Ренни (ЛП)

— Ты ведь не смотрела телевизор, не так ли? — спросила Алекс, кивнув головой в сторону маленькой штуковины, свисающей с потолка в углу.
Я махнула рукой на стопку книг на подоконнике. В Хейлшторм всегда поступало бесконечное количество людей, которые знали, что я обычно предпочитаю проводить свое время именно так и приносили мне их. Это тоже было полезно, потому что я не спала.
Очевидно, несмотря на то, что он все еще был жив и я могла забраться к нему в постель, его неспособность проснуться означала, что меня снова начали мучить кошмары. Хуже, чаще и гораздо ярче. Дошло до того, что медсестры прибежали от криков, которые я снова начала издавать, и я просто испытала смесь разочарования из-за своих воспоминаний и смущения из-за их открытого проявления, так что я перестала спать.
Алекс пришла в мой третий полный день без сна.
— Нет, а что? — спросила я, сдвинув брови.
— У Приспешников несколько ночей назад был посетитель, это парень по имени Лазарус, который сказал, что видел, как люди врывались в спортзал…
— В спортзал? — взорвалась я, вскакивая на ноги. — Мой спортзал!
— Да. Но к тому времени, когда Рейн и остальные добрались туда, кто-то, должно быть, предупредил полицейских, потому что у них уже были двое парней Маленького Рикки под стражей. Ло велела нескольким парням зайти, как только копы закончили, и они нашли жучки и…
— И? — нетерпеливо подсказала я.
— И очень плохо сделанную бомбу, — добавила Алекс осторожным тоном.
— Насколько плохо сделанную?
— Как подросток, который нашел плохую инструкцию в Интернете.
Я почувствовала, что фыркаю на это, находя это в равной степени оскорбительным и забавным. Вы не нанимаете любителей для создания бомб. И вы не подбрасываете дерьмовые детские бомбы в место, частично принадлежащее эксперту по бомбам.
Что это за херня?
— Джейни, — сказала Алекс, слегка приподняв губы, — Скажи мне, что я просто не облажалась, сказав тебе.
— Облажалась? — спросила я, невесело улыбаясь. — Нет. Ты поступила умно. Наконец-то я могу… помоги мне сейчас. Без малейшего неуважения к Элу, но он ничего не смыслит в даркнете. И я знаю, что ты знаешь, что делаешь, Ал, но у тебя нет столько времени, как у меня сейчас, — сказала я, подходя к своей сумке в углу и вытаскивая ноутбук и шнур для зарядки. — Я найду этих ублюдков.
— Хорошо, куколка, я дам тебе десять минут. Мы должны забрать Джуниора у Пейна, пока он еще больше не разбил дорогое дерьмо Элси, — сказал Брейкер, входя в дверной проем, весь высокий, светловолосый и красивый. — Эй, Джейшторм, как ты держишься? — спросил он, одарив меня сочувственной улыбкой с печальными глазами.
Меня уже тошнило от этого взгляда. И этот жалобный голос, который люди использовали, когда спрашивали, как я себя чувствую.
Пока я не раскачивалась в углу, я была чертовски в порядке. Даже если бы я была в полном беспорядке. Даже если бы я была в ярости. Даже если бы я плакала. Даже если бы я кричала Волку, чтобы он проснулся.
Даже тогда… Я была чертовски в порядке.
Я не была чертовой фарфоровой куклой.
— Я держусь, — сказала я, слегка улыбнувшись ему, уже наполовину отвлеченная всей работой, которую мне нужно было сделать. — Малк очень рад ночевке в эти выходные. Еще раз спасибо, что пригласили его.
— Он не дает Джуниору загнать нас в угол, — сказал он, когда его жена подошла к нему. — Мы рады, что он у нас.
— Мы заглянем снова через день или два, — сказала Алекс, одарив меня улыбкой. — Напиши мне, если хочешь, чтобы я тебе что-нибудь оставила.
— Будет сделано. И спасибо, Ал. За то, что ты была единственной, кто не думал, что я слишком слаба, чтобы справиться с правдой.
— Ты? Слаба? Никогда, — сказала она, дернув подбородком в мою сторону и выходя.
