Спасения нет

— О боже! — Клодетта поспешила к нему. Встала над ним на колени, замирая от восхищения, погладила по груди. — Ты такой сильный! Он вопил? Просил пощады?
— Не успел. Я, знаешь ли, быстрый. Бац! Бам! Бей быстро и бей сильно. Не дай противнику шанса ответить.
— Уж, конечно, ты ему не дал шанса.
Тронд передернул плечами.
— Да это не настоящая банда. Не то что наша прежняя. Обычная уличная шваль. Но их было пятнадцать человек. Пришлось смыться.
— Пятнадцать! — Она перебралась ему за спину и взялась растирать плечи. — Я рада, что ты здесь. Правда. Мне тут страшно было. Все так странно. Я думала, оликсы безумно религиозны. Они же подарили нам К-клетки. Как они могут оказаться врагами?
— Хрен их знает. — Он откинулся ей на руки. — Но я намерен здесь остаться, пока все это дерьмо не разгребут. Я тебя в опасности не брошу.
— Но ты же не думаешь, что они пробьются сквозь щит?
— Сомневаюсь. Но если и пробьются, мы с парнями тебя защитим.
Она поцеловала его в загривок. Одна ладонь скользнула вниз, погладить эрегированный член, другая зашарила по столику у кровати.
— Уверена, такой плохой мальчик, как ты, и оликса убьет, если надо будет.
— Я убью всех и каждого, кто тебе угрожает.
— Господи, ты великолепен! Спасибо тебе! — Она понизила голос до любовного шепотка: — Как я тебе благодарна!
— Ты меня еще не раз поблагодаришь, — пробурчал он в ответ.
— Наверняка. А пока — у меня для тебя подарочек.
— Такой же большой, как я для тебя припас? — оскалился он, чувствуя, как ее рука снова двинулась в путь, проникнув теперь за спину.
— Я кое–что подыскала. Даже лучше твоего. И не так дорого.
— Что? — Что–то мазнуло его по горлу сбоку — мимолетное прикосновение длилось всего мгновение. Он повернулся к ней — она выгибала спину, с мечтательным взглядом зажимала ладонью собственную шею.
— Зараза! Что ты?..
Она солнечно улыбнулась ему и разжала пальцы, показав два маленьких белых полушария в ладони.
— Улет. Один мой друг знает человека, который ими приторговывает.
— Ох, охренеть!
Она набросилась на него, обхватила руками, осыпала поцелуями.
— Я чувствую, уже начинается. Стяни с меня штаны. До коленей. Я с ума схожу.
Ему хотелось зарычать, закатить ей оплеуху, и не одну. Но Улет уже вливался в кровь: он слышал его гул, как гул древнего поезда. И поцелуи на его щеках взрывались, отдаваясь волнами наслаждения в затылке. От остроты всего на глазах выступили счастливые слезы — он не сумел их сдержать. И не хотел.
— Мать–перемать, — восторженно выдохнул Тронд. Он понимал, что дело плохо, что нарк его погубит. Надо было бороться, сопротивляться. Уйти, запереться одному в темноте, пока не кончится его действие…
Он не мог. Не мог оторваться от небывалого наслаждения, охватившего каждую клеточку его тела.
— Да, малыш, да, — ангельским голоском ворковала Клодетта. Тот еще ангелок, норовящий порвать небеса сексуальными забавами. Ее ладонь опять охватила его член, и он, наслаждаясь небесной карой, мгновенно отозвался оргазмом.
В пустоте его мозга радостно смеялась Клодетта.
— Пижамка. Сорви ее с меня! Покажи, каким ты умеешь быть плохим!
Бессвязно рыча, видя одну только радость, ощущая одно только блаженство, слыша одни восторги, Тронд потянул шелковый поясок.
  
Ваян
 
Год 54 П. Б.
 
Я наблюдаю.
Мои споры–датчики восьмого уровня дают прекрасный обзор на затаившийся в сердцевине маленькой луны «Морган».
Фоннеймановская система инициаторов выстроила в полости этой луны заводы.
Люди строят новые управляемые гендесами боевые корабли.
По всей этой системе раскинулись тончайшие нити квантовой запутанности. На седьмом уровне я их не воспринимал. Эти невидимые нити паутинками обивают ловушку небесной красоты.
Я…
Вместе с восьмым уровнем в меня вошло что–то высшее.
Я расцениваю это как неполадку.
Поэтический словарь непригоден для аналитики восьмого уровня.
Это придет позднее.
Может быть.
Я провожу полный диагностический анализ своих мыслительных функций, отчищаю сверкающие цепи от пятнышек коррозии.
 
