Однажды во Франции (ЛП)
— Я помню это шоу. Продолжай.
— Когда Дафна, женщина, которая сидела рядом со мной на прослушивании, сказала мне, что его будет вести Аннека Райс, я вбила себе в голову, что Ханна обязательно посмотрит шоу и свяжется со мной. Чем больше думала об этом, тем это больше становилось похоже на правду. Но без Аннеки такого может и не случиться, и мне придется рассчитывать на свой первоначальный план — попытаться завоевать симпатию и интерес публики. — Она высморкалась и, схватив салфетку, продолжила свой рассказ: — Как ты уже знаешь, несколько месяцев назад у папы случился инсульт. Он поправляется, но есть вероятность рецидива, и тогда он вряд ли выкарабкается. После инсульта папы мне необходимо найти Ханну. Я должна сделать все, что в моих силах, и убедить ее вернуться домой, пока еще не поздно. — Она в отчаянии покачала головой. — Видишь ли… она сбежала из дома из-за меня.
Льюис тяжело вздохнул, отчего занавески в комнате немного покачнулись, и обнял ее за плечи, снова притягивая к себе.
— Она может его посмотреть, а может, и нет, независимо от того, будет Аннека ведущей или нет. Пока рано унывать. Это была маленькая неудача, вот и все. Будем надеяться, что твоя сестра увидит шоу независимо от того, кто будет его ведущим. Нужно оставаться оптимистом, Брайони.
— Ты прав. Я слишком зациклилась на этом. Мне не следовало так увлекаться. Когда я подавала заявку на шоу, не знала, кто будет его вести. Все, что я знала, это что победителем будет кто-то один и что во время шоу должны быть моменты, когда конкурсанты могут говорить о себе. Я не упущу ни единого шанса, чтобы рассказать всем зрителям «Однажды в…» о Ханне. Все, что мне нужно — это оставаться на шоу как можно дольше и получить поддержку публики. Кто-то из зрителей может знать ее. Это одна из причин, по которой я хотела, чтобы мы оказались в одной команде с тобой. Я думаю, вместе мы сможем пройти несколько раундов, и у меня будет возможность упомянуть о ней и о моих поисках.
— Ты думала, я буду достаточно хорош, чтобы пройти через это?
— Конечно. Ты умный и готов к любым испытаниям. Посмотри, как здорово ты сыграл в «Загадочное убийство» и справился на ура с дурацким показом мод в гольф-клубе, и как ты весело толкал меня в тачке. Нам будет очень хорошо вместе. Мелинда считает, что мы идеальная команда.
— Но ты могла бы взять в партнеры Джима, ведь он гений! Или Оскара, чья собака имеет миллионы подписчиков.
— Но это не значит, что мы бы поладили. И у них другие причины для участия в этом шоу. Они запросто могут обидеться, когда узнают, что я в этом шоу не для того, чтобы выиграть тысячи фунтов, а для того, чтобы попросить помощи в поисках Ханны. Ты знаешь правду. Кроме того, я хочу быть с кем-то, с кем мне будет легко. С кем-то, кто заставляет меня смеяться и позволяет мне быть тем, кто я есть. Некоторым людям я могу показаться чересчур напряженной.
Легкая улыбка тронула его губы.
— Тебе со мной легко?
— Разве это не очевидно?
Он уклонился от ответа.
— Итак, Аннека Райс, возможно, не будет вести шоу, но есть все шансы, что ты сможешь передать свое сообщение зрителям. Чем больше испытаний мы пройдем, тем больше известности получим, и тем выше наши шансы попасть на глаза общественности. Каждый любит победителя с хорошей историей, и у тебя есть особенная история. — Между ними повисло тяжелое молчание. Брайони подумала, что он уберет руку и обвинит ее в том, что она использовала его, но он этого не сделал. — Ты права. Мы хорошо сработаемся и сможем это сделать. Я помогу тебе на каждом шагу, чтобы мы остались на шоу и получили возможность рассказать всем о поисках Ханны.
— Спасибо, Льюис.
— За что? Ты мой товарищ по команде. Вполне естественно, что я поддержу тебя.
— За то, что поддерживаешь мою идею, а не смеешься надо мной, и за то, что ты хороший друг.
— Я бы никогда не стал смеяться над тобой, — прошептал он, наклоняясь к ней и легонько целуя в лоб.
