Отвоёванный шанс (СИ)
Остаток фразы был заглушен громким хохотом. Товарищи Дуба держались лучше всех — ещё бы, когда слушаешь такое почти каждый день, чувство юмора как-то притупляется. Врон сморщился, издавая лёгкие смешки. Тилон и девушки ржали от души, Тауран ухмыльнулся, и даже Мора не смогла удержаться от смеха.
— Это правда? — спросил Врон, когда смех утих.
— Ну, всякое бывает…
— Однако, ты артист, — проговорила Орания, поднимаясь и отряхиваясь.
— Кстати, товарищи, вопрос в тему… — спросила Лайта. — Вода есть только в реке, которая на севере, или…
— На северо-западе под косогором есть родник с озерцом. Если кому надо помыться или почистить что-нибудь.
— Отлично, не придётся в грязи жить.
— Слава Спасителю, с этим у нас всё нормально.
— Хм… А мы время как будем считать — по трурнийскому календарю или по монийскому?
— По трурнийскому, конечно, ведь монийцев меньше, чем нас, — заявила Асинта.
— Как бы мы все по одному стандартному времени живём, — заметил Дуб. — И, раз мы тут остались надолго — значит, нам придётся сочинять свой местный календарь.
— Хм… тогда вопрос: как мы будем вести календарь и как узнаем, сколько дней в здешнем году?
На этот раз настал черёд Дуба задуматься.
— Ну… Мммм… Древние трур-ни ведь сумели это сделать на нашей прародине? У них тоже ничего не было… Короче, ищем ровное место, ставим большой булыжник, ждём заката и в момент опускания диска устанавливаем второй булыжник так, чтобы тень от него падала точно на первый камень. Потом считаем дни и ждём, когда тень от второго камня попадёт на первый в третий раз…
— А вдруг у этой планеты нет склонения оси?
— Это станет ясно достаточно быстро.
— А вы не обратили внимание на размеры планеты? Когда мы падали, мне показалось, что она очень большая, возможно, 15–20 тыс. км в диаметре.
— На самом деле, было такое ощущение…
— Я что-то такое заметил, но подумал, что показалось, потому что гравитация на её поверхности слабее даже, чем на нашей родине, — произнёс Тромонт. — Оказывается, не только мне показалось…
— Тогда очень странно. У каменной планеты таких размеров гравитация должна быть в разы сильнее.
— Может, нам всё-таки показалось?
— Кто знает… Вообще, даже не факт, что физические законы во всей вселенной работают одинаково, так что… — Врон цокнул языком. — Так о чём мы там до этого говорили?
— Я говорил, что не факт, что у этой планеты ось под наклоном.
— А если попробовать ориентироваться по звёздам? Они-то точно будут показывать истинное положение дел.
— Это намного сложнее. Да и вообще, мне кажется, концом старого года и началом нового логичнее считать самый короткий день в году… Или самый длинный. Но первый вариант лично мне нравится больше. По мифам предков, день становился короче оттого, что солнце старело, умирало, а потом воскресало и начинало подниматься, набирая силу.
— Для начала надо попробовать по системе Врона и Дуба, — сказал Тауран. — Это, на самом деле, очень просто и в то же время остроумно. Я бы так не догадался.
— А я вот о чём думаю, — с беспокойством произнесла Оса. — Что мы будем есть, когда еда закончится? У нас еды только на пять суток по 16 часов! Надо тут что-то съедобное искать, а то все передохнем от голода.
— Об этом позаботились мы с Тромонтом, пока вы готовили стол, — успокоил её Врон. — В первое время с нами будут делиться монийцы — у них запас еды в челноке на 15 суток. Правда, при этом время, за которое всё это будет съедено, уменьшится до 8 дней.
— А потом?
— А потом у нас есть Маор. Он же треть жизни прожил дикарём в тропическом лесу. Он научит нас, как отличить ядовитую пищу от съедобной, и как вообще проверять её на съедобность, если есть какие-то сомнения.
— Очень интересно… На самом деле, многие из нас, сидя на флотоносце, мечтали о приключениях… — томно произнесла Ора. — Жаль, что друзья и родители об этом никогда не узнают. Наверное, нас оплакивают… — она вздохнула.
