Кингчесс (СИ)

— С большой степенью вероятности я могу утверждать, что повстанцы будут к этому не готовы. По нашим расчётам, в случае победы, они всё равно потеряют до половины своих самых боеспособных бойцов, это практика войны, господа. Погибают всегда самые лучшие. Поэтому, я настаиваю на отправке не меньше, как я уже и сказал, пятидесяти тысяч солдат.
— Это будут белые или чёрные американцы? — спросил Кеннеди.
— Это будут полностью белые солдаты, чернокожие показали свою полную несостоятельность, и мы на них не рассчитываем.
Военный министр замолчал, ожидая ещё вопросов от собравшихся, но их не последовало. Представители обеих партий перешёптывались между собой, тихо переговаривались и даже спорили, но никто больше не задавал никаких вопросов. Даже Джозеф Кеннеди молчал.
— У кого-нибудь будут ещё вопросы к господину военному министру? — спросил Теодор Рузвельт. — Нет? Тогда ставлю этот вопрос на голосование.
— Итак, кто ЗА!
Начался подсчёт голосов, по итогам которого оказалось, что проголосовало за отправку пятидесяти тысяч солдат практически большинство конгрессменов, в том числе, многие демократы.
— Ваше предложение утверждено, мистер Райт. Вы можете быть свободны! Готовьте экспедиционный корпус и согласовывайте сроки его переброски в Африку.
Люк Райт тут же склонил голову в согласии, внимательно глядя, при этом, на президента, после чего, спустившись с трибуны, отправился сразу на выход.
* * *
Командир американского экспедиционного корпуса Рой О’Нил стоял перед входом в здание администрации Камеруна в окружении своих офицеров. Его тридцатитысячный корпус высаживался в порту Дуалы, собираясь присоединиться к тем десяти тысячам афроамериканских солдат, которые здесь уже находились.
Две его полноценные дивизии высаживались в это время в Либревилле, готовясь его оборонять или, наоборот, прийти на помощь основным силам в Камеруне. Войдя в здание администрации, он прошёл в кабинет губернатора, оставив в холле своих сопровождающих. Его уже ждали.
— Генерал-губернатор Камеруна Йеско фон Путткамер, — представился через переводчика губернатор.
— Генерал-майор Рой О’Нил, командир американского специального экспедиционного корпуса.
— Прошу вас, проходите, присаживайтесь, — провёл вошедшего широким жестом губернатор.
— Какие у вас полномочия, генерал? Вы переходите в моё подчинение или нет?
— Конгресс САСШ и лично президент не ставил мне такой задачи перед отъездом сюда. Я уполномочен воевать с повстанцами в составе своего корпуса, но в союзе с вами.
— То есть, из этого следует, что мы будем двигаться к месту битвы параллельными колоннами и постоянно согласовывать между собой все действия, в том числе, и во время предстоящего сражения?
— Точно так. Я думаю, это не помешает нам разгромить этих дикарей.
— Значит, Конгресс не доверяет Германии, и мы будем воевать каждый сам за себя?
— Но вместе, прошу заменить, — подчеркнул О'Нил.
— Это раздвоенность обязательно скажется на общей координации всей операции, что может привести к катастрофическим последствиям.
— Я так не думаю. Общими усилиями мы должны сломить сопротивление дикарей. Но в знак нашего доверия в предстоящей битве, я передаю афроамериканскую дивизию в ваше подчинение, господин губернатор, им у вас будет лучше. Сам же я поведу в бой свой тридцати тысячный корпус. Надёжность моих солдат будет той опорой, на которой будет стоять вся оборона, и, в конечном итоге, мы победим! Вы же не будете отрицать, что ваши аскеры набраны впопыхах и слабо обучены. Они не сравнятся с профессиональной армией. Мы будем тем резервом, о который разобьются силы повстанцев.
— То есть, вы предлагаете моим силам первыми вступить в сражение, а потом, в зависимости от ситуации, в него вступите и вы?
— Я так не говорил! — отмёл все подозрения О'Нил, — Мы одновременно вступим в сражение, а там будет уже всё ясно. Если вы думаете, что мы бросим вас или ударим в спину, то вы крупно ошибаетесь. Поражение ваших сил не выгодно нам. Нам выгодно победить повстанцев и вернуть наши территории.
 
