Жажда мести

– Значит, вы встречались?
– О да. Мы с Габби очень хорошо знакомы. Он даже поделился со мной мечтой привязать доктора Роса к кровати и заставить его наблюдать, как перерезают горло его жене. И еще Габби хотел взорвать «Грейвз».
– Когда я приезжал к вам в Мэн, вы увидели в документах имя Роса и поняли…
– Браво, детектив Кейси! Вы сложили все части ребуса самостоятельно.
– Если вы все это видели, то почему не предали дело огласке?
– Когда я собирал улики, меня обнаружили. Записи и пленка с камеры слежения в «Грейвз», а также еще двух исследовательских комплексов, где счет жертв шел на тысячи, были конфискованы. Алану не понравился мой проект, и он отблагодарил меня, подослав ко мне трех агентов. – При слабом освещении глаза Флетчера казались еще темнее, чем обычно. – › К счастью, я был готов к их приходу.
– И вы начали скрываться.
– Почему вы прячетесь в Марблхеде?
– Мне нравится океан.
– «И с той поры душою сник, брожу угрюм, как ночь…» Аманда хотела жить здесь, не так ли?
Складывалось впечатление, что все его мысли были написаны на доске за его спиной. Джек почувствовал, как глубоко в сердце что-то оборвалось.
– Она хотела, чтобы вы бросили криминалистику, приехали сюда и создали нормальную семью, – продолжал Флетчер.
– За год до ее гибели мы были здесь в День памяти. Ее соседка по комнате из колледжа жила в соседнем городке, Свомп-скотте.
– Конечно. Это единственное рациональное объяснение, почему умный человек по собственной воле обрекает себя на жизнь в городке на берегу моря. Вы здесь, чтобы облегчить чувство вины. Так… Почему вы тогда не переехали?
– Я был очень занят на работе.
– А может, вам понравился привкус, который остался после Слэвина?
– Возникло дело Гамильтона. Оно не продвигалось, и я решил взяться за него.
– Почему?
– В основном из самомнения. Ребята, которые занимались делом Гамильтона, ничего не могли сделать, потому я за него взялся.
– Только вы недооценили способности Майлза Гамильтона.
Джек не моргнул, не отвел взгляд.
– Да.
– Как вы его выследили?
– Двадцатилетняя дочь сенатора была найдена растерзанной в доме отца в Вашингтоне. Части тела лежали в разных комнатах – явная связь с другими подобными случаями. Под кроватью я нашел пробку от бутылки вина. Это было странно, потому что сенатор не держал в доме выпивку. А у девушки была аллергия на алкоголь. Я узнал, что вино было редким. Оно поставлялось с одного винного завода в Европе. В доме Гамильтона в Северной Каролине каждый год покупали несколько бутылок этого вина. Я отправился к нему домой. Хотел с ним поговорить и задал ему несколько вопросов об этой девушке. Как и ожидалось, он ее знал – они вращались в одних кругах. Он вел себя очень обходительно, с исключительной вежливостью. Мне повезло, потому что он повел меня в винный погреб, чтобы поговорить наедине. Я увидел вино. Когда я обернулся, что-то в выражении моего лица изменилось. Не знаю что, но он понял, что мне все известно.
– Вы арестовали его в ту же ночь?
– Нет, я поблагодарил его и отбыл.
– Вы получили ордер?
– Нет.
– Конечно, нет. Не стоит привлекать чиновников к своим делам.
– Я хотел собрать больше доказательств. У Гамильтона было обширное поместье. Он был очень богатым и влиятельным человеком. К тому же к его услугам была солидная юридическая фирма. Если бы я арестовал его в ту ночь, он бы вышел на поруки. Если бы дело дошло до суда, то с теми уликами, что у нас были, он бы выиграл процесс.
– Не надо ничего объяснять, – сказал Флетчер, – я знаю эту кухню.
– Мне следовало получить ордер. Жаль, что я его не получил, – посетовал Джек, чувствуя тугой комок в горле.
– Если бы вы получили ордер, вместо того чтобы думать, как заманить его в ловушку и совершить акт правосудия…
– Аманда была бы жива.
Какое-то время слышался лишь шум ветра с запахом моря.
