Это были мы (СИ)

Хоук в школе, побеждает в литературном конкурсе, её фотография с наградами и учителями.
Фенрис хотел зажмуриться и не смотреть, но что-то мешало, как будто слизистая оболочка высохла и веки прилипли к глазам.
Экран потемнел, и на нем снова появилась фигура Данариуса. Он сидел в той же позе.
― Мой дорогой, мы переходим к следующему этапу. Сейчас тебе будет не больно, ― он сухо усмехнулся и тихо добавил. ― Ты закричишь от ужаса.
Фенрис попытался сглотнуть застрявшую в горле слюну.
Он перевел взгляд на мадам Боттомс, та нажала какую-то кнопку на панели управления.
Парень приготовился к худшему, но перед глазами застыло лицо Мариан. Лицо маленькой голубоглазой девочки, которая могла плакать и смеяться так, что его боль разом стихала.
Он захотел оказаться с ней рядом. Казалось, если это случится, им все будет нипочем.
Экран ожил, на нем появилась видеозапись с концерта той самой группы, на котором они были вместе с Мариан! Он видел себя, стоящим рядом с Хоук, кто-то снимал их спины.
Захотелось кричать. Происходящее было совсем недавно и казалось так близко сейчас! Протяни руку – окажешься там, в добром прошлом, в котором ничего не случалось! Никаких убийств, бегства и принятых решений!
Они ведь правда были счастливыми…
Видео померкло, перед ним снова застыла фотография Хоук. На ней была мантия выпускника с широкой лентой, закрепленной на груди и смешная шапочка с кисточкой. В руках она держала какую-то бумагу, наверное, аттестат. С одной стороны девушку обнимала Изабелла, она смеялась и показывала на камеру два пальца, сложенных в знаке мира. С другой стояла какая-то незнакомая рыжеволосая и серьезная выпускница. Возможно, Авелин?
― Я знаю о тебе все. Ты грешник, родившийся с отметинами дьявола. Демоны касались тебя в утробе матери, она выносила плод, который был проклят еще до зачатия. Знаешь, что будет с такими, как ты, мальчик мой? Такие как ты становятся убийцами. Вы не заслуживаете жизни. Вы ничтожества. Молитвы вас уже не спасут.
Голос Данариуса был слышен за кадром, Фенрис сопротивлялся, но вибрации проникали под кожу.
― Все, что у тебя есть, принадлежит мне. Ты будешь делать так, как я велю. Ты убьешь Мариан Хоук.
Фенрису чудилось, что он мотает головой, но потом дошло, что так трясет все его тело. Только фиксирующие ремни не дают двинуться, дрожит весь механизм, в котором он находится.
Кажется, будто плавилась кожа. Фенрис горел изнутри, заживо.
Кадры менялись, он видел все те, что нащелкала Мариан, когда они ехали в такси на концерт. Её смеющийся, озорной взгляд и его серьезная, напряженная мина.
― Тебе больно из-за нее. Стоит только захотеть и мука прекратится. Она виновата в том, что случилось, мой мальчик.
Он испытывал ненависть. Хотел, чтобы это было неправдой, но при этом злился. Гнев перемешивался с болью, становился единым целым с ним, заполнял разум.
― Доберись до нее, принеси её сердце, и ты будешь свободен.
Фенрис закричал, но маска на лице скрадывала голос.
Лицо Хоук смеялось над ним, потешалось над болью и страданием, что он испытывал.
― Они все погибли, мальчик. Все погибли из-за этой девушки. Неужели ты оставишь это вот так?
На экране показались лица пациентов, некоторые из которых Фенрис едва помнил.
 
Он подался вперед, пытаясь хоть как-нибудь избавить себя от мучений. Тело вросло в механизм, парень не чувствовал рук и ног, однако все еще оставался жив.
Он ненавидел её. Хотел, чтобы она никогда не существовала.
Стереть в пыль. Убить Мариан Хоук. Боль прекратится, когда её не станет.
Звук пожарной тревоги внезапно вернул его в реальность. Экран телевизора погас, какое-то оборудование переключилось на аварийный режим. С потолка опустились разбрызгиватели, мгновенно заливая кабинет струями ледяной воды. Среди этого хаоса Фенрис вдруг отчетливо услышал женский голос.
― Проклятье! Блокировка не сработала!
Он подался вперед и понял, что его ничего не держит.
― Осторожнее! Не стреляйте!
Боль не утихла, Фенрис спрыгнул на пол и пошатнулся. Вокруг него столпились какие-то люди.
― Ты никому не навредишь, ты должен исполнять приказы! ― голос женщины дрожал, звучал напугано и будто бы растеряно.
― Что пошло не по плану?
― Проклятая мерзавка! Она добралась до пульта управления пожарной охраной! Часть особняка не функционирует! Двери открыты!
Фенрис ошарашено озирался по сторонам. В голове смешалось, он с трудом мог припомнить фамилию говорившей. Тело зудело и чесалось изнутри.
Позади себя он увидел колбы с налконом, наполовину опустошенные, и трубки, ведущие к креплениям, где секунды назад находились его руки и ноги.
Выходит, вещество оказалось внутри и в буквальном смысле текло по его венам?
Тогда почему он стоял на ногах? И о ком говорила эта женщина?
― Мариан Хоук где-то в здании! ― рявкнул ворвавшийся в помещение мужчина. Заметив Фенриса, он замер в дверях, не решаясь сделать шаг внутрь. ― Вы г-готовы? ― промямлил он, переводя взгляд с Фенриса на женщину.
Та подошла ближе и, неуверенно протянув руку, коснулась его маски.
― Ты слышал приказ Данариуса, ― твердым голосом проговорила она.
Фенрис осторожно кивнул.
― Этот приказ тебе ясен?
Он снова согласился с ней.
― Тогда действуй. Найди Мариан Хоук. Она уже в здании, способствует своей скорой поимке.
Женщина улыбнулась и убрала со лба налипшие пряди волос. С потолка лило, как из ведра, в том числе и на Фенриса.
Но ледяные струи окончательно привели его в чувство.
Он сорвался с места, сбив с ног стоящего в дверях мужчину.
Убить ту, что ворвалась в здание.
Но зачем? Кто она такая?
Затылок отозвался мучительной болью. Маска на лице мешала, но Фенрис не знал, как от нее избавиться. Казалось, что только с помощью неё и можно дышать.
Убить Мариан Хоук, ты должен убить её.
Голубые глаза, короткие темные волосы, рваные джинсы. Она любила рок старой школы и быструю езду.
Уничтожить и боль закончится.
 
Мариан Хоук, почему я должен убить ее?
Воспоминания снова находились под замком, однако дверь, ведущая к ним, казалась слишком хлипкой на вид.
Фенрис сомневался.
Он оказался возле лифта, ведущего на верхние этажи. Электронное табло не горело, разумеется, ведь включилась пожарная сигнализация.