Это были мы (СИ)

Ее собственный автомобиль съехал в придорожный кювет и застрял.
Она надавила на педаль газа несколько раз, прежде чем поняла, что не двигается с места. Сквозь рычание двигателя послышался стук закрываемых дверей. Кто бы там ни был, сейчас он шел к ней.
Мариан выхватила пистолет, уставилась на него, вспоминая, как снять с предохранителя. Руки дрожали.
Над стеклом пассажирского сиденья возникла тень. Хоук, наконец справилась и взвела курок, направив оружие в сторону предполагаемой угрозы. Но вместо этого вдруг распахнулась водительская дверца. Её грубо выволокли на улицу. Она не смогла выстрелить, пистолет выпал из трясущихся рук.
Тянули за волосы, не задумываясь. Дождь мигом намочил лицо, она ничего не могла разглядеть, только чувствовала силу, с которой её держут.
Перед глазами возник чей-то силуэт.
― Смотри, какая хорошенькая. И её Лидер велел убить? ― схвативший за волосы не думал их отпускать, Мариан показалось, что она вот-вот их лишится.
― Осторожнее, он просил притащить неповрежденную. Слышишь? Кости на месте, лицо, как есть, без подпалин и шрамов, ― второй голос звучал спокойнее и увереннее.
― Ну давай хоть немного с ней поиграем, я истосковался по женскому телу, ― истерически заметили сзади.
― Ублюдок, я же с тобой молился! ― уверенный подступил ближе.
― Брось ты, посмотри, какое искушение, ― схвативший её мужчина больно тянул назад, заставляя девушку неловко перебирать ногами по асфальту, находясь при этом в подвешенном состоянии. Кожу головы нестерпимо стянуло.
― Пустите… меня, ― прохрипела Хоук.
― Пташка-то чирикать умеет, ― вдруг расхохотался кто-то из них.
― Может рот заклеим? ― предложил стоящий позади.
― Неси в машину, разберемся по дороге, ― велел спокойный.
― Смотри, она пистолет уронила, вот ведь неуклюжая…
Страх вдруг исчез, происходящее показалось естественным и простым, словно было таковым всегда. В груди похолодело, мышцы расслабились. Хоук сосредоточилась на интуиции, стремясь продлить ощущение спокойствия.
Она не боялась. И уже знала, что сделает.
Нужно было лишь подождать.
========== Глава 32 ==========
Данариус нервничал, и это было видно невооруженным взглядом.
С того момента, как они прибыли в особняк прошло всего несколько часов: мужчина успел сменить костюм и привести себя в порядок, Фенрис же провел это время в томительном ожидании. Впрочем, его тоже раздели: унесли толстовку и джинсы и приготовили некое подобие сменного белья, больше походившего на больничную пижаму. Женщина взяла у него кровь, измерила давление, посветила фонариком в глаза.
На кладбище что-то вкололи, справиться с Фенрисом иначе не получалось, он вел себя, словно раненный зверь. Сейчас парень испытывал на себе весь спектр последствий той инъекции: сходил с ума от нетерпения, но при этом не мог сделать ни единого движения – мышцы словно атрофировались. Он оказался абсолютно беспомощным.
После осмотра посадили в инвалидную коляску, предварительно закрепив руки и ноги в специальных ремнях, а затем привезли в большой кабинет, обшитый панелями из темного дерева. Он был обставлен дорогой старинной мебелью, впитавшей в себя запах сигар и одеколона. Пахло еще чем-то, быть может, алкоголем, но Фенрис не мог сказать наверняка. Ему показалось, что он бывал здесь раньше – расположение предметов выглядело смутно знакомым.
Данариус сидел за массивным столом. Он сцепил пальцы в замок и уже по одному этому жесту парню вдруг стало ясно: мужчина нетерпеливо ждал. Что-то пошло не по плану, Данариуса выдавала несвойственная ему тревожная складка меж бровей. Его плечи были напряжены, вся поза словно говорила о том, что он готов сорваться с места сию же минуту.
 
По обоим сторонам стола расположились телохранители, молчаливые и угрюмые, но производящие впечатление людей, очень хорошо знающих свое дело. Они тоже изредка косились в его сторону.
― Как все прошло? ― спросил Данариус, не глядя на Фенриса.
Тут же отозвалась медсестра, стоящая позади инвалидной коляски.
― Абсолютно готов, инъекции можно начинать сейчас же.
― Хорошо, ― отстраненно пробормотал мужчина и забарабанил по столу пальцами.
Фенрис почувствовал себя чертовски нелепо. В пижаме, надетой на голое тело, не в силах даже руки поднять без чьей-либо помощи, в инвалидном кресле! Беспомощный, словно старик!
Тем временем, один из телохранителей наклонился к Данариусу и прошептал что-то одними губами. Мужчина медленно кивнул, переваривая полученную информацию.
― Я делаю последний звонок, дальше поедете проверять в чем дело, ― с этими словами он потянулся к трубке.
Фенрис уставился на телефон так пристально, словно готовился испепелить его одним только взглядом. Включилась громкая связь, автоматически набрался номер. Раздались длинные гудки.
Данариус снова забарабанил по столу пальцами.
Парень молился, чтобы на звонок не ответили, потому что знал, кому тот был адресован…
Мариан могла быть в руках карателей прямо сейчас…
Фенрис желал им смерти, ежесекундно представляя, как проламывает грудные клетки и добирается до внутренностей, сдавливая их одну за другой.
Последовал четвертый гудок. Данариус протянул было руку, чтобы отключиться от громкой связи, но занудный писк вдруг замолк. Кто-то поднял трубку.
Фенрис стиснул зубы. Единственное, на что он был способен: стиснуть зубы и зажмурить глаза, в ожидании рокового ответа. Если Мариан действительно мертва, значит, он того заслужил. Пускай делают все, что хотят, ведь теперь ему нет прощения. Она погибла по его вине. Крови достаточно, смерть Мариан вышибет последнее, что в нем осталось. Он выдержит, но собой не будет уже никогда.
Молчание затягивалось, атмосфера становилась все невыносимее. Было слышно тиканье часов в углу кабинета.
Вдруг раздались щелчки, словно связь оборвалась и вновь появилась.
А затем возник голос. Не мужской, тоненький, слегка охрипший и даже как будто бы детский. Фенрис был готов поклясться, что от этих звуков по коже пробежался мороз.
Телохранители, за которыми он успел проследить взглядом, одновременно вздрогнули. Один из них переступил с ноги на ногу, другой нервно размял шею.
Это была девушка, она напевала какой-то простенький, но веселый мотив.
Парень посмотрел на Данариуса. Тот сделался белым, как полотно, словно услышал что-то, чего отчаянно боялся. А затем на его щеках проступили красноватые пятна. Неожиданная перемена удивила Фенриса: мужчину будто пронзила судорога, он замер, половину лица перекосило в странной гримасе.
 
Голос стал громче, различались отдельные слова. В тишине кабинета песня звучала жутко и почти противоестественно.
Данариус не шевелился. Сцепленные в замок пальцы рук онемели и стали почти белыми, он сжимал их изо всей силы. В глазах на миг отразился страх, отчасти передавшийся и Фенрису. Женский голос на громкой связи перемежался с треском помех и действительно звучал будто по ту сторону.