Шанс для рода Шустовых. Том 3 (СИ)
Я тоже развернулся и последовал за остальными.
— А вас, господин Шустов, я попрошу остаться, — раздалось за спиной.
Оглянувшись, я увидел, что Император выискивает кого-то еще.
— И вас, господин Корсаков тоже, — произнес он.
Петр Андреевич молча ждал, когда мы с Корсаковым подойдем поближе. Затем поочередно посмотрел нам в глаза и глянул за спины. Мы невольно обернулись. Там как раз из комнаты вышел последний человек и двери снова захлопнулись.
— Итак, — начал Император. — Что у вас произошло? Чего не поделили?
Я так и думал, что он знает. Неудивительно. В Суздале происходили довольно значимые разборки, наверняка наверх кто-нибудь да доложил.
— У нас все в порядке, — ответил Корсаков.
Странно, но никакого почтения в его голосе не было. Я был уверен, что Дмитрий Олегович сейчас получит отповедь по этому поводу, но Император промолчал, даже не удосужив того взглядом. Император смотрел на меня, словно ждал именно моего ответа.
— Мы слегка повздорили, — ответил я, не видя смысла скрывать наши разногласия. — Мои родители погибли, так что я был немного не в себе, а господин Корсаков не выказывал должного уважения покойным.
Император внимательно выслушал меня и спросил:
— И это стоило того, чтобы преступать запрет об использовании магии в межродовых разборках?
— Простите, я узнал об этом позже. Отец не рассказал мне о правилах. Слишком рано ушел из жизни.
— Мои соболезнования, — произнес Император, но было видно, что он думает о чем-то своем. — К вам претензий особо нет, а вот господин Корсаков должен понести наказание. Но так как он не мог не ответить магией на магию, то наказание в данном случае будет не слишком суровым.
Петр Андреевич задумался.
— Повелеваю, господину Корсакову Дмитрию Олеговичу внести в казну сверх обязательных четыреста рублей серебром, как оброк за прямое нарушение императорского указа. Решение принято и обжалованию не подлежит.
Я видел, что Корсаков что-то собирался сказать, но Император не дал ему этого сделать.
— Вы свободны господин Корсаков. Можете отправляться к своей спутнице.
Корсаков, багровея отвернулся и чеканя шаг подошел к дверям. Створки приоткрылись, выпуская его из комнаты и тут же захлопнулись вновь.
— Расскажите, что случилось на самом деле, — не то попросил, не то приказал Император.
— Я все сказал, ваше величество, — произнес я.
Как бы не достал меня Корсаков, выносить сор из избы я не собирался. А собирался я самостоятельно поквитаться с обидчиком. Месть — это личное. Никто не способен в ней помочь или поспособствовать. Только один на один, только так.
Император помолчал какое-то время, разглядывая меня, затем кивнул, соглашаясь с моей версией.
— Хорошо, пусть это останется на вашей совести, Никита Васильевич, но знайте, в следующий раз я не потерплю разборок с использованием магии. Если вы намереваетесь и впредь пользоваться ей для сведения счетов, то кара постигнет и вас. И поверьте, денежный оброк — это ничто по сравнению с тем, что я могу придумать.
Я кивнул, показывая, что понял указания.
— Как вам покровительство двух духов? — вдруг сменил тему Император.
Я понимал, что он знает об этом, но не знал откуда. В конце концов мне указ о приеме принесли в двух экземплярах.
— Все хорошо, ваше величество. Справляюсь, — ответил я.
— Ну-ну, — протянул Император. — Справляетесь значит? Вы в курсе какой участок границы был закреплен за Тереховым? Хотя, — сам себя прервал он, — это не важно. Знаете или нет, но это проблемный участок — польская граница. Я бы рекомендовал вам отправиться туда и выяснить что там происходит. Заодно проинспектируете наемников Терехова.
— Вы знаете что-то конкретное о происходящем на границе? — рискнул спросить я.
В конце концов проблемы на границе государства касаются Императора непосредственно.