Ее живот скрутило, и она хотела притянуть его губы к своим, но тут вмешался здравый смысл. Она не могла разрушить эту дружбу, а Льюису, возможно, это бы и не понравилось.
Молчание нарушил Льюис:
— Пока мы откровенны друг с другом, я должен рассказать тебе о Максвелл.
— Ты не обязан это делать.
— Я расскажу. Это будет справедливо.
Она приподнялась на локте. Льюис лежал на спине, уставившись в потолок.
— Я не был с тобой честен. Максвелл — женщина, женщина со странным именем. Ей это нравилось — быть другой, быть индивидуальной. Она ненавидела всех, кто называл ее Макс, когда считали, что это сокращение от Максин. Для всех она всегда была Максвелл.
Брайони затаила дыхание.
— Я позволил тебе предположить, что она была мужчиной, потому что так было проще, чем вдаваться в ужасные подробности того, что произошло. Но я был удивлен, когда ты поверила, что я был в отношениях с мужчиной. Признаюсь, я подслушал, как вы с Мелиндой обсуждали меня, когда мы встретились в первый раз. После того как я пробрался в подсобку с Шоном, подслушал ваш разговор. Мелинда говорила тебе, что я не в твоем вкусе. Намекнула, что я гей. Мне это показалось довольно забавным, особенно разговор о французском поцелуе.
Ее глаза расширились, а рот открылся.
— Ничего не говори. Я слышу, что ты собираешься это сделать, — продолжал он. — Позволь мне заговорить первым. Расставание с Максвелл было худшим временем в моей жизни. Я потерял не только любовь всей моей жизни, но и самого себя. В одночасье я стал невидимым — никем. Это трудно объяснить, но Максвелл очень общительная и привлекает к себе внимание, куда бы ни пошла. Все дело в том, кто она такая. Она любит людей и вечеринки, и ночь напролет может веселиться с толпами друзей, в то время как я более спокойный, и — хочешь верь, хочешь нет — более замкнутый. По правде говоря, мне не очень нравились все эти тусовки. Я предпочитаю небольшие дружеские посиделки. Я был от нее без ума. Я бы прошел по битому стеклу босиком, если бы она попросила. Это звучит глупо, когда говорю об этом вслух. Это звучит так… жалко. Такое мое поведение позволяло ей делать все, что она захочет. Мне было легче сказать «Да», когда она хотела пойти на вечеринку к знаменитостям, чем мириться с надутыми губами, обидами и мелкими истериками. Ее красота шла рука об руку с темпераментом. Она быстро заводилась и становилась вспыльчивой. Признаюсь, мне очень нравилось быть ее парнем. Не мог поверить, что из всех парней она выбрала меня — я был не в форме, неряшливый и немного странный. Вряд ли я бы привлек какую-то женщину, не говоря уже о такой красотке, как Максвелл. Я всю свою жизнь провел за компьютерами и кое-как окончил школу.
Эти слова взбодрили Брайони и разрядили атмосферу в комнате.
— Я никогда не мог привыкнуть к этому факту; в конце концов, она могла быть с кем-то более красивым или более интересным, чем я. Когда мы выходили вместе, другие мужчины бросали на меня исподтишка завистливые взгляды. Бьюсь об заклад, им было интересно, как такой парень, как я, заинтересовал эту гламурную девушку. В такие моменты я думал: «Да, удивительно, не правда ли, парни? Она моя». Это заставляло меня чувствовать себя важной персоной — поднимало мое эго — и поэтому я бежал за ней как одержимый фанат или верный пес. Должно быть, это выглядело необычно. Мы противоположны во многих отношениях: у нее куча друзей из шоу-бизнеса, а я скорее одиночка. Она работает с огромным количеством людей, я работаю один дома. Быть с ней означало, что я стал видимым для других и больше не был затворником, каким был до встречи с ней.
Брайони ждала, пока Льюис пытался передать, как Максвелл ослепила его и завоевала его сердце.
— Разрыв застал меня врасплох и мое сердце разбилось на куски. Максвелл объявила, что между нами все кончено, и мне стало невыносимо оставаться в квартире ни минутой дольше. Мне нужно было уйти от нее, что я и сделал.
Брайони ждала, что он снова заговорит. Она услышала боль в его голосе и хотела обнять его, но сдержалась.