Деревенский роман (СИ)

И ещё грело душу то, что Игнат подошёл (почти) под параметры её мечтаний. Вещи должны получиться красивыми.
— У вас есть какие-то пожелания? — задала она стандартный вопрос, тем самым разрушая их безмолвие.
Игнат смерил её сумрачным взглядом с высоты своего совсем не маленького роста.
— Что дед скажет, то и делайте, — явно нехотя отмахнулся он от неё недружелюбным тоном.
— Как скажите, — улыбнулась Людмила в ответ. Он напомнил ей обиженного ребёнка. — Повернитесь ко мне спиной.
Увлечённая записыванием параметров в блокнот, она не заметила, как новый односельчанин скривился при исполнении её приказа. А потом ей пришлось вставать на носочки, чтобы дотянуться до разворота его плеч. Просить его присесть не хотелось. И так чувствовалась себя мартышкой рядом с жирафом. Не хватало, чтобы он начал насмехаться над нею из-за их разницы в росте. Хотя, взрослые ведь все уже. Такие подшучивания остались позади, в школьной поре. Но Людмила до сих пор помнила о них и остро реагирование на любое замечание насчёт своего маленького роста.
— Я всё, — через пару минут заявила она с внутренним облегчением. Стала быстро складывать свои вещи в сумку и, не прощаясь, направилась к углу дома.
— Я провожу, — буркнул Игнат, заставив её вздрогнуть и обернуться.
Он подходил к ней сильно хромая и кривясь при каждом шаге. Это было настолько неожиданным, что Людмила не сразу смогла отвести глаза. Нет, краем сознания она отметила про себя, что он всё время опирался на стол, будто магнитом его к нему тянуло. Но и предположить не могла, что виной тому не природная лень, присущая практически всем мужикам в селе, а больная нога.
Игнат не обратил на неё внимания. Поравнявшись с ней, пошёл рядом. Довёл до дома, тяжело поднялся по ступенькам и открыл перед ней дверь, при этом грозно зыркнув на любопытных рабочих.
Людмила спрятала улыбку в уголках рта. Угрюмый тощий медведь, а не мужчина. Хотя, на медведя он и не похож. Даже не лохматый. Стрижка короткая, щетины на лице нет, грудь тоже без волос. Даже подмышками всё гладко. Что диво дивное в их краях. И да, она успела про себя отметить всё!
Мужики в селе не видят необходимости избавляться от волосяного покрова на лице и в других местах. Не современный народ. Прошлый век. Нет, позапрошлый. Её покойный муж тоже был похож больше на лешего, чем на современного мужчину. А ведь в юные годы щеголял стилягой и красавцем. В него была влюблена добрая половина девчонок в селе. Людмила и сама влюбилась в Геннадия с первого взгляда. Уж лучше бы и не глядела она в его сторону…
Леонид Захарович встретил их лучезарной улыбкой. Пригласил к столу, на котором красовался пирог и банка с молоком.
Людмила отрицательно мотнула головой.
— Мне пора домой, — напомнила она, улыбнувшись.
Старик разочарованно вздохнул. Она же попрощалась и буквально сбежала. В маленьком и тёмном помещении ей было некомфортно находиться с сумрачным Игнатом. Он давил на неё не только своим тяжёлым взглядом, но и высоким ростом. Словно непреодолимая скала стоял на её пути, грозя раздавить в любой момент неожиданным камнепадом или другим природным бедствием.
Уже сбегая по ступенькам, она услышала его мягкий голос:
— Дед, я ж просил тебя обойтись без смотрин. — Эта фраза заставила её замереть на месте. Украдкой обернулась. Увидела, что дверь не закрыла плотно. Навострила ухо.
— Я и не занимаюсь этим, — обиделся в ответ Леонид Захарович. — Я тебе говорил о Людмиле и вчера, и сегодня, — напомнил с упрёком.
— Я помню наш вчерашний разговор, да и сегодняшний тоже. И я травмировал ногу, а не мозг. Прекращай свои игры, иначе уеду на север, как и планировал.
— Дурак ты, Игнаша, — сокрушенно буркнул старик.
В ответ была тишина. Вздохнув, Людмила поспешила продолжить своей побег, чтобы не быть пойманной с поличным.
***
Братья сидели перед открытым сундучком. В нём оказался старый мешочек, наполненный мелочью. Копеек оказалось больше ста штук: после сотни им считать просто надоело. Не велико богатство, если не брать в расчёт маленький нюанс: в обычном целлофановом пакете было замотанно двадцать пять тысяч бумажными купюрами.
 
