Отвоёванный шанс (СИ)
Очень много времени попаданцы стали уделять обращению с мечами и самодельными копьями. После тяжёлого боя с длыками стало ясно, что это является жизненно необходимым навыком…
Утро третьего дня выдалось хмурым. Небо затянули серые облака. С утра накрапывал лёгкий дождик, но ближе к обеду он кончился.
Орания и Ася учились метать ножи под зорким присмотром Моры — она единственная из всего женского состава эскадрильи умела это делать. Уговорить на это Ору, которая сильно горевала по своей подруге, стоило больших трудов, но Мора, имея свой опыт потери близких, смогла зажечь в ней огонь мести, и теперь та остервенело тренировалась, вымещая своё горе на всём, что попадалось под руку. Маор снова разведывал обстановку где-то в окрестностях холма, обмотавшись стеблями и побегами так, что заметить его можно было только вплотную.
Тауран и Дуб, отдыхая после тренировочного боя на мечах, пытались из подручных материалов соорудить что-то вроде корзинки для переноски крупногабаритных вещей. Это у них пока не очень хорошо получалось: то какой-нибудь прут сломается, то жгутик из травы порвётся.
Тилон лежал рядом и время от времени вяло раздавал советы. Просто спать и восстанавливать силы он, вопреки просьбам Дуба, ни капли не желал. Лайта пыталась подлечить его и Тромонта тем методом, каким она подняла на ноги израненного длыками зверя, но Тромонт не разрешил, опасаясь, что она снова потеряет все силы. Да и Тилон ненавязчиво намекнул, что ему это не нужно.
Врон сидел на дежурстве, на самой высокой из разрушенных колонн. Чтобы замаскироваться, он перед этим хорошо извалялся в пыли. Презентабельность внешности, похоже, его мало волновала.
Тромонт, отдалившись ото всех, сидел в одном из закутков, откуда открывался хороший вид, и думал. Ему не давали покоя странные способности, которые начали у них проявляться. Что это такое? Какую природу оно имеет? Как этим управлять?
Ясно, что именно этой силой он в первый вечер поразил летающего ящера, когда тот попытался напасть на Лайту. Её же, очевидно, непроизвольно использовала она сама, когда лечила израненного дикарями зверя. Но эта сила высвобождалась спонтанно, под действием сильных эмоций. А ведь инсектоиды явно умели ею пользоваться совершенно сознательно!
Тромонт в очередной раз постарался как можно подробнее вспомнить свои ощущения в момент битвы с летающей тварью. Отчаяние, страх, дикая ярость, переполняющая сознание, и… чувство потока энергии, который течёт через лоб?
А что, если попробовать воспроизвести это снова?
Он осмотрелся, ища подходящую цель для тренировки. И нашёл: рядом с ним, на небольшом кустике травы, сидело какое-то червеобразное создание и аккуратно лакомилось листьями.
— Прости, — сказал он ничего не подозревающему животному, и попробовал испугать его мысленным посылом. Но ничего не получилось: червь продолжал кушать, как будто ничего и не было. Хм… А что будет, если воспроизвести в уме образ врага?
Тромонт закрыл глаза и представил перед собой того зверя. Его пасть, когти, зубы, горящие глаза, вожжи густой слюны, свисающие с пасти, и попытался разозлиться. Постепенно это получилось, и даже дало некоторую реакцию: он ощутил, как тьма заклубилась у него в мозге, а голову словно обхватил невидимый обруч. Но цель эксперимента по-прежнему никак на него не реагировала.
Он выдохнул, как паровоз, и расслабился. Потом, немного передохнув, попробовал ещё раз. И снова, кроме банального ощущения лёгкого сдавливания головы, ничего не вышло.
Что-то он делал не так. Но что он делал не так, он не мог понять. Это был тупик.
Тромонт знал, что тупики в своём большинстве — не тупики на самом деле, а препятствия, которые можно как-то обойти. Надо просто придумать какое-нибудь нестандартное решение. Но что тут можно ещё сделать?
Чтобы решить проблему, нужно о ней узнать как можно больше. Но в том и заключается проблема, что он практически не знает, с чем именно имеет дело! Всего пять дней назад он был абсолютно уверен в том, что волшебства не существует. Но сейчас это убеждение дало широкую трещину…
Тромонт всё сидел и обдумывал, когда рядом раздались шаги, и из-за угла вышла Лайта.
