Новый век начался с понедельника

Ощущая некоторую неловкость от ещё недописанного, Платон невольно оправдывался перед Гудиным:
– «Там много идиоматических выражений!».
– «Да, да! Там много идиотических выражений!» – пытаясь показать себя знатоком и не попав в тему, неожиданно высказался Гудин.
Выслушав объяснение автора на только что сказанное, Гудин по привычке принялся оправдываться:
– «Тебе пятьдесят восемь, а мне шестьдесят пять! Значит я тебя опытнее на семь лет!
– «Так это пи́сать и какать, а в делах ещё неизвестно!» – по существу возразил ему Платон.
Вскоре автор сменил своё домашнее занятие на гараж и автомобиль.
Ещё в конце апреля Платон оформил через знакомых Даниила ОСАГО, и теперь вплотную начал готовиться к очередному годовому техосмотру.
Подсевший за зиму аккумулятор требовал значительного времени для подзарядки.
В ожидании процесса, Платон решил пока набросать хоть небольшое стихотворение. Почти в течение полугода ему ничего не пришло в, без конца занятую прозой, голову.
Но вот, наконец, процесс пошёл.
Он вспомнил давнюю историю в метро, и строчка за строчкой, полилось лирическое стихотворение о, давно некоторыми людьми забытой, человеческой доброте.
 
 
Я еду из дома работать опять,
 
Но мысли мои повернулись вдруг вспять.
 
Я вспомнил, как как-то, однажды, недавно…
 
И тут же подумал: то было забавно!
 
 
 
Я ехал с работы домой на метро,
 
И дрёма закрыла глаза мне давно.
 
Она разморила не только меня:
 
Соседку, что слева сидит от плеча.
 
 
 
И каждый боролся с той дрёмой, как мог.
 
Но всё ж от борьбы той совсем занемог.
 
От дрёмы склонялась моя голова.
 
То влево, то вправо валилась она.
 
 
 
Её я на место всегда возвращал.
 
И сон меня прежний опять посещал.
 
И вдруг я почувствовал, видно во сне,
 
Как что-то склоняется явно ко мне.
 
 
 
То женская слева меня голова,
 
Сморённая дрёмой, к плечу прилегла.
 
Неловкость лишь временно я ощутил,
 
И женщине этой я сон подарил.
 
 
 
Я замер на месте, как только лишь смог.
 
Ведь сон потревожить соседки не мог.
 
Улыбка задела мои лишь уста.
 
Свободными были вокруг нас места.
 
 
 
И можно вполне было даже отсесть.
 
Иль где-нибудь рядом подальше присесть.
 
Но видно такая дана нам судьба.
 
Меня испытать вдруг решила она.
 
 
 
И сон мой непрочный куда-то пропал.
 
Я рыцарем верным себя ощущал.
 
Сидел неподвижно, и чуть не дыша.
 
Наверно, картина была хороша?!
 
 
 
Что думали люди, увидевши то?
 
Кто: баба кадрится, мужик о-го-го!
 
Кто думал, наверно, всё то про меня.
 
Кто: дурочка баба – теряет себя!
 
 
 
Но я эти мысли совсем отогнал.
 
Сидел неподвижно, хотя и не спал.
 
Глазами закрытыми чувствовал взгляды.
 
А кожею чувствовал – люди всё ж рады,
 
 
 
Что я не толкаю соседку свою.
 
Тем более зло на неё не ору.
 
А только несу неожиданный крест.
 
Как будто сдаю перед кем-то я тест.
 
 
 
На стойкость, на верность и доброту.
 
Я что-то вдруг тему поднял здесь не ту.
 
Экзамен мой вызвал большой интерес:
 
Мужик может этот всего лишь балбес?
 
 
 
Стесняется бабу он скинуть с плеча.
 
Подумалось, может кому сгоряча.
 
Но мысли я эти немедля отмёл,
 
И сразу какой-то покой я обрёл.
 
 
 
Щекою я кудри её ощутил,
 
И запах духов от волос уловил.
 
И вовсе полынью не пахли они.
 
Почувствовал я ароматы свои.
 
 
 
Забытая нежность вдруг тело пронзила.
 
И мысль меня тут же одна поразила.
 
Она доверяет невольно ведь мне.
 
Раз так вот склонилась к моей голове.
 
 
 
И прежнее чувство проснулось тогда,
 
Которое мне не забыть никогда.
 
Как будто держу на руках я ребёнка,
 
Иль глажу ладонью по шёрстке котёнка.
 
 
 
Себя я поэтом в тот миг ощущал,
 
И мысли свои, как хотел, продолжал…
 
И в этих мечтах я зашёл далеко.
 
Вернуться назад было мне нелегко.
 
 
 
Но вот остановка конечная наша.
 
Что думаешь делать с попутчицей, Тоша?
 
Я быстро тогда оценил обстановку,
 
И тут применил я такую уловку.
 
 
 
Я в сторону двинул немного плечо,
 
Которое всё же слегка затекло.
 
Соседка проснулась – как не было сна.
 
Не обернувшись, на выход пошла.
 
 
 
Я даже не видел лица незнакомки,
 
А лишь на затылке заметил заколки.
 
Мне было приятно ей сделать добро!
 
Наверно я это не делал давно?
 
 
Но, в отличие от стихотворения, аккумулятор уже на следующий день не давал нужной мощности, и приходилось всё начинать сначала.
 
С помощью соседского ареометра Платону удалось замерить плотность электролита. В одной из шести колб она была явно много ниже нормы.
Но пока Платон всё это выяснял, первый раз на дачу с вещами пришлось съездить на машине Даниила и его жены.
Он давно и внимательно присматривался к ней. В образе Александры зоркому, опытному и намётанному взгляду Платона смутно открывались коварные повадки хитрой и хищной лисички-сестрички.
Она была чуть меньше, чем на год, младше Данилы, но по-женски мудрее. Платон видел, как во время незлобных ворчаний мужа, в голубых глазках молчащей подруги будто бы бегали чёртики в калькуляторе. Кроме того Саше явно не хватало простого воспитания. Зачастую она не знала, как себя правильно вести в той, или иной ситуации, что говорить и делать.
Платон всё больше смотрел на Александру, как на девушку из глухой деревни. Она даже в фамилии своего мужа поначалу делала неправильное ударение: Коче́т.
Позже молодые несколько раз приезжали самостоятельно. Зная лихой нрав сыночка-автогонщика, Платон успокаивался, лишь тогда, когда вороной Даниила оказывался в дачной конюшне.
В своё самое первое посещение Саша с Данилой привезли к отцу на дачу своего рыжего кота Сеньку, породы бобтейл. Тот ранее уже бывал здесь. Но сейчас он неожиданно сбежал. Поэтому в поисках любимца Александра с Даниилом зачастили к отцу. Но все поиски рыжего беглеца пока не давали результата. Особенно после того, как его уже один раз находили. Но тот, «засранец», опять сбегал.