
В это время ожидали его приезда в Лондон, и, с болью оторвавшись от дармштадтского очарованья, цесаревич направился в Англию. Однако через очень короткий промежуток времени он поспешил вернуться в Дармштадт.
В ответном письме родители Александра проявили полное равнодушие к его свадебной горячке. Ему предписывали поторопиться с возвращением, а что до женитьбы, то этот вопрос можно обсудить позднее.
Тогда цесаревич решительно заявил Орлову и Кавелину, что скорей откажется от трона, чем от брака с принцессой Гессенской.
Вернувшись вскоре после того в Петербург, он повторил перед родителями свое непреклонное решение. Гордый самодержец Николай I и его тщеславная супруга были, однако, неумолимы.
Видя, что любовь цесаревича только сильней разгорается от препятствий, они решились, наконец, открыть ему настоящую причину своего упорства.
Герцог Людвиг II женился в 1804 году на шестнадцатилетней принцессе Вильгельмине Баденской. От их брака родилось двое сыновей: принц Людвиг – в 1806 году, принц Карл – в 1809 году.
Вскоре после этого нелады в герцогской семье повлекли за собой полный разрыв брачных отношений между супругами, что было сделано вполне гласно. Герцогиня Вильгельмина вела свободный образ жизни, ей приписывали множество увлечений. Весной 1823 года маленький дармштадтский двор с удивлением узнал, что герцогиня беременна. 15 июня она разрешилась третьим сыном, принцем Александром, который стал впоследствии родоначальником Баттенбергов.
Дорожа честью короны и семьи, Людвиг II признал ребенка своим сыном. Но ни для кого не было тайной имя подлинного отца, которого не дерзали даже называть, шокированные его низким происхождением.
В следующем 1824 году 8 августа герцогиня разрешилась вторым ребенком от той же связи, принцессой Марией.
Открытие этой тайны, о которой сплетничали при всех немецких дворах, нисколько не изменило чувств цесаревича и не поколебало его решения.
– Что с того? – говорил он. – Я люблю принцессу Марию и скорей откажусь от трона, чем от нее.
Императору Николаю пришлось, наконец, сдаться, и 16 апреля 1841 года в Зимнем дворце состоялось бракосочетание цесаревича Александра и принцессы Марии Гессенской.
Несмотря на мрачную тайну ее рождения, молодая цесаревна была приветливо принята своей новой семьей и будущими подданными. Ее признали красивой и безупречно воспитанной. Еще очень юная, Мария сумела обнаружить самые серьезные наклонности, активно занявшись благотворительностью и восхищая Святейший синод своим благочестием.
Ее можно было упрекнуть лишь в некоторой крутости нрава и в излишней скрытности и церемонности.
Молодой супруг осыпал цесаревну признаками самого трогательного внимания и нежности. Но частые беременности (при вступлении на престол в 1855 году у них было уже пять человек детей) расстроили и без того хрупкое здоровье императрицы, а суровый петербургский климат гибельно отзывался на ее слабых легких.
Вынужденная по настоянию врачей вести замкнутый образ жизни, императрица вскоре заметила, что Александр охладел к ней. Гордая и замкнутая, она страдала молча, сохраняя в душе признательность к тому, кто посвятил ей свою первую любовь и сделал ее, маленькую незначительную принцессу, российской императрицей.
Александр Николаевич тем временем беспечно предавался увлечениям и капризам. Был даже период, когда казалось, что он захвачен серьезным чувством.
Предметом его нового увлечения была княжна Александра Сергеевна Долгорукая, двадцатилетняя девушка, редкого ума и красоты. Она приходилась очень отдаленной родственницей княжне Екатерине Михайловне.
Говорят, с нее писал Тургенев героиню «Дыма».
В 1860 году, в эпоху великих реформ, Александра Сергеевна сыграла важную роль. Твердой решимостью и превосходством ума она часто заставляла Александра II настойчиво действовать на том смелом пути преобразований, который он избрал. За ней установилось прозвище «La Grande Mademoiselle».
Но внезапно по неизвестным причинам эта связь была прервана. Александра Сергеевна вышла замуж за старого генерала Альбединского, которого царь поспешил назначить варшавским губернатором.
За этим увлечением следовали новые, быстро сменяясь, одно незначительней другого.
* * *После такого количества легких успехов Александр Николаевич вначале не мог даже понять причину сопротивления Екатерины Михайловны, не допуская мысли, чтобы она могла остаться бесчувственной к его настойчивому вниманию.
Как могла она, семнадцатилетняя девочка, отвергнуть любовь императора, самодержавного властителя всей России? Разве не убеждался он сотни раз в своем неотразимом влиянии на женщин? Разве встретил он хоть раз сопротивление?
Но когда через некоторое время отношение Екатерины Михайловны к царю изменилось и она ответила искренним чувством на его упорную страсть, Александр ощутил безграничную радость, чувствуя, что он любим этим очаровательным и ласковым созданием не как царь, а как человек.
Но не успел он еще насладиться этим редким счастьем, как ее вырвали из его объятий и увезли в Неаполь.
Продолжая любить Александра, она не меньше его томилась разлукой и писала ему об этом ежедневно.
Конечно, он имел возможность вернуть ее обратно, для этого в его распоряжении было немало способов – неограниченность императорской власти не являлась пустым словом, а граф Шувалов и его тайные агенты из III Отделения справлялись и с более трудными делами.
Между тем за пределами России совершались важные события. Австрия была побеждена при Садове. Германской конфедерации грозила опасность подпасть под владычество Пруссии, а положение Люксембурга предвещало конфликт между Францией и Германией. Восстание на Крите вновь поднимало восточный вопрос.
Но ведь и монархи только люди, и короны на их венчанных головах, и «интересы подданных и царской славы», по словам Боссюэ, не в силах вытеснить их интимных мыслей и переживаний.
И теперь, несмотря на доносившийся до России зловещий шум скрестившегося в Европе оружия, несмотря на тяжелые государственные заботы, в душе Александра росло и крепло могучее чувство. Вынужденная разлука только усилила его, разжигая сладкими мечтами и воспоминаниями о пережитом счастье, и обратила, наконец, в лихорадочную страсть, неизлечимую болезнь души и тела, которая так опасна для зрелого возраста.
Отныне эта страсть не покидала царя и стала главным импульсом его жизни; она была сильней его обязанностей супруга и отца, влияла на все направление его политики, руководила его совестью, господствуя над ним до самой смерти.
Глава третья
В 1867 году, после усиленных приглашений со стороны Наполеона III, Александр выехал во Францию, чтобы посетить всемирную выставку. В сопровождении сыновей, великих князей Александра и Владимира, он прибыл в Париж в субботу, 1 июня, и остановился в Елисейском дворце.
На следующий день царь присутствовал на бегах, после чего обедал в Тюильри. Передохнув один день, царь посетил 4 июня особо торжественное представление в опере. 5-го, будучи в Sainte Chapelle, он подвергся неприятности, столкнувшись с группой адвокатов, у которых хватило мужества крикнуть ему прямо в лицо:
– Да здравствует Польша, Monsieur!
На следующий день, когда царь возвращался из Лонгшана после военного смотра, на котором присутствовал также и прусский король, польский эмигрант Березовский произвел два выстрела в Александра, сидевшего в одной карете с Наполеоном III. Покушение было неудачно, и монархи продолжили свой путь.
Как только Александр вернулся в Елисейский дворец, ему сообщили о прибытии императрицы Евгении, что немало его удивило.