Кингчесс (СИ)

Но с Рокфеллером у него были общие интересы в Африке и, видимо, по поводу этого он и был приглашён. Текст письма от Генри Рокфеллера гласил.
— «Мой деловой партнёр, восемнадцатого мая я собираю у себя всех коллег по совместному бизнесу, для обсуждения весьма интересной идеи, приглашаю и вас. Надеюсь, что вы сможете найти для этого время. Всегда ваш, Генри Рокфеллер».
Письмо, полученное от Мамбы, было и проще, и короче, и страшнее.
«Жду тебя, Фима, в Хартуме. Семью отправь с Леоном, он знает, где их укрыть. Все вопросы на месте. Твой император».
Вот, и что теперь делать? Джозеф Кеннеди уверенно продвигался к власти, и с ним тоже были связаны разные планы, но были эти планы и у конкурентов. А чёрный император — не самоё успешное прикрытие. Скорее, все проблемы исходили из Африки. А ему-то, что теперь делать? Леон, вроде, и друг, но это требование было больше похоже на взятие в заложники семьи.
Его нынешний деловой партнёр, Стив Роджерс, практически открытым текстом призвал Фиму отколоться от Мамбы, пообещав ему успех и поддержку от заинтересованных в этом финансовых структур. Вкратце разговор звучал так.
— Многие структуры заинтересованы в партнёрстве с вами. Особенно, в свете изменений во всём мире, хорошо развивается ваша судовая верфь, да и ваш «Первый Африканский», с его многочисленными отделениями, вышел на пятнадцатое место в Америке. Это дорогого стоит. Но вот происхождение денег уже начинает вызывать вопросы. А постоянная поддержка от Иоанна Тёмного, весьма неоднозначной фигуры, портит всё впечатление от вашего банка!
— К тому же, Иоанн негр! И этим всё сказано! Ни один цивилизованный человек не воспринимает его, как легитимного гражданина любой страны. Пока он правит в Африке, все это терпят, но когда он влезет своими чёрными лапами в Америку, их ему здесь быстро отрубят. А вы являетесь проводником его воли. Подумайте над этим. Мы не хотим вам зла, но если обстоятельства будут непреодолимыми, вы можете пожалеть о своём решении, так же, как и ваша семья!
Сказав это, Стив Роджерс гнусно ухмыльнулся и, не дожидаясь ответа от Сосновского, вышел из кабинета.
И вот теперь Фима Сосновский сидел в прострации, не зная, куда податься, к умным, или к очень умным, но чёрным. Он не знал ни того, что задумал его вождь, ни того, что задумали его деловые партнёры.
Дядюшка Гораций ничем не мог ему помочь. Он занимался золотопромышленным бизнесом и не вникал в дела своего племянника, давно уже имевшего гораздо большие капиталы, чем те, которые были у него. Оставался только один человек, у которого он мог спросить совета, и он же был ставленником Мамбы. 
— Леон! — обратился к товарищу Фима, когда тот явился на его просьбу прийти, — прочитай это письмо.
Тот без интереса взял его и, быстро пробежав глазами, сказал.
— Я готов.
И тут Фиму прорвало.
— Леон, ты понимаешь, что это значит? Понимаешь?
Леон Сракан молча смотрел на Сосновского, бившегося в истерике.
— Это моя жизнь, моя. Я столько достиг, я самый молодой банкир в Америке. Через год наш банк войдёт в десятку крупнейших банков. Наша верфь развивается, мы получили крупные военные заказы. Мы сила, и теперь всё это бросить! Да ты и сам всё знаешь, — в конце речи он устало махнул рукой и опустился в кожаное кресло, буквально расплывшись в нём.
— Что ты выбираешь, Ефим?
— Я не знаю, мне не к кому пойти с этой проблемой.
— Ты сам только что ответил на свой вопрос. «Тебе не к кому пойти!». Ты предашь, а потом предадут тебя. Ты же начал всё с нуля, и эти деньги были не твоими. А Мамба не прощает предательства.
— Скажи, Леон, ты смог бы убить меня, если я предам Мамбу?
— Да! — не задумываясь, ответил тот.
— Ясно, забирай мою семью, я еду к Мамбе. Буду есть бананы и сидеть на золоте. А кто будет вести за меня дела здесь?
— Мы найдём!
— Хорошо, тогда я выезжаю на одном из наших лёгких крейсеров, который готовится отплыть в Африку для передачи, как, кстати, он называется?
