Всеблагое электричество

Суккуб заметила, как загорелись мои глаза, и облизнула губы.
— Ну, Лео? Ты согласен?
— Ты расстанешься с Альбертом, — выставил я дополнительное условие. — И это не обсуждается.
— Как скажешь, дорогой, — покладисто согласилась Елизавета-Мария, изнывая от нетерпения вновь вернуть себе облик юной девицы, и откинула вуаль.
Мы обменялись клятвами, и не успел я еще ничего предпринять, как покрытая морщинками кожа девушки принялась разглаживаться, на глазах возвращая себе свежесть и упругость.
— Говори! — потребовал я, ощущая себя круглым идиотом. — Или сделке конец!
Елизавета-Мария несколько раз вздохнула полной грудью, потом рассмеялась, но сразу осеклась, перехватив мой полный лютого бешенства взгляд.
— Лео, успокойся! — попросила она. — Я всегда держу свое слово!
— Говори!
— На приеме дочь главного инспектора показалась мне немного не в себе, — пространно сообщила Елизавета-Мария. — Я видела ее на полицейском балу, взгляд был совсем иной. Будто у барона она опилась опиумной настойки.
— Довольно!
— Не моя вина, если твою нежную психику травмируют такие подробности! Среди дам высшего света тоже встречаются наркоманки!
— Ближе к делу!
— Зная о твоей привязанности к этой девице, я старалась не упускать ее из виду, — продолжила девушка. — Единственный, с кем она общалась на приеме помимо жениха, был маэстро Марлини, фокусник.
— Гипнотизер.
— Шарлатан.
— Где ты видела их?
— Пошла в дамскую комнату припудрить носик и наткнулась в коридоре.
— Это еще ни о чем не говорит.
— Чутье подсказывает обратное, — возразила Елизавета-Мария. — А теперь оставь меня, надо еще порвать с поэтом.
— Полегче!
— Сорок восемь часов! — напомнила суккуб и зашагала к варьете.
Я выругался, двинулся было вслед за ней, потом в сердцах махнул рукой и отправился на поиски извозчика.
«Лунный цирк» должен был уехать из города сразу после заключительного выступления, лишь непогода помешала им незамедлительно перебраться на континент. А значит, терять время было нельзя, дорога была каждая минута.
Я поймал себя на этой мысли, остановился и встряхнул головой. Елизавета-Мария манипулировала мной, и это было чревато серьезными неприятностями. Вдруг она задумала месть? Или просто солгала, рассчитывая выиграть время?
Разумеется, я мог попросить о помощи Рамона, но решил этого не делать. Действовать в этой ситуации стоило строго в рамках закона; новые неприятности мне были ни к чему.
В итоге я поймал извозчика и велел гнать на Ньютонстраат. Но не в штаб-квартиру полиции метрополии, вовсе нет. Меня интересовал ресторан «Синий страус».
Небрежно кивнув швейцару, я прошел в заведение и поинтересовался у метрдотеля, нисколько не смущаясь своим неподобающим внешним видом:
— Старший инспектор Моран уже подошел?
— Да, проходите.
Бастиан Моран при виде меня едва не поперхнулся. Он только-только приступил к трапезе, рассчитывая насладиться тонким вкусом трюфелей в винном соусе, но сразу отложил нож и вилку, промокнул губы салфеткой и заявил:
— Виконт, вы последний человек, которого я рассчитывал повстречать здесь, — сделал паузу и добавил: — И последний, нет — предпоследний, кого я желал бы сейчас видеть.
— Поверьте, старший инспектор, — улыбнулся я в ответ, — лицезрение вас не доставляет мне никакого удовольствия.
— Тогда чем обязан?
Я уселся за стол напротив собеседника и поинтересовался:
— Как продвигаются поиски сообщника налетчиков среди сотрудников полиции?
Бастиан Моран холодно взглянул на меня, изогнул крутую бровь и отрезал:
— Не готов сейчас говорить на эту тему.
— Значит, никаких подвижек.
— Вы желали меня видеть только за этим?
— Если честно, — вздохнул я, — у меня не было никакого желания видеть вас, просто больше не к кому обратиться.
— Вот как? — хмыкнул старший инспектор.
— Предлагаю взаимовыгодную сделку. Я подкину вам зацепку, которая позволит значительно сузить круг подозреваемых, а вы поможете мне в одном деле.