Пацаны сидели перед своим богатством и не знали, что им теперь делать. Такие деньги нельзя отдавать маме: допытываться начнёт, где они взяли их.
— И что будем делать? — растерянно спросил Пашка, неотрывно глядя на пакет с деньгами.
Лёшка сидел хмурый. Отбив ритм пальцами по коленке, он выдохнул:
— Как пойдём на речку, возьмём с собой эти деньги. Может, не все. Замотаем в этот целлофан или во что-то ещё. Скажем, что нашли у дороги или в камышах.
  
Глава 4
 
На следующий день Людмила пожалела, что так поспешно сбежала из дома бабы Моти. Надо было согласиться на приглашение Леонида Захаровича и поговорить с ним о заказе. Но тогда, оказавшись в четырёх стенах с сумрачным Игнатом, она почувствовала себя настолько неуютно, что позабыла обо всём на свете. Осталось только одно желание: избавиться от его гнетущего давления. Теперь же придётся опять идти к ним, ведь она так загорелась этим заказом, что большую часть ночи обдумывала модели. Свитер представлялся насыщенного серого цвета — под глаза Игната. Кардиган она ещё не придумала, каким цветом. Но то, что его надо вязать удлиненным — не сомневалась. И чтобы пояс обязательно был. Правда, в своих фантазиях она не видела, чтобы Игнат им пользовался. Он, пояс то есть, всё время был завязан за спиной, чтобы не мешал.
Сделав всё нужное с утра по дому, она отправила сыновей на рыбалку, а сама поспешила в магазин, чтобы купить нужные продукты. Пришлось постоять в очереди. Народ, естественно, обсуждал новых жителей. Людмила не собиралась прислушиваться, но всё же навострила ухо, когда прозвучало имя Игната.
Местные кумушки нелестно отзывались о нём. Высмеяли и худобу, и хромоту, и то, что денег у него хватило только на ветхую развалюху, которая грозилась развалиться в любой момент. Не оставили без внимания и то, что вчера вечером старый забор заменили на новый — тоже дешёвый: из простого профлиста. Жаль, что высокой получилась преграда: не подсмотреть, что делается во дворе. От соседей они тоже отгородились всё тем же профлистом. Ещё и цвет выбрали унылый — тёмно-коричневый. В общем, после бурных обсуждений вынесли вердикт: что молодой, что старый — калеки никому не нужные.
Людмилу настолько разозлила эта фраза, что она едва сдержала себя, чтобы не влезть в это змеиное кубло со своими пятью копейками. Вовремя успела прикусить язык. Перевела дыхание, сжала кулаки и стремительно вышла на улицу. Там секунду помешкав, пошагала вниз по улице. Теперь, когда она наслушалась бабских разговоров, у неё появился ещё один насущный вопрос. И она боялась забыть о нём, поэтому постоянно прокручивала его в уме.
Ей повезло, что калитка оказалась не запертой. Забор и вправду был новым. Людмила даже мельком успела позавидовать: о такой красоте ей только мечтать.
Рабочие ей улыбались как хорошей знакомой. Кто-то даже помахал рукой. Людмила всем скупо улыбнулась и по дорожке помчалась к дому. По пути опять-таки успела подумать, что, почему-то сельские кумушки ни слова не сказали о нанятых работниках. Возможно, калеки, как назвали их односельчане, не такие уж и бедные…
Вбежав по трём ступенькам наверх, она резко открыла дверь и прошла в комнату. Затормозила у порога. Возле дубового стола спиной к ней стоял Игнат. На звук её шагов он не оглянулся, а спокойно продолжил надевать новую майку-алкоголичку. Так что Людмиле представилась возможность успеть рассмотреть его спину. Он оказался таким тощим, что четко выделялись почти все рёбра.
У Людмилы спёрло дыхание. Жалость. Нет, не жалость. Что-то другое почувствовала. А может, эмоций было так много, что и не разобрать их все. Но непонимание точно среди них было самым чётким. Почему он такой тощий?
Игнат обернулся через плечо только когда заправил майку в спортивные штаны. Увидев её, вопросительно приподнял бровь и стал медленно разворачиваться.