— Кое-что знаю, но думаю, вам самому будет любопытно на все посмотреть. Не теряйте слишком много времени, после завтрашнего совета и отправляйтесь. Если будет нужен экипаж с подорожной, вам его предоставят. Я лично заинтересован в вашей инспекции. А после, как только вернетесь, доложите мне лично. В канцелярии будут ждать известия о вашем возвращении. Все, можете быть свободны.
Император высказал все это на едином дыхании, не подразумевая ни вопросов, ни споров. Просто проинформировал, можно сказать. Что ж, приказ Императора, пусть даже высказанный в вольной форме подлежит исполнению. Тут без разговоров. Но я и не собирался спорить. Будет полезно разведать что происходит, заодно наладить связи с наемниками. Небось известие о смерти Терехова уже дошло и до границы. Не получилось бы так, что приеду я на границу, а там и нет никого. Наемники — люди простые. Если им не платят, то и сидеть запросто так они не станут.
Император развернулся и не обращая больше на меня внимания вышел из комнаты.
От дверей мне помахал человек в зеленом камзоле, подзывая к себе. Я понял, что меня просят на выход. Задерживаться не стал.
Я вернулся в зал, где все присутствующие уже рассаживались за столы. Не думал, что будут еще и кормить. Когда мы уходили, огромные двери, отгораживающие словно ширма одну часть комнаты от другой были закрыты и мне казалось, что комната, где наших сопровождающих попросили подождать, представляет собой небольшую гостиную. Но все оказалось не так.
То, что раньше выглядело, как стена просто сложилось в несколько секций и открыло вторую половину залы, где стояли накрытые столы. Туда-то сейчас и проводили гостей слуги, указывая каждому место, где он должен сидеть.
За столом уже сидели люди, но далеко не все. Многие еще ходили по залу, общались.
Я поискал глазами Настю. Она стояла примерно на том же месте, где я ее оставил, вот только сейчас это был не угол комнаты. Ширма сдвинулась и теперь Настя стояла практически в центре зала. Вокруг девушки было полно мужчин и женщин, которые перебивая друг друга, что-то ей рассказывали. Настя вежливо отвечала им, но взглядом выискивала меня.
Все люди, окружившие Настю, были из той части приглашенных, кто не имел духов-покровителей. Знакомые мне по короткому совету у Императора уже сидели за столами.
Мне показалось, что за столом идет какой-то движняк. Складывалось ощущение, что кого-то пересаживали с одного места на другое.
Стол был П-образный. В самой вершине стола, где находилась верхняя перекладина буквы «П» стояло всего два стула. Оба они были крупнее остальных, но все же один больше другого. Нетрудно было догадаться кому предназначались эти стулья. Дальше по обе стороны шли ряды стульев с рассаженными на них людьми.
По правой стороне первые четыре стула были заняты, затем шло два пустых и снова два занятых. На последних двух сидел Корсаков со своей дамой. Дмитрий Олегович все еще был сердит и что-то резко отвечал даме, которая постоянно его о чем-то спрашивала.
По левой стороне первые четыре стула тоже были заняты. На первых двух сидели Гончаров со спутницей. Вот как раз их-то сейчас и пересаживали. К Гончарову подошел пожилой человек и принялся что-то объяснять, прижав правую руку к сердцу, словно извиняясь.
Гончаров, раскрасневшись и надувшись не меньше, чем Корсаков встал и не дожидаясь своей дамы прошел на другую сторону стола. Подошел к свободным местам и уселся рядом с Корсаковым. Тот о чем-то спросил его, и оба разом уставились на меня, только что появившегося в комнате. К Гончарову подошла его спутница в сопровождении слуги и о чем-то спросила. Гончаров резко скривившись ничего ей не ответил, только продолжил недовольно смотреть на меня.
Я не стал больше разглядывать надутых индюков, а пошел к Насте. Несмотря на то, что девушка отлично держалась, окруженная стаей хищно настроенных мужчин, я решил, что настало время вытаскивать ее из этого болота.
Подошел и, мимоходом извиняясь, начал отодвигать подальше одного за другим гостя, пробиваясь к своей женщине. Гости недовольно возражали и старались не дать мне пройти.