Темное разделение

— Это точно то самое место, — сказала Анжелика, одобрительно кивнув.
— Но я не знаю, найдем ли мы что-нибудь. Я же говорил тебе, что мною движет только интуиция.
Они заходили все глубже и глубже, осторожно проходя по пролетам. К печальному запаху изъеденных червями балок и рассохшихся камней добавлялась резкая вонь мочи — людей или животных. Их тени, ложащиеся на рельефы стен в свете фонаря, брели за ними; и было странно, что тени иногда отставали от своих владельцев. Гарри усилием воли прогнал чувство, что маленькая Тэнси Флоя была среди этих бредущих теней.
Луч фонаря вырывал бледный лоскут пространства из темноты, обнажая осыпающиеся кирпичи и засохшую вековую грязь. Пауки и черные жуки пробегали перед ними, и чем глубже они заходили, приближаясь к самому сердцу дома, тем тени становились толще и зловоние усиливалось. Гарри заметил, что Анжелика поискала в кармане платок и приложила его ко рту, но тут она сказала:
— К счастью, прямо перед выходом я приняла ванну с ароматизированной солью. Мне кажется, я все еще чувствую ее запах, а ты?
— Ну конечно! — сказал Гарри, неожиданно почувствовав радость оттого, что Анжелика вместе с ним.
Затем он остановился, и она тоже, потому что из глубин старого дома донесся слабый звук. Они замерли, стараясь даже не дышать. Ничего. Возможно, игра воображения. И затем звук повторился, легкий, хрупкий. Раздался слабый скрип из угла, и Гарри посветил туда. Небольшое пушистое тельце с длинным хвостом пробежало и скрылось из виду.
— О господи, — сказала Анжелика. — Надеялась я, что уж этого мы не увидим. Гарри, дорогой, стань Крысоловом и прогони их всех.
— Все в порядке. Она убежала. Я выдержу твой приступ истерики по полной программе, когда мы выберемся отсюда. Может быть, ты вернешься в машину и подождешь там?
— И упустить шанс когда-нибудь рассказать эту историю за обеденным столом? Дорогой! — сказала Анжелика с упреком, и Гарри ухмыльнулся.
— Хорошо. Вперед и вверх.
— В любом случае, с тех пор как ты увидел Симону, ты хотел предстать перед ней в образе романтического рыцаря в блестящих доспехах, не правда ли? — сказала она проницательно, и Гарри посмотрел на нее.
— Ты путаешь меня с кем-то, у кого есть сердце, Анжелика.
— Не думаю. И к тому же мне кажется, что ты подойдешь Симоне. — Она взглянула на него и сказала: — Гарри, дорогой, неужели ты думаешь, что я не знаю, что тебе все это время была нужна Симона?
— Ну…
— Но нам было так хорошо последние недели, правда?
— Анжелика, — сказал Гарри, — ты уникальная женщина. Не могу представить себе, чтобы кто-то еще смог бы устроить сцену прощания в такой ситуации. В самом деле, по своему опыту…
— Простирающемуся по всем континентам и нациям?
— Ты знаешь, — сказал Гарри, подождав, — если ты не оставишь привычку цитировать, люди начнут думать, что ты умна.
— Но за циничными словами я прячу сердце.
Прежде чем Гарри смог придумать, что ответить на это, она сказала:
— Давай лучше закончим осматривать эту историческую достопримечательность. Не знаю, как ты, но я очень рада, что совершенно несведуща в истории: я даже не хочу думать о первоначальном назначении всех этих комнат, а ты?
— Я стараюсь не думать об этом.
В самом конце дома они нашли длинную сырую комнату, где удушающий запах человеческого отчаяния был таким сильным, что им показалось, что они упираются в стену. Там были высокие зарешеченные окна и гнилой, изъеденный червями пол.
Анжелика сказала шепотом:
— Там что-то на другой стороне, похоже на крышку.
— Это крышка колодца, — сказал Гарри через мгновение. — О господи, ну конечно! Это колодец, Анжелика. Его Симона фотографировала! То, что было внутри!
— Да, я вижу. Но что это значит? — спросила Анжелика. — Как все связано? И должны ли мы заглянуть внутрь, потому что…
Она замолчала. Звук, который они оба слышали раньше — который приняли за шум пробежавшей крысы, — донесся вновь. И теперь он точно шел снизу.
— Кто-то стучит в стену или обо что-то еще, — сказал Гарри через мгновение.
 