– Поэтому вы переехали сюда и превратили себя в ходячее чистилище, исполняя небольшие акты милосердия в бесконечном поиске средств заглушить чувство вины, которое терзает душу Это уже настоящий янсенизм. Очень скучно. Я думал, у вас больше воображения.
 
Но Джек его едва слышал.
 Аманда, привязанная к стулу, потерянное, паническое выражение ее глаз. «Помоги мне, Джек… Пожалуйста, помоги!» Потом скальпель скользит по ее горлу, и она умирает, заливаясь кровью) 
 Их ребенок умер. Его мир рухнул. Навсегда. Если бы только… 
Джек заморгал, отгоняя воспоминания.
– Память, детектив Кейси, – это проявление божьей жестокости, – сказал Флетчер. – Нет настоящих тайников, куда можно было бы аккуратно уложить все мерзкие мысли, сожаления и чувства. Нет места, чтобы все это спрятать. Все свалено в кучу, а память исполняет роль тюремного надзирателя. – Флетчер отхлебнул еще вина. – Жизнь без масок и нудных ярлыков… Вам надо попробовать. Может, тогда вы сможете вернуться к нормальной жизни.
– Вы не рассказали о связи Песочного человека с Сан-Диего.
– Когда «Грейвз» сгорел, пациентов распределили по другим психбольницам, которые сотрудничали с ФБР. Пациенты вроде нашего друга Габриеля стали частью программы изменения поведения.
– Я о такой никогда не слышал.
– Это и не предполагалось. Только определенный круг лиц знает о ней. Эта программа является исследованием реабилитации – по замыслу нашего бывшего начальника. Теория Алана состоит в том, что если вы забираете ребенка из враждебной среды и помещаете в благополучную семью, сопровождая это предоставлением психологической помощи и возможностью получения образования, то создаете прекрасного члена общества. Разве это не великолепно?
В этот момент Джек почувствовал, что все события недели сложились в стройную картину.
– Песочный человек знает о связи ФБР с программой, ведь так? Он знал, что здание в Сан-Диего принадлежало федералам. Он взорвал его, чтобы привлечь их внимание, внимание всей страны, а теперь он ждет, что они нагрянут сюда. Он передает информацию СМИ, потому что хочет разоблачить программу. Хочет рассказать всем, что происходило в «Грейвз».
– Но сначала он хочет убить семьи. Он хочет, чтобы они заплатили, а потом разоблачит программу. Габби давно мечтал об этом. Его подогревает страх, что его забудут, что общественность закроет глаза на то, что случилось с ним и с другими в «Грейвз». Он хочет попасть в учебники истории.
– ФБР уже в пути, – сообщил Джек и пересказал разговор с Марком Грейсмитом.
– Значит, Алан едет сюда, – сказал Флетчер. – Ба, это будет забавно!
– Стоит ли рисковать, выходя из тени?
– Не каждый день можно собственными глазами увидеть, как рушится великая империя.
– Но дело не только в этом.
– Я здесь, чтобы убедиться, что Габби успеет рассказать свою историю.
– Мы должны предупредить семьи. Вы помните какие-нибудь имена, что-то еще?
– Доктор Рос – единственный человек, с которым я пересекался. «Грейвз» был большим комплексом.
Запищал пейджер Джека. Он отцепил его от пояса, поглядел на экран и нахмурился. Номер он не узнал. Он похлопал себя по карманам в поисках телефона и вспомнил, что оставил его в машине.
– В гостиной есть телефон, – сказал Флетчер.
Джек сделал шаг по направлению к двери, но потом остановился.
– Это вы сожгли «Грейвз», не Ларуш. Вы не смогли их тогда разоблачить, поэтому сожгли комплекс.
Флетчер допил вино. Его немигающие глаза мечтательно глядели на океан.
– Полагаю, все-таки Плутарх сказал: «Смерть щиплет меня за ухо и говорит: «Живи, ибо я иду», – процитировал Флетчер. – Если вы чтите память жены, то должны ей хотя бы это.
Телефон лежал на полке возле камина. Джек набрал номер.
– Даффи, – представился голос.
Джек имя не узнал.
– Это детектив Джек Кейси из Марблхеда. Вы мне…
– Да, я сбросил вам сообщение на пейджер. Я главный сыскник здесь, в Ньютоне, и мне понадобится ваша помощь. Я думаю, вы должны послушать звонок, который только что поступил на номер 911.