Парни из Билокси
Ложь началась с первых слов. История Тиффани заключалась в том, что они с Хью встречались три года, два из них были помолвлены, год жили вместе и планировали пожениться в следующем месяце. Если, конечно, он смог бы жениться. Она знала его самые сокровенные мысли — его мечты, тревоги, страхи, предрассудки, все. Ее жених никогда бы не причинил вреда другому человеку — этого просто не было у него в крови. Он был заботливым, любящим, всегда старался помогать другим. Она никогда не слышала, чтобы он упоминал имя Джесси Руди.
Это было великолепное выступление, и присяжным, по крайней мере мужчинам, оно точно понравилось, во всяком случае сначала.
Чак Макклюэр уничтожил ее менее чем за пять минут. Прежде всего он спросил:
— Мисс Барнс, когда вы с Хью подали заявление на регистрацию брака?
Широкая улыбка, идеальные зубы.
— Ну, мы еще этого не сделали, понимаете? Довольно непросто, когда он в тюрьме.
— Конечно. У Хью есть две сестры. Вы знаете их имена?
Улыбка исчезла, а плечи немного поникли. Она беспомощно посмотрела на скамью присяжных, став похожей на оленя, пойманного светом фар.
— Да, одна из них Кэти. С другой мы незнакомы.
— Простите, но у Хью только одна сестра, и ее зовут Холли. А у него есть братья?
— Я не знаю. Он о них никогда не говорит. Они мало общаются.
— Ну, тогда он наверняка что-то говорил о своей матери. Она живет в Билокси. Как ее зовут?
— Я называю ее просто миссис Малко. Меня так воспитали.
— Это понятно. Но имя-то у нее есть?
— Я никогда не спрашивала.
— А где она живет в Билокси?
— В западной части города.
— На какой улице?
— Боже мой, я не знаю. Я не могу помнить названия всех улиц.
— Как и имена. Вы встречались три года, два года помолвлены, год живете вместе, и вы не знаете, где его мать живет в том же городе.
— Как уже сказала, она живет в западной части Билокси.
— Извините, мисс Тиффани, но Кармен — ее зовут Кармен Малко — два года назад переехала в Оушен-Спрингс.
— Ой!
— А вы знаете, где живете сами?
— Конечно, знаю. С Хью.
— А по какому адресу?
Возможно, ее могли спасти слезы. Тиффани посмотрела на Макклюэра, ее глаза налились слезами, и она принялась вытирать щеки.
После долгой мучительной паузы Макклюэр произнес:
— Ваша честь, у меня больше нет вопросов.
* * *Во второй половине четверга присяжные, посовещавшись сорок семь минут, признали Хью Малко виновным в убийстве, караемом смертной казнью. В пятницу утром начался этап вынесения приговора, и Чак Макклюэр вызвал к трибуне Агнес Руди. С твердой решимостью, проронив лишь несколько слезинок, она прекрасно справилась с выступлением, которое они с Китом выучили наизусть. Она говорила о муже, их совместной жизни, о детях, его работе и — самое главное — о невообразимой пустоте, которую ничем было невозможно заполнить после его смерти.
Агнес до сих пор очень болезненно воспринимает случившееся и не может смириться с его смертью. Возможно, когда виновные в его убийстве понесут достойное наказание, она сможет продолжить жить.
За первой матерью выступила вторая. Кармен Малко до сих пор избегала суда и не собиралась там появляться. Однако Джошуа Бэрчу удалось убедить ее в том, что спасти жизнь сына сможет только она.
Ей это не удалось. Она обратилась к присяжным с трогательной и эмоциональной просьбой проявить милосердие, но они, обсудив вердикт, вернулись в зал со смертным приговором.
Часть четвертая
Блок смертников
Глава 51
Январь 1979 года начался неспешно, но закончился хлопотами. Семнадцатого числа Эйнсли Руди родила второго ребенка, еще одну девочку, и счастливые родители выбрали ей имя по книге имен, и оно не было связано ни с кем из родных. Маленькая Колетт Руди весила пять фунтов и одну унцию [27] и появилась на свет почти на месяц раньше срока, но она была здоровой и с отличными легкими, что постоянно доказывала громким криком. Когда Агнес, наконец, получила доступ к малышке, родители засомневались, удастся ли им отобрать ее у бабушки.
