Не главный не герой (СИ)

— Да заткнись ты старая! — крикнул ей Санчо.
— Санчо, не надо бороться с мельницами, — пошутил Артур, второй, что появлялся крайне редко, но сегодня с нами были вообще все.
— То же мне Дон Кихот нашелся, — парировал Саня, подумав добавил, словно плюнул ругательство — Ламанчский.
— Кстати почему Ламанчский? — уточнила пока еще «Артурова» Оля.
— Ну, это же классика, — лицо Артура первого, выражало трагедию.
— Область такая.
— Потому что из Ла-Манчи, — посыпались пояснения.
— Можно подумать все читают всякую муть, — нашлись и заступники.
— Даже догадаться можно было, — мстительная шпилька от «нашей» Оли.
Рядом с одной бабкой появилась вторая, поскольку и квартирки и балконы дома были крохотуличными, они даже поцеловаться могли бы, теоретически. Давление на компанию усиливалось.
— Идите бренчать подальше! — настаивали бабки.
— Наш двор какие проблемы? Хотим и бренчим!
— Нечего шуметь прямо под окнами двор большой!
— Ладно, давайте, к кочегарке переберемся?
— Жалко столик сломался.
— А кто его сломал?
— Его лифтер зачем-то разобрал.
— Причем тут лифтер?!
— Кто такой лифтер?
— Обычный лифтер, тот кто за лифтом следит.
— Я думала это кличка очередная.
— Он старший по дому, за лифтом то же немного следит, ключи от решетки наверх в лифтовую и на крышу у него, еще что-то делает.
— А чем ему стол не угодил?!
— Да сгнил он просто уже, на субботнике и убрали.
— А давайте скамейку с собой заберем тогда.
— Лучше две!
— Что вы делаете, окаянные! — надрывались бабки в предынфарктном состоянии.
Немногие доживавшие в доме дедушки «кинулись» на улицу похватав свои клюшки. Я бы сказал, что на каждого дедушку приходился десяток бабушек. Минут через двадцать эта тяжелая кавалерия, совершила стремительный рывок и вылезла из подъезда. Бевой настрой дедушки растеряли где-то по пути, боевые порядки были нарушены, а отдельные «солдаты» безнадежно отстали. Тем не менее все же пришлось поспорить, с теми, кто не сгинул в пути.
— Скамейки такие же наши, как и ваши, мы сейчас гуляем используем их, потом вообще обратно поставим. — выступил с дипломатией Артур, первый.
— Вот мы уже вышли, несите обратно! — требовал трясущийся от старости дед.
— Там еще вон, две стоят, вам пока хватит, заполните эти тогда подходите, продолжал убеждать Артур.
— Да идите вообще на хер! — наехал на них Санчо, которому была не по нраву Артурова дипломатия. — Что башкой трясешь? Щас как дам!
Ну естественно Санчо не стал бы бить деда, разве что хвати у того ума клюшку поднять. Мы тем временем уже вовсю расположились частично на скамейках, а частично на трубах, идущих от местной кочегарки. Наконец пошло исполнение произведений. Фоном прекрасной картины служила кочегарка измалеванная надписями разной степени пристойности, отметками побывавших тут представителей девятого и прочими районными. Самой оригинальной, пожалуй, тут была надпись — «Киса и Ося здесь были».
Интересно кто мог оставить такую надпись. Именно в таком вот виде. Я подозревал Артура, хотя конечно он вроде такой домашний мальчик ботаник. Но надпись то необычная. Любит он такие отсылки. Во дворе периодически случались такие загадочные истории, над которыми можно было поломать голову. Но сейчас речь не о них. И тут я с какого-то бодуна, хотя понятно с какого, хотел впечатление произвести, вылез со своим стихом. Моя неделя одиночества не прошла даром.
— Серый, наиграй мелодию какую-нибудь — попросил я.
— Какую? — уточнил тот.
— В смысле какую-нибудь? — влез Ваня.
— Ну просто перебором.
— Ну ладно, — заинтриговано согласился тот.
— О Миха будет… петь?!
Не имея к тому способностей я все же начал петь, а еще мой голос от волнения давал Петуха, особенно когда я пытался вытянуть последние строчки, может и впрямь проще было как стихи прочитать. Или вообще не стоило ничего говорить.
 