— Кто-то стучит? Симона? — Они переглянулись. — Возможно ли это?
— Не знаю, но мы должны спуститься и проверить. Здесь, кажется.
Через несколько минут они нашли каменную лестницу и стали осторожно спускаться. Стены сочились сыростью и конденсатом, и, когда Гарри поднял фонарь, он высветил плесень на потолке.
Они спустились вниз и там, в свете фонаря, увидели расположенные вдоль стен ряды железных прутьев. Это были огромные клетки, числом восемь или десять, стоявшие вплотную друг к другу.
Клетки, думал Гарри. Железные клетки. На короткое безумное мгновение он оказался в книге Флоя и увидел Тэнси, в страхе тайно пробирающуюся в эту комнату, чтобы спрятаться от торговцев детьми…
Клетки были ржавые и бесцветные, как гнилые зубы, и они были заполнены старыми листьями и булыжниками. Но в одной клетке что-то двигалось… Внутри железной клетки кто-то был, он в кровь разбил руки о прутья, чтобы привлечь их внимание.
Замок не поддавался минут десять, но куском разломанного камня Гарри все-таки сумел сбить его.
— Рыцарь в сверкающих доспехах, так и есть, — прошептала Анжелика, но когда он сделал передышку, потому что расцарапал руки, она взяла у него камень и начала ломать замок сама.
Когда Симона, полуослепнув от полной темноты, покрытая грязью и пылью, упала в объятия Гарри, Анжелика, которая была ближе всех к лестнице, оглянулась и сказала:
— Кто-то идет.
— Чепуха, — сказал Гарри, — тебе кажется. Я ничего не слышу.
— Нет, подожди, она права. — Симоне удалось устроиться полусидя. — Слушай.
Теперь и Гарри услышал. Кто-то быстро проходил через комнаты наверху.
В глазах Симоны появился страх, и она сжала руку Гарри:
— Она возвращается. Женщина с темными волосами. Она возвращается, чтобы убить меня.
Если последние шесть или семь часов Гарри руководствовался интуицией, то сейчас он был движим еще более глубоким чувством. Он сказал быстро:
— Послушай, Симона, ты не могла бы забраться в клетку еще на десять минут? Поскольку если мы хотим поймать ее…
В свете фонаря лицо его было белым и напряженным. Его глаза не отрывались от Симоны. Она сказала:
— Да-да, хорошо.
— Вот умница, — сказал Гарри. — Мы оба будем здесь, ты в полной безопасности. Выключи фонарь, Анжелика, ради бога.
— Я гашу, — сказала Анжелика шепотом. — Симона, дорогая, ты настоящая героиня. Я думаю, мы откроем самую большую бутылку шампанского, когда выберемся отсюда.
  
Глава 37
 
Даже зная, что она спасена, и что очень скоро выйдет наружу, и что все позади, вновь наступившая темнота охватила Симону отступившим было кошмаром последних часов.
Было невыносимо трудно вернуться в омерзительную клетку, но она сделала это, закрыв железные прутья двери и скрючившись внутри. Ее сердце билось в страшном ожидании, и она не знала, что сейчас произойдет. Но она помнила глаза Гарри и ощущение его рук, крепко схвативших ее, когда она падала на каменный пол. Она подумала, что должна узнать, как он и Анжелика нашли ее, но теперь это было неважно.
Шаги становились слышнее. Сердце Симоны бешено колотилось, так что ей казалось, что оно выпрыгнет из груди. А что, если это не та женщина? А что, если это случайный бродяга, ищущий ночлега, или… Она на лестнице, вдруг поняла Симона, напрягаясь, и треугольник света упал на лестницу. Она надеялась, что у Гарри есть план, сама она не знала что делать.
Свет приближался. Думает ли женщина, что она уже мертва? Симона была почти уверена, что провела здесь около двадцати четырех часов; она мучительно хотела пить и есть, ей казалось, что у нее высокая температура, но она не была при смерти, и если женщина действительно медсестра, то она должна была знать это. Значит, она пришла, чтобы прикончить меня, думала Симона, вновь охваченная паникой.