— Хорошо. Тогда до встречи, время покажет, как мы будем совместно воевать.
— Я тоже так думаю. Где я могу разместить свой корпус?
— В пятидесяти километрах к востоку от города есть посёлок Изимба, возле него и подготовлена площадка под ваш лагерь. Мы выступаем через неделю. Сражение будет удобно провести километрах в двухстах отсюда. Там есть небольшая речка, которая удачно разделяет саванну и даст нам некоторое преимущество, которого мы лишены здесь. Кроме того, я бы не хотел подвергать риску жизни немецких поселенцев в городе и разрушению административных зданий, в ходе артобстрелов. Мы, всё же, надеемся сюда вернуться, даже в случаи поражения.
— Я всё понял, мы немедленно убудем туда. До встречи на поля боя, господин генерал-губернатор!
— До встречи, — тяжело вздохнул Путткамер и после того, как американец вышел, приступил к разбору накопившихся бумаг, пытаясь понять для себя, он сейчас увидел надежду Камеруна или ее приговор.
* * *
Две армии заняли места друг перед другом, оказавшись разделёнными узкой африканской речушкой, с трудновыговариваемым названием. К моменту встречи они имели практически равное количество войск, как с одной, так и с другой стороны. Обе армии, состоящая из повстанцев и объединённая американо-германская стали оборудовать открытые артиллерийские позиции.
Гаубиц на этот раз не оказалось ни у одной стороны. Тащить их за собой было тяжело, а гужевого транспорта не хватало даже для перемещения обыкновенных батарей полевых и горных пушек. Железных дорог пока не проложили ни в Камеруне, ни в Нигерии, отсюда и такое положение дел. В общем и целом армии были готовы схватиться с противником насмерть.
Командиром отдельного пятитысячного отряда, пришедшего от Мамбы, был назначен майор Фриц Штойберг. В последних рядах его отряда стоял небольшого роста негр, коренастый и крепкий, с почти европейскими чертами лица и намного более светлой кожей, чем у всех остальных.
Звали его Пафнутий, или просто Паф, как называла его мать из народности банда. Его отцом был безвестный казак, из ещё первой экспедиции, начальником которой был Аршинов. Его отец согрешил с негритянкой, не в силах держать в себе то, что било ему в голову, особенно, при взгляде на голых негритянок, трясущих чёрными прелестями. В общем, Паф был мулатом.
И в этом пятитысячном отряде Пафнутий был главным. Не немецкий майор, а именно он. Люди Палача давно заприметили его и многому обучили, и все остальные подчинялись ему, как своему командиру, несмотря на то, что он был младше многих.
Но немцы об этом даже не догадывались. Да и ни к чему это им. Меньше знаешь, быстро проиграешь. Сейчас Паф находился в середине построившихся штурмовых колонн и смотрел, как впереди разворачивается в боевые порядки армия повстанцев.
Грохнули первые выстрелы с их стороны. Дикий вой первых снарядов пронёсся над ними, и вдалеке вспухли земляные столбы. С обратной стороны послышался аналогичный вой и над их головами уже на излёте пронеслись чужие снаряды. Разорвавшись пока в стороне, они спровоцировали новые залпы.
Но наблюдать за этим полётом снарядов дальше Паф не стал, а спрятался в мелкий окопчик, самолично вырытый им в сухой земле саванны. Соседство ему составили несколько жуков, толстохвостый геккон и множество разных насекомых, которых он не звал с собой.
Рядом было вырыто ещё несколько окопчиков, в которых засели те из его товарищей, кто был опытнее, или умел думать головой, остальные разлеглись на сухой земле, расставив ноги и направив стволы винтовок вперёд.
 
Артиллерийская дуэль ожесточилась, снаряды летали над полем боя, как разозлённые чем-то шершни, а то и чего похуже. Ничего хуже шершней Паф не знал, а потому и сравнить ему было не с чем. Но такое противостояние не могло продлиться долго и, в конце концов, артиллерийские батареи стали перемалывать войска вместе с сухой травой и землёй.