 
А я пою чужие песни
 
Ведь не имею я своих
 
Лишь только текста эти строчки
 
И нет мелодии для них
 
Я не играю на гитаре
 
И в нотах вовсе не рублю
 
Хоть в голове моей в ударе
 
Гремит оркестр — я пою!
 
Я слышу Музу и Ситара
 
Они дуэтом мне поют
 
Но вот исполнить их девчонке
 
Мои таланты не дадут
 
Я не играю на гитаре
 
И в нотах вовсе не рублю
 
Хоть в голове моей в ударе
 
Гремит оркестр — я пою!
 
Я для тебя сейчас исполню
 
Лишь строчки всем известных слов
 
Я их как прозу прочитаю
 
О том, как сильно я… люблю?
 
 
В общем я старался. Не знаю было ли мне так стыдно за что-то еще кроме этого? Естественно у неожиданно большой аудитории слушателей, были вопросы.
 
— А про кого это?
— Ты не поняла, что ли? Хи-хи.
— Я не понял чье это?
— Не, что серьезно твое?
— Ну, не знаю, вроде бы — замялся я.
— Как это не знаю твое или нет?
— Так я же слушаю бывает музыку, читаю бывает что-то. Ну может у меня как у Остапа? — жутко краснел я.
— В смысле?
— Какого Остапа?
— Бендера, из двенадцати стульев, — разъяснил я.
— А, я понял. Только это из Золотого теленка. — первым въехал конечно же Артур.
— Да, сочинил, и думаю, а что если это до меня уже сочинил какой-то Пушкин? — выдал я.
— Какой-то Пушкин, ха-ха.
— Ну на Пушкина тут не потянет.
— Последняя строчка вообще хромает, рифмы там нет.
— Еще разок слова или записаны где? — Артур что-то пытался припомнить.
Я повторил было слова.
— А кто такой Ситар?
— Ну вроде Музы, наверное, — совсем уж смутился я. — Честно говоря, Ситар взялся из песни Цоя, Ситар играл. — А что за песня Ситар?
— Не знаю такой.
— Сейчас попробую — решил исполнить ее Колян.
— Вообще-то Ситар, это музыкальный инструмент, вроде бы индийский, — в очередной раз сумничал Артур.
— Тогда Музе стоило бы играть на Ситаре, — что вызвало смех у многих.
— Но откуда бы я мог знать, что Ситар это инструмент? — развел я руками. — По смыслу могло быть и так что Джордж Хариссон играл потому что у него было вдохновение. Ситар типа равно вдохновение, а?
— Может тогда Сатир? — прозвучало альтернативное предложение.
— А Сатир что делает?
— Сатир — это демоническое существо, отвечавшее за плодородие у греков, — прояснил, естественно Артур, — вечно пьяное и веселое.
— Весьма подходит.
— Ой, Артур хватит умничать — заявила пока еще вроде бы Артурова девушка и, наверное, спасла меня от полной разборки текста.
Что бы я еще раз что-то подобное отчебучил! Да ни в жизнь. Тем временем выяснилось, что в тексте про Ситара от Цоя, прямо говорилось что на Ситаре кто-то там играл. Короче, ну нафиг этих критиканов. Что бы я еще раз вам что-то написал.
— Слушай так клево мне понравилось, а про кого? Ну последние строчки. — пока еще Артурова, девушка Оля демонстративно пересела от него ко мне пару раз дотронувшись до меня.
Интересно это что-то значило? Или ничего и я просто слишком…
Тут еще один поэт решил, что пробил его час. Пискл вылез с «нашей совместной» переделкой осени. Нет, ну ничему его мой пример не научил что ли? И она, эта переделанная песня, что-то никого не впечатлила. Каток критики беспощадно проехал по молодым и начинающим авторам. Нафиг-нафиг, эту ерунду.
— Оля походу обиделась.
— Чего?
— Оля ушла.
— Почему?
— Ну а ты видел куда Миха смотрел, когда пел?
— Гы-гы ага!
— А Оля причем?
— Ну видимо вот так вот.