— А как это будет? — спросила Оса.
— Позже объясню, — ответил Маор. — Если коротко — съедобные растения можно определить по тому признаку, что местная живность с удовольствием и массово их жрёт. И ещё — есть метод трёхдневного тестирования.
— Но… Есть такие виды ядов, которые начинают действовать только через продолжительный период времени… Или вызывают смертельные нарушения даже в малых дозах… — возразила Мора.
— Сильнодействующие яды с необычными специфическими симптомами отравления, вроде кровоизлияний или ярких галлюцинаций, в природе встречаются крайне редко, и их надо специально искать, чтобы найти, — успокоил её Маор. — И потом, эту ядовитую хрень можно будет опознать по тому, что никто (или почти никто) из местной фауны просто не станет её употреблять.
— Есть вероятность, что мы умрём от гадости, от которой местные не мрут, — сказала Орания.
— Есть вероятность… но маленькая, — продолжил Маор. — я знаком со статистикой по разным заселённым жизнью мирам… Так вот, в среднем из всех фототрофов, использующих кислород, на любой планете, не важно какой, только 10 процентов могут навредить нашему желудку, из этих десяти только 8 % могут нанести организму непоправимые повреждения, и из этих 8 % только 5 % имеют отложенный эффект 7. Вдобавок, в плодах, а именно их я собираюсь искать в первую очередь, вероятность обнаружения сильного яда ещё меньше… Это не голые слова, это — статистика. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие!
— Эммм… Прости меня, дуру, но что такое фототрофы?
— Проще говоря, растения и их аналоги.
— Понятно…
— В этой войне вероятность того, что пилот-истребитель погибнет в течение года, равняется примерно 1/8, а из нас ещё никто не погиб, — заметил Врон.
— Потому что мы тупо два года охраняли долбаную заброшенную биостанцию, которая нафиг никому не сдалась.
— Пираты и мародёры трижды пытались её отжать, и один раз мы чудом отбились без потерь. Так что нельзя сказать, что она никому не нужна.
Послышались шаги, и через несколько мгновений появилась Лайта, пару минут назад отошедшая по делам. По выражению её лица было понятно, что что-то произошло.
— С северо-востока из-за горизонта приближается гряда гигантских туч, — сообщила она.
Глава 16
Когда пришельцы вышли из развалин на южную сторону холма, их глазам предстала удивительная картина.
Солнце, висящее низко над горизонтом за их спинами, освещало местность ярким оранжевым светом. Из-за этого степь стала казаться не ярко-зелёной, как днём, а какой-то жёлто-оливковой. Тень от холма простёрлась почти на два километра. За другими возвышенностями тоже вытянулись длинные тёмные области. Справа всё было накрыто тенью от гор, которая тянулась на несколько десятков километров, теряясь где-то на горизонте.
Вдалеке, на юго-востоке, встала гигантская цепь из облаков. Она тянулась от одного края горизонта до другого. Верхние части туч были жёлтые, середина имела насыщенный оранжевый цвет, а ещё ниже окраска туч была интенсивно-красная. На высоте 7–8 км восходящие потоки воздуха, создавшие эту грандиозную бурю, как будто натыкались на невидимую границу и растекались по небу, образуя толстый плоский слой рыжевато-серых облаков. Но тучи во многих местах возносились гораздо выше, на невообразимую высоту. Подошва небесного хребта была скрыта грядой более мелких барашков, под которыми не было видно ничего, кроме серо-чёрной мути, разрезаемой время от времени вспышками молний.
Летающие создания продолжали мелькать над степью, однако их стало заметно меньше, а полёт стал более резок и хаотичен. Пение треснецов утихло. Далеко вдали раздавался чей-то трубный густой бас, разносившийся над равниной на огромное расстояние. Все живые существа, способные передвигаться, искали укрытия от медленно наступавшей бури.
Трурнийцы остановились и удивлённо рассматривали эту потрясающую картину. Кроме Маора, никто ещё ничего подобного не видел. Конечно, все знали о том, что такое гроза, и видели снимки и записи данного природного явления с разных планет. Но одно дело — смотреть запись, пусть даже в очках-визуализаторах, и совсем другое — видеть это в реальной жизни.