Табу (СИ)

На ее лице — маска. Божья Коровка глядит ровно, открыто, не стесняясь того, что только что видела. Похоже, для нее все уже в прошлом. И вообще ничего особенного не произошло.
Она действительно сильно изменилась. Очень. Если бы я встретил ее не в доме моего отца, думаю, уже уложил бы на лопатки. Не понимаю, как законными способами можно настолько до неузнаваемости измениться за каких-то десять лет. Я смотрю на точеные ноги и невероятно высокие каблуки, из-за которых ее икры и подъем стоп выглядят просто охуенно. Иметь такие ноги при таком росте — настоящий подарок судьбы.
Она нервничает из-за моего такого бесстыжего разглядывания и, похоже, злится. Скольжу взглядом вверх по ее бедрам, талии, высокой груди. Теперь это… Возможно, двоечка. А может — просто хороший бюстгальтер.
Сколько ей? Что-то около тридцати трех? Ну, у меня были женщины старше… О чем я вообще думаю?
— С возвращением в Россию, Тимур, — Божья Коровка изображает на лице что-то вроде улыбки.
Расслабленно и широко ей улыбаюсь, в отличие от нее. Мне бояться нечего. Я был в своем праве, и теперь знаю ее грязный секрет. Мамочка любит подглядывать.
— Забыл, как вас зовут, — произношу медленно. — Простите.
Кажется, у нее сейчас пар из ушей повалит, но она быстро берет себя в руки. Выдержка ее главный конек.
— Можешь звать меня Ксенией. Иди за мной. Твой отец попросил показать тебе твою спальню.
Пропускаю ее вперед и убеждаюсь, что вид сзади — также неплох. Подтянутая крохотная задница снова заставляет меня задуматься, как же так вышло, что десять лет назад она была совсем другой? Это спорт, диета, пластическая хирургия или все вместе? Или просто игра моего воображения сделала ее толще и страшнее, чем она на тот момент была?
Ксения, хотя я предпочитаю Божью Коровку, сворачивает в проход. Это огромный дом, а я уже знаю, где моя спальня. Мне объяснил дворецкий, но я не расскажу об этом Божьей Коровке.
У них здесь совсем как в королевской семье. Я приехал из Англии и меня этим не удивить, но я не понимаю, на кой черт моему отцу понадобилось столько слуг в России. Может, он прогулял в школе урок истории, на котором рассказывали, что крепостное право отменили.
Мне не нравится идти молча. А еще выдержка никогда не была моей суперспособностью.
— Понравилось то, что ты видела, Ксения?
Ее узкая спина напрягается, а лопатки каменеют. Но не понимаю, на хрена веду себя так с ней по-скотски.
Может быть, потому что я прекрасно знаю, что ей понравилось, но она почему-то делает вид, что это не так.
— Могу повторить. Только для тебя.
Она по-прежнему молчит. Серьги из белого золота легко раскачиваются, доводя меня до изнеможения.
Ее каблуки бесшумно ступают по мягким коврам. В этой части дома пусто. Легкая классическая музыка уже не слышна, как не слышны и голоса. Мы можем уединиться здесь так же, как и в зимнем саду.
Меня оправдывает только тот факт, что я совсем не узнаю эту женщину, которая замужем за моим отцом. Слишком хорошо помню ту веселую хохотушку с платье в горошек. Но на нее у меня никогда не стояло так, как сейчас.
Может быть, у меня начинается лихорадка, а с ней и бред, потому что из-за ее молчания я не могу остановиться:
— В какой момент ты узнала меня? Сразу, как увидела? Ведь ты меня вспомнила, а я тебя — нет. Это нечестно.
Маленькая, но очень гордая Божья Коровка продолжает молчать. Кажется, любые мои слова просто отскакивают от ее узкой спины с выпирающими лопатками. Темные волосы собраны на затылке, отчего ее шея, кажется, еще тоньше и длиннее.
Мне нелегко дается этот маневр, учитывая травмированное колено, но я стараюсь. Обгоняю ее сбоку и замираю прямо перед ней.
— Слушай, может, ты совсем другая жена моего отца?
Она успевает затормозить и не врезается мне в грудь.
Губы, глаза, нос… Я лихорадочно изучаю ее лицо, которое так близко, и с ужасом понимаю, что это те же самые черта лица. Я понимаю это, когда смотрю на нее в упор. Да, это та же самая женщина. Та же Ксения, на которой мой отец женился десять лет назад после того, как отправил меня в Англию играть в местном футбольном клубе.
 
