Послевкусие наших ошибок (СИ)

Как мне доказать, что сознательно я не касался другой женщины.
Даже не думал этого делать.
Но пока лишь любуюсь…
Как только мы обходим всю площадь. Завожу её в ближайшее кафе погреться. Заказываю горячий чай для Насти, себе — кофе, и десерт. Моя жена — сладкоежка, и мне хочется её порадовать любимыми эклерами. Тут их готовят бесподобно.
Между нами повисает неловкое молчание. Раньше этого чувства никогда не наблюдалось. Нам было комфортно даже в тишине.
А сейчас хочется что-то сказать. Как-то оправдаться. Реабилитироваться в её глазах. Но как? С чего начать?
Настёна не выдерживает первая:
— Расскажи мне, почему так получилось?
— Ты же знаешь, слова не мой конёк. Мой словарный запас настолько скуден, что проще многозначительно промолчать, чем перевести все испытываемые мной чувства в предложения.
— Хорошо. Тогда я буду спрашивать, а ты отвечай. Только честно, не боясь меня обидеть.
— Давай попробуем.
— Тебе стало со мной скучно? Неинтересно? Из-за того, что я погрязла в быту?
— Нет. Мне никогда не бывает с тобой скучно. Мне нравится даже просто наблюдать за тобой.
— Тогда тебе надоел наш однообразный секс?
— Чёрт! — Получи фашист гранату, Громов. Сам напросился. — Вот это сейчас задело. Ты считаешь наш секс однообразным?
Моя Настёна красиво смущается, пряча взгляд.
— Ну… я не знаю. Я предположила. Может быть там… с ней… было как-то по-особенному…
Хорошая ты у меня, Настенька! И за что ты мне досталась, даже не знаю! Чем я там наверху отличился, что они доверили мне тебя? Но то, что я тебя не отдам, в этом даже сомневаться не приходится.
— По-особенному у меня бывает только с одной женщиной. С тобой. С любой другой будет однообразно скучно. Как с резиновой.
Вздыхает. Не верит. А как ей объяснить, что с ней у меня искрит и пульс зашкаливает? Разве это может сравниться с чем-то или кем-то ещё?
— Может ты обиделся, что я не уделяла тебе должного внимания? Прости, я не специально.
Не там ты роешь, моя маленькая. Совсем не там.
— Обижаются дети. А я просто упахался на работе и не заметил подставы.
— Подставы?
— Я решаю этот вопрос. Как только у меня будет больше информации на руках, ты первая, с кем я ею поделюсь. Не сомневайся. Просто поверь мне.
— Это самое сложное в нашей ситуации. После тех фото…
Как заставить тебя теперь развидеть эти образы с другой женщиной? Ведь из-за них ты избегаешь моих рук. Твоей творческой душе противно. Я всё понимаю, любимая. И обещаю, что сотру в порошок того, кто посмел замахнуться на самое для меня дорогое.
— Я знаю, Настён. Но если ты в меня не будешь верить, то кто?
Играю против правил. Да. Но сейчас мне насрать на всё. Я просто хочу её эмоций. Направленных на меня. Я устал от холода и отчуждения. Мне нужна МОЯ Настёна! Какой она была раньше.
И я ем их… эти эмоции…
Её глаза распахиваются. В них мелькает понимание…
Да, моя хорошая, я сейчас в заднице, и мне, как никогда, нужна твоя поддержка. Молчаливая. Нерушимая. Не смотря ни на что.
Только твоя поддержка.
Я эгоист. И сволочь. Но мне надо, чтобы бороться за нас двоих дальше.
И я её получаю. Именно в таком виде, как и хотелось. Именно от того человека, от которого ждал.
Мой бесстрашный… сильный… нежный… любимый человечек…
Даже будучи раненной сама, она готова поддержать любимого мужчину.
Ну разве можно тебя не любить? Разве можно после такого смотреть на другую?
Зачем? Когда в твоих глазах всё, что я люблю! Весь мой мир! Когда ты именно то, что я хочу!
  
Глава 17
 
Мы проводим свободное время с Димкой так часто, что мне кажется мы совсем забросили наших детей. Приходится подключать бабушек и дедушек на выходные.
Присматриваюсь к наших птенчикам по вечерам. Нет. С ними всё в порядке. Они не чувствуют себя покинутыми. Всё такие же непринуждённые.
Лишь Кирилл немного стал молчаливее и более замкнутым. И как правило в такие моменты Димыч забирает его куда-нибудь, где они проводят время лишь вдвоём. И оттуда возвращает уже совсем другого сына — расслабленного, весёлого, уверенного в себе. Не знаю, о чём они говорят, но это всегда помогало. А сейчас Димыч делает вид, что не замечает состояния старшего.
 