— «Чёрный император».
— О, как символично! Надеюсь, с моей семьёй ничего не случится?
 
— Она будет рядом с тобой, где бы ты ни был.
— Хорошо, тогда я спокоен. Спасибо, Леон, хотя бы на этом! — и Сосновский замолчал, закрыв обеими руками лицо. 
Его сборы были недолгими. На посту директора банка «Первый Африканский» Сосновского сменил ирландец, которому он отдал на три года право подписывать за него все бумаги и руководить банком. Уладив все формальности, он погрузился на лёгкий крейсер и, провожаемый прощальным гудком отходящего от пирса крейсера, отбыл в Африку.
Его дочерей и жену отвезли ещё раньше, чтобы не подвергать риску. Операция «Банкир» была успешно завершена. В дело вмешались американские ирландцы и взяли всё в свои руки, на время перехватив бразды правления всеми африканскими активами в Америке.
* * *
Патрик Уолш был вызван в Хартум, к императору Иоанну Тёмному. Войдя в зал нового дворца, украшенного каменной резьбой в восточном и негритянском стиле, он прошёл внутрь дворца, поражаясь прохладе, царившей в нём. На входе его встретил высокий здоровый негр, одетый в бело-чёрную ливрею, и провёл в рабочий кабинет императора, охраняемый двумя воинами, один из которых был эфиопом, а другой суданцем.
— Патрик! Ты долго, мой изобретательный друг. Я устал тебя ждать, и уже было подумал, что ты решил сбежать от меня к англичанам.
Уолш скривился, он давно привык к своеобразному чувству юмора императора и не считал его своим другом, точнее, даже и не пытался войти в число людей, с которыми император часто общался. Слишком это было, скажем так, проблемно. Лучше держаться подальше, проживёшь подольше.
— Я был в Бартере, а дорога была тяжёлой и жаркой.
— Разгильдяй, — тут же отреагировал император, — Махмуд, где ты, наглый врун и изворотливый гад! — успел крикнуть он.
Но Уолш прервал его, — Нет, нет, никто не виноват, я просто устал.
Как-то очень не хотелось думать, что из-за его жалоб кого-то повесят или отрубят голову, либо сошлют в шахты. Император не любил двух вещей — плохих дорог и дураков. Но если со вторыми бороться он был бессилен, хоть и активно внедрял церковно-приходские школы, как коптской, так и православной церкви, то с первым боролся самый жестоким образом, карая нерадивых сразу и очень сурово.
— Ладно, ты знаешь, зачем я тебя вызвал.
— Чтобы дать мне новое задание?
— Угадал! Люблю умных ирландцев, вы напоминаете мне русских!
— Это чем же, мой император? — удивился Уолш.
— Как чем? Этим самым, разгильдяйством, буйством и пьянством, и вечной борьбой за свою независимость. Но вы уже проиграли, а русские — пока нет. Вот, кстати, я об этом и хотел с тобой поговорить. Ты давно был в Америке?
— Полгода назад.
— Хорошо. Ты знаком с Джозефом Кеннеди?
— Нет.
— А с Уильмом Брайаном?
— Что-то слышал.
— Вот! Тебе дадут денег и сопровождающих. В Бостоне тебя встретят и сведут с Джозефом Кеннеди, а там ты должен переговорить и с Брайаном. Как ты это сделаешь, меня не интересует. Но мне нужен Кеннеди, я должен с ним встретиться. Через моего человека ты организуешь для него экспедицию в Африку, скажем, в Бомо. Там мы с ним встретимся, или не там, это не важно.
— Но мне нужно, чтобы он и представители всех американских ирландских кланов встретились со мной, не позднее этого тысяча девятьсот седьмого года. Боюсь, тот финансовый кризис у вас в Америке произошёл неспроста, и мне нужна уверенность в будущем. Я надеюсь на тебя, Патрик.
— Ты знаешь, я за ценой не постою, всегда помогу и поддержу, а если против моих союзников развяжут тайную борьбу, то мои чёрные лапы дотянутся и через Атлантический океан до любого из них. Ты должен убедить ирландские кланы и этих двух деятелей встретиться со мной. Но, Брайан, скорее всего, откажется, но вот со вторым, который Кеннеди, это должно получиться. А потому, дерзай! Деньги и всё необходимое, включая моё письмо, получишь у Палача. Иди!