Двадцатого января Генеральная прокуратура уведомила Кита, что адвокаты Хью Малко завершили направление апелляции в Верховный суд штата. Это был первый шаг в апелляционном производстве, которое займет годы.
Джошуа Бэрч считал себя судебным адвокатом и апелляционное производство его не интересовало. После суда они с Хью расстались по обоюдному согласию. Как бы Бэрчу ни нравилось быть в центре внимания, он устал от семьи Малко и хотел получать более высокие гонорары в гражданских судебных процессах. Он направил Хью в фирму, которая располагалась в Атланте и специализировалась на апелляциях после вынесения смертных приговоров, и выкинул проблемы клиента из головы. Бэрч и его сотрудники знали, что оснований для аргументации апелляционной жалобы практически не было. Суд был проведен в точном соответствии с буквой закона, и судья Роуч в своих решениях был безупречен.
По закону штата дела о смертной казни рассматривались Отделом апелляций по уголовным делам Генеральной прокуратуры в Джексоне. Через неделю после вынесения обвинительного приговора в Хаттисберге Кит с легким сердцем сложил материалы по делу Малко в коробку и отправил в Генеральную прокуратуру. Как окружной прокурор, он оставался в курсе всех событий. Однако от него не требовалось ни продираться сквозь судебный протокол из пяти тысяч страниц в поисках нужного фрагмента, ни писать толстые справки в ответ на то, что придумают адвокаты Хью в апелляционной инстанции. Кроме того, ему не придется выступать в прениях сторон перед Верховным судом штата через два года.
На данный момент ни он, ни его офис больше не занимались делом Малко, можно было сосредоточиться на решении накопившихся дел. 31 января Кит подал документы секретарю окружного суда и объявил, что будет добиваться избрания на свой первый полный четырехлетний срок. Ему было тридцать лет, он оставался самым молодым окружным прокурором в штате — и, возможно, самым известным. Из-за трагичной гибели Джесси и знаменательного суда над Хью фамилия Руди постоянно упоминалась на первых полосах газет. После суда Кит не жалел времени на журналистов и дал множество интервью. О своих планах он говорил уклончиво, но вскоре его стали спрашивать о политических амбициях.
Он не ожидал соперничества в своей гонке за пост окружного прокурора, и по прошествии нескольких недель конкурентов так и не появилось. В марте Кит собрал большое жюри, которое вручило ему кучу обвинительных актов — обычный набор обвинений в хранении наркотиков, кражах автомобилей, кражах со взломом, бытовых скандалах, нападениях при отягчающих обстоятельствах и мелких хищениях. Два дела об изнасиловании выглядели обоснованными и серьезными.
Кит уже не в первый раз задавался вопросом, сколько еще он будет довольствоваться судебным преследованием мелких преступников и отправкой их за решетку, где они отсидят три года только для того, чтобы снова нарушить закон, когда выйдут. Он видел переполненные залы суда и ощущал потрясающее напряжение во время судебных разбирательств в высшей лиге, и ему этого не хватало. Но он продолжал честно исполнять свой долг окружного прокурора и радовался роли молодого отца.
Кит следил за обстановкой на Стрипе, но там, по большей части, все вели себя пристойно. Полиция штата время от времени присылала агентов под прикрытием посмотреть, как обстоят дела. Азартные игры нигде не афишировались. На подиумах танцевало множество практически обнаженных девушек и все такое, но выяснить, что происходит на верхних этажах клубов, не представлялось возможным. Информаторы заверяли Кита и полицию, что проститутки покинули Побережье, а игроки перебрались в Вегас.
* * *В холодный ветреный день в конце марта охранник надел на Лэнса Малко наручники и отвел к не приспособленному для езды по скоростным шоссе обшарпанному и помятому тюремному фургону, которому было не меньше двадцати лет. За рулем сидел доверенный зэк, а двое охранников наблюдали за Лэнсом сзади. Они пересекали обширные поля вблизи Парчмана по грунтовым и гравийным дорогам, проезжали мимо других лагерей, обнесенных сеткой и колючей проволокой, за которыми копошились заключенные в тюремных робах. Все они убивали время, считая дни.