Пытаюсь поговорить с сыном сама. Но тот отговаривается ерундой.
Мне неспокойно…
А когда замечаю, как Кир рыкает на отца, делаю ему замечание, получая в ответ лишь непонимание и обиду.
— Не трогай его. Он всё правильно делает. — Проходя мимо меня, замечает Димыч.
Что в таком поведении может быть правильного? Мне сложно понять этих мужчин. Но я доверяю в этом вопросе Димке. Раз он контролирует ситуацию и поддерживает молчаливо сына, значит, так нужно.
Отхожу в сторону.
Отправляю старших с няней в садик. К её возвращению собираю Ярика на прогулку, а сама в голове прокручиваю новые идеи украшений. Перебираю варианты камней, которые подойдут к последнему эскизу.
Но как только за няней и коляской с младшим захлопывается дверь, передо мной вырастает стена под названием «муж», отрезая мне путь к моей мастерской.
— Ты сегодня не работаешь. — Ставит меня перед фактом Димыч. — Мы едем на выставку.
Этот мужчина в последнее время меня удивляет всё больше. Но я безропотно следую за ним, потому что я чувствую от него такую поддержку, от которой заряжаюсь сама и подпитываю наших детей.
Без этого было бы сложно…
Без этого моя жизнь потеряла бы краски…
Забегаю в спальню. Димка одел джинсы, светлую рубашку и клетчатый пиджак. В тон полосок пиджака мужа выбираю замшевый костюм: юбку горчичного цвета, и кофту прямого кроя, составленную из трёх цветов — горчичный, голубой и белый. Выглядит очень необычно и стильно. Наношу лёгкий макияж. На ножках застёгиваю зимние сапоги на каблучке.
Я чувствую себя королевой. И в подтверждение моих мыслей мне в спину доносит свист, когда я прохожу мимо мужа в прихожую, чтобы одеть дублёнку.
Да, теперь я предпочитаю джинсам и дутой куртке, платья и юбки, а поверх приталенную дублёнку.
Мне нравится ощущать себя красивой. Это моё лекарство. Витами уверенности.
Мы подъезжаем к современному зданию. На первом этаже сдаём в гардероб верхнюю одежду.
С удовольствием ловлю на себе изучающие взгляды других мужчин. И с удивлением слышу за спиной скрип зубов мужа.
Ревность? Вот это новость. Не помню, чтобы Димыч меня к кому-нибудь ревновал. Да и к кому было ревновать-то… за столько лет декрета? К своим детям? Бред.
Наслаждаюсь новым для себя чувством самоудовлетворения, когда ты сама от себя в восторге. И все вокруг тебя разделяют это чувство, полностью с тобой соглашаясь, потому что это идёт изнутри.
Но как только Димыч заводит меня в выставочный зал, я замираю…
Перед моим взором предстают произведения искусства необычайной красоты.
Выполненные из стекла.
Тончайшая работа стеклодувов. Мельчайшие детали, выполненные мастерами. Изумительная игра света.
Я растворяюсь в этой магии. Позволяю ей проникнуть под кожу, в самые потаённые уголки своего сознания.
Перехожу от одного экспоната к другому, совсем позабыв о сопровождающем меня мужчине и других посетителях.
Меня поражают мелочи, на которые не пожалел время и силы художник: пестики и тычинка в букетах; водоросли и пузырьки в аквариумах; мачта, реи, фалы в кораблях. Каждая деталь дополняет образ, делает его более точным, более реалистичным.
Пытаюсь представить то же самое из драгоценного металла и камней. Как это исполнить также тонко. Также изящно. Невесомо. Едва заметно.
У меня рождаются свои яркие образы и варианты. И мне безумно не терпится начать творить.
Со стороны я словно каменею, переносясь в свой творческий мир, в свои фантазии.
И Димыч удивительным образом замечает и понимает меня.
Просто берёт молча за руку. Надевает на меня дублёнку, потому что сама я не в состоянии. Ориентир в этой реальности потерян… я уже там… в процессе создания чего-то нового… чего-то необыкновенного…