— Что ты тут делаешь? — спросила она, глядя на его напряжённое, задумчивое лицо.
— Занимаюсь ерундой, — ответил тот, не найдя более подходящего ответа.
Лайта посмотрела на него внимательно.
— Нет, ты занимался не ерундой. У тебя очень серьёзное выражение лица.
— Я попытался воспроизвести что-то похожее на то, как я атаковал летающего ящера. Но у меня совсем ничего не вышло, только как будто во лбу что-то нагревается и в глазах темнеет, и всё.
— Естественно. Если это и возможно воспроизвести, то только путём долгих тренировок, проб и ошибок.
— А вспомни, что ты чувствовала, когда лечила зверя?
— Ну… — Лайта задумалась. — Самое главное ощущение, наверное, жалость. Мне было его очень жалко. Я подумала, что если Маор вылечился просто так, а ты смог спасти меня от ящера каким-то непонятным способом, то, может быть, и я чего-нибудь стою? Я стала изо всех сил хотеть его вылечить, и мне это удалось. Сначала я ничего не почувствовала, а потом нахлынул холод и невероятная слабость. И потом я очень долго чувствовала себя совершенно разбитой. И полностью опустошённой.
— Интересно. Но это не мой случай, — Тромонт вздохнул и нахохлился. — У тебя был живой объект для воздействия, и я тоже атаковал только живой объект, и только один раз. А сейчас я пытаюсь поразить вот эту животину, — он указал на червяка. — Но как бы я его перед ним не корчил рожи, всё равно ничего не получается.
Лайта усмехнулась, села рядом и принялась ласково перебирать ему перья.
— Я думаю, сначала нужно изучить это явление, а потом уже думать, как его осуществить сознательно.
— Как? Как это сделать, скажи мне? — сказал Тромонт, приподнявшись. — Как это сделать, если мы ничего об этом не знаем? Мы даже не знаем, связаны ли как-то эти явления или все они имеют различную природу!
— Не знаю… Но ты ведь получил уникальный дар — ты умеешь читать на шхрсумчхском языке! Почему ты им не пользуешься? Может быть, шхрсумчхи знали ответы на твои вопросы?
— Я много чего пересмотрел и перечитал из того, что лежит в найденной сокровищнице, но там либо шхрсумчхская поэзия, либо история… Да, там были моменты с волшебными вещами, но нигде подробных описаний этой технологии не было…
— Почему ты уверен, что это технология?
— Высокая технология почти неотличима от магии.
Тромонт замолчал и задумчиво посмотрел на Лайту. А Лайта посмотрела на него.
— В дальнем углу комнаты стоят три больших металлических ящика, помнишь?
— И что? Мы так и не смогли их открыть. И вообще непонятно, можно ли их открыть, потому что там даже замков нет.
— Может, мы недостаточно пытались?
— Ну не знаю. Мы их уже и так, и так, и по-всякому…
— Надо попробовать ещё. Наверняка как-то это всё открывается же!
— Ну, вообще, конечно, ты правильно говоришь. А вдруг! Давай попробуем…
Тромонт двинулся и попытался встать, но тут же охнул и присел: рана, полученная в недавнем бою с длыками, дала о себе знать.
— Ой, осторожно! — засуетилась Лайта, заботливо поддержав его под руку. — Как ты смог сам сюда приползти?
— Ай… Не знаю.
— И куда ты торопишься? — продолжила она, ласково обнимая его за плечи. — Давай посидим тут ещё. Тут хорошо.
— Наверное, ты хотела сказать, что тебе со мной хорошо.
— Ну, наверное…
Они посмотрели друг на друга, а потом ещё некоторое время просто сидели, обнявшись. И оба без слов понимали, что это уже больше, чем дружба…
Глава 28
После обеда погода заметно улучшилась. Поев, пришельцы занялись своими делами, а Тромонт и Лайта пробрались внутрь шхрсумчхской сокровищницы и принялись внимательнейшим образом изучать те самые металлические сундуки.
Чем дольше Тромонт исследовал их, тем твёрже убеждался в том, отпереть их будет очень непросто: на их поверхностях, изукрашенных изящными тонкими узорами из драгоценных металлов, не было ничего, что напоминало бы стыки, или они были очень искусно спрятаны.