Я плюхнулась на кресло у окна, положила ноутбук на колени, кофе и энергетические напитки рядом с собой и принялась за работу.
На самом деле это заняло не так много времени, как можно было бы подумать. Но, может быть, это было только потому, что я была лично заинтересована, полна решимости, накачана слишком большим количеством кофеина и отчаянно нуждалась в том, чтобы положить конец хаосу.
 
Потому что, хотя лично для меня все было связано с Волком. Он был не единственной жертвой. На самом деле, до сих пор ему везло больше всех. Он был единственным, кто стал мишенью, кто все еще был жив. Там было больше дюжины убитых.
И они не собирались останавливаться, не тогда, когда самые сильные члены были еще живы и готовы сражаться, чтобы защитить себя и своё.
Этому нужно было положить конец.
К раннему утру следующего дня я смогла отследить их с помощью дорожных камер.
— Куда ты идешь? — спросил Диггер с порога, он был охранником Волка в течение дня. Он также знал меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я слишком взвинчена, чтобы просто бежать за кофе.
— У Малка есть школьный бланк, которую я забыла подписать, — солгала я, внутренне съеживаясь от того, что использовала своего собственного ребенка в качестве прикрытия, но это было для большего блага.
Он был сыном Приспешника.
Он никогда не будет в безопасности, пока ситуация не разрешится.
Так что маме нужно было уладить кое-какие дела.
Я покинула больницу, запрыгнула в машину Диггера и поехала на окраину города, вверх по отвратительному холму к нашей с Волком хижине, расширенной с того места, где раньше было небольшое однокомнатное строение. В настоящее время в нем было две спальни, так как мы не планировали заводить больше детей, и чертовски любимая прачечная. В доме, а не в этом долбаном сарае в миле отсюда. Этот сарай был игровой для детей, когда они приходили поиграть.
Я припарковалась, вышла и схватила пару перчаток из дома, которые казались мне почти незнакомыми, я так давно там не была, затем вернулась на улицу и пошла пешком.
Волк был, возможно, единственным человеком, который знал точное место, куда я ходила, когда я это построила. И он знал об этом только потому, что помог мне построить его — на глубине десяти футов под землей с укрепленными стенами, потайной дверью и несколькими минами-ловушками, чтобы никто не наткнулся на него.
Потому что я была не из тех женщин, которые строят кукольные домики или модели кораблей.
Нет.
Я строила бомбы.
И когда бывали времена, когда я не могла работать в месте, которое устроил для меня Хейлшторм, как тогда, когда я взорвала дом Лекса в царствие небесное и не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что я в этом замешана. И как раз в этот момент.
Потому что, если бы Хейлшторм знал, что я там, они бы знали, почему, и тогда пришли бы, чтобы остановить меня.
И к черту все это.
Я не была бедной маленькой убитой горем Джейни. Я была гребаной Джейшторм, и кто-то шел за половиной людей, которыми я дорожила и любила, и это дерьмо никогда не полетит.
Я не собиралась быть той девушкой. Я не собиралась сломаться. Я не собиралась сидеть сложа руки, горевать, заламывать руки и оплакивать несправедливость мира.
Я собиралась исправить ошибки.
Я собиралась заставить их заплатить за то, что они думали, что мы слабые, что мы ляжем и будем умирать, что мы не собираемся сопротивляться.
Потому что, несмотря на всю шумиху, несмотря на все тщательно спланированные атаки, организация Маленького Рикки не была такой пуленепробиваемой, как он думал. По крайней мере, не для меня, не для кого-то, кто одержим идеей их найти.
Сам Маленький Рикки, который был таким же гигантом, как и говорила Алекс, все еще находился на Лонг-Айленде. Потому что точно так же, как он жаждал власти и денег, он был трусом. Он посылал других делать за него грязную работу.
Я бы оставила его в покое.
Во-первых, потому что мстительная часть меня хотела, чтобы он страдал, хотела, чтобы он знал, каково это — потерять свою организацию, какое-то время беспокоиться за свою собственную жизнь.
Во-вторых, потому что Приспешники никогда не простят мне того, что я украла у них шанс отомстить.