Бастиан Моран покачал головой:
— Знаете, виконт, вы не только тщеславны, но еще и чрезвычайно самоуверенны.
 
— Повторю: сделка выгодна нам обоим.
— Позвольте усомниться в ваших словах.
Я обреченно вздохнул и рискнул приоткрыть свои карты:
— Дело касается дочери главного инспектора. Возможно, у меня появилась зацепка. Возможно, я знаю, где она сейчас находится.
— Не уверен, что хочу стать тем полицейским, который арестует дочь главного инспектора, — покачал головой Бастиан Моран. — Вы страшный человек, виконт! Хотите с моей помощью избавиться от персоны, несущей угрозу вашим интересам, и меня же в благодарность за это втравить в неприятности, которые разрушат мою карьеру окончательно и бесповоротно! И это вы называете взаимовыгодной сделкой?
— Да послушайте же! — повысил я голос, сразу осекся и уже спокойно произнес: — Елизавета-Мария невиновна. Она не отдавала отчета своим действиям. Ее просто использовали.
— Даже если эта линия защиты пройдет в суде, скандал получится изрядный. Не хочу иметь к этому никакого отношения. К тому же понадобится козел отпущения, чтобы повесить на него все грехи. Грязно играете, виконт.
— Я никого не собираюсь облыжно обвинять. Я уверен в своих словах!
— Еще вчера вы заявляли, будто ничего об этом прискорбном инциденте не знаете!
— Это было вчера! Я не просиживал штаны в кабинете, я разговаривал с людьми и кое-что разузнал.
В глазах старшего инспектора мелькнул отблеск интереса.
— Хорошо, говорите.
— Прежде дайте мне слово, что сообщите главному инспектору о моем участии в этом деле. Неофициально, разумеется. Лавры можете оставить себе.
— Хотите вернуться на службу? — прищурился Бастиан Моран. — Оригинально!
— Вам-то что с того? — насупился я.
— Ничего, — пожал плечами собеседник и пообещал: — В случае успеха я обеспечу вам аудиенцию у главного инспектора. Довольны? А теперь перестаньте тратить мое время или убирайтесь отсюда ко всем чертям!
Я никуда убираться не стал. Развалился на стуле и сообщил:
— Сообщник налетчиков имел доступ к изъятым у меня во время прошлого ареста вещам, а также к документам графа Косице, обнаруженным на месте падения дирижабля. Он точно не собирал обрывки на месте крушения и не самолично рылся у меня по карманам, иначе попросту изъял бы часть бумаг, а не сделал фотокопии.
— Были сделаны фотокопии? — насторожился Бастиан Моран. — Уверены?
— Уверен.
— И откуда это стало вам известно?
— Один пожилой господин тыкал мне ими в нос.
— И вы не задержали его?
— Он был столь настойчив, что я потерял сознание.
Старший инспектор заломил крутую бровь:
— И вас не тронули? Почему?
— Речь шла о каких-то стародавних бумагах моей бабки, — легко соврал я. — Возможно, налетчики думают, что они еще где-то всплывут и я получу к ним доступ.
— Каким именно бумагам?
— Не имеет значения.
— Я могу арестовать вас за сокрытие улик, виконт. Убит ваш дядя, разгромлен Банкирский дом. На мой взгляд, смертей уже предостаточно.
— Это семейное дело, в котором я и сам до конца не разобрался, — безапелляционно заявил я. — Предлагаю перейти к освобождению дочери главного инспектора.
— Еще один вопрос, виконт, — оборвал меня Бастиан Моран, доставая блокнот и карандаш. — Как выглядел тот пожилой господин?
— Он был сиятельный. Очень старый. Одет хорошо. Показался важной персоной. Большего не рассмотрел, было темно. — Я намеренно не стал расписывать внешность умершего от сердечного приступа старика и спросил: — Я удовлетворил ваше любопытство, старший инспектор?
— Частично, — хмыкнул тот, сделал пару глотков пино нуар и без особого интереса махнул рукой. — Излагайте, что у вас там!
Меня такое отношение изрядно покоробило, но высказывать претензий я не стал и просто рассказал о беседе Елизаветы-Марии и маэстро Марлини на приеме у барона Дюрера.