Стоп.
В процесс действия моих нейронов вторглись дополнительные операции.
Странные операции.
Это — пережитки породившего меня разума.
Каким образом они просочились на восьмой уровень?
Я не могу их удалить.
Функция, однажды развернувшаяся в квантовом ядре, удалению не подлежит.
Изолирую и перевожу в спящий режим все мыслительные функции, не соответствующие восьмому уровню.
Я снова я — такой, какой требуется.
Люди показывают ловушку неанским метаваянцам. Вербуют чужаков в союзники.
Возможно, неанские метаваянцы в целях совершенствования ловушки сочтут нужным передать «Моргану» полный объем своих технологических знаний.
Даже в этом случае потребуется минимальное изменение текущего статуса.
Даже неаны не в состоянии меня обнаружить.
Я жду.
Я наблюдаю.
Гроб, установленный посередине Зала Святых на «Моргане», был из настоящего дерева. Дистанционки свалили растущее в торе–хабитате дерево с твердой древесиной и распилили его на доски. Деллиан уважал такую символику. К тому же Релло оценил бы стиль: гроб на возвышении в окружении шести черных урн с прахом мозга мунков. Боевая когорта без него не выжила. Они жили ради Релло.
Люди «Моргана» не привыкли к человеческим смертям: все они росли на позднем Джулоссе, уже покинутом большей частью населения. Среди оставшихся преобладала молодежь, очарованная славой грядущих сражений с оликсами. А взводы для этих сражений и растили. Смерть среди них была редкой гостьей. А теперь она прокралась и сюда, как зверь из–за освещенного костром круга.
Надо было признать ее неизбежность. Люди, даже на доисторической Земле, создавали красноречивые похоронные обряды. Хороший способ примириться со своей смертностью.
Наши предки знали, что делают.
Деллиан оделся в парадную, свежевыпеченную фабрикатором форму: дань другу и всем, кого потеряло человечество в бегстве с Земли. Наравне с ним сиял безупречными мундирами остальной взвод, окруживший гроб Релло подобно бдительным киборгам — почетный караул при павшем товарище.
Капитан Кенельм завершало хвалебную речь. Деллиан чувствовал, что говорить следовало ему — главе взвода и старейшему из друзей, но Ирелла его разубедила.
— Ты расчувствуешься и ударишься в слезы, — сказала она.
Он не спорил. Конечно, она была права.
Капитан Кенельм, не пожалевшее хвалебных слов, торжественно склонилось перед гробом.
Вперед выступили Ирелла, Элличи и Тиллиана, запели:
 
 
Жизнь, полная любви, прошла.
 
Ушла в сияющий за морем город,
 
В ту гавань, где в грядущие года
 
Все беглецы найдут покой
 
И каждый обретет свободу…
 
 
К завершению церемонии в горле у Деллиана стоял большой твердый ком, и глаза пришлось утереть — проступившие слезы затуманили зрение. Ирелла, тоже заплаканная, встала рядом с ним и держала за руку, пока опускался вниз гроб и скорбная свита урн. Его оптика проследила его движение дальше в распылитель, разложивший тело на мельчайшие частицы. На короткий миг открылся портал к несущему внешние датчики судну в двух с половиной световых годах от звезды. Сухая темная пыль просыпалась в межзвездное пространство. Судно унеслось дальше, оставив позади расходящееся облачко праха. В мире со вселенной.
Деллиан знал, что поминки должны быть веселыми — праздником в честь жизни. Взвод отказался от использования дистанционок — своими руками установил белые тенты в торе–хабитате корабля. Угощали любимыми блюдами Релло: спагетти под густым томатным соусом, котлетным рулетом с моцареллой. Чесночный хлеб остротой угрожал самовоспламенением, а запивали все это светлым пивом. И на сладкое клубника с зефиром, который макали в фонтанчик темного шоколада.