Тогда у меня была вся жизнь впереди. А теперь — ни жизни, ни карьеры. Только травмированное колено.
В которое мне и прилетает каблуком. Бессердечная женщина точно знала, куда бить. Я сгибаюсь пополам и хриплю:
— Сука.
— Кобель, — не остается в долгу она. — Не пробыл дома и часа, переспал с одной, а что ты делаешь сейчас? Да стоит хоть слово сказать твоему отцу…
— Я просто шучу, Божья Коровка.
— Как ты меня назвал? — шипит она.
— Расслабься, Ксения Не-знаю-твоего-отчества.
— Это плохая шутка, Тимур. Как колено?
— Эта шутка еще хуже, — парирую я. — Мне восстанавливали его год и провели три операции, а сейчас ты врезала по нему каблуком. Сама как думаешь?
— Думаю, жить будешь, — холодно отвечает она, скрещивая на груди руки. — Дверь на твою половину за поворотом. Авось, доковыляешь.
  
Глава 3. Ксения
 
— Говорят, мальчик вырос, — играет бровями Василиса. — Не успел прилететь в Россию, а о нем уже ходят легенды.
Пожимаю плечами в ответ. Пока бегу на дорожке не хочу сбивать дыхание разговорами. Да мне и неинтересны ни эти легенды, ни то, где именно этот мальчик вырос. Так и должно быть. У взрослого сына моего мужа своя жизнь, у меня — своя.
За последнюю неделю мы всего однажды пересеклись в доме. В первый и последний раз это было на завтраке. Сергей любит завтракать вместе, когда он дома, а в эту неделю дома он был только один день из семи. Тогда-то за огромным длинным столом в столовой мы с Тимуром и встретились.
В основном говорил Сергей.
Тимур всю свою жизнь отдал футболу, но теперь его карьера была под вопросом. После разрыва крестообразных связок колена вернуться в прежнюю форму было сложно, но кое-кому удавалось. К сожалению, Тимур к ним не относился. Его хромота свидетельствовала о том, что парню следовало хорошенько подумать над тем, чем он займется в жизни.
Сергей давно мечтал о наследнике, который возьмет часть бизнеса на себя. У него был только Тимур. К счастью, для Сергея и к несчастью для Тимура. Уходить в политику, вести закулисные игры и тонкие дипломатические переговоры — все это явно было не то, к чему мог стремиться бывший футболист.
Я надеялась, что у Тимура есть запасные варианты. Но в то утро стало очевидно, что Тимур понятия не имел, чем он собирался заниматься дальше.
— Лали сказала, что Тимур стал настоящим мужчиной, — продолжает Василиса. Несмотря на то, что ботекс у нее вколот во все мышцы лица, она все равно пытается двигать бровями. Выглядит это противоестественно.
Таймер ка велодорожке дает знать о том, что моя тренировка окончена. Это было неизбежно, но я бы предпочла, чтобы это произошло еще позже, когда мы сменим тему.
Я схожу с дорожки и делаю глоток воды. Василиса по-прежнему ждет ответа.
— Ему двадцать восемь, — я сдаюсь, пожимая плечами. — Конечно, он уже занимается сексом.
— Говорят, он переспал за одну только неделю аж с тремя! — оживляется Василиса. — И две из них были одновременно.
Василиса идет по пятам. Судя по всему, следующие полчаса я продолжу слушать сплетни о постельных подвигах моего пасынка.
Мы раздеваемся и ложимся на кушетки. Мастера накрывают полотенцами наши ягодицы, а после бережно отшелущивают каждый миллиметр наших тел.
— Он холостой, молодой и богатый, — отзываюсь я в дыру для лица. — Разве может быть иначе? Они сами раздвигают перед ним ноги.
 
— Он приводит их к вам домой? — спрашивает откуда-то сбоку неугомонная Василиса.
— Понятия не имею, — отзываюсь в пол. — У нас большой дом, и у него отдельный вход в левое крыло.
Впрочем, сегодня я обязательно узнаю у охраны, как только доберусь до дома, кто проходит на половину Тимура. Просто потому, что не позволю превращать дом в бордель.