Миднайт Хилл

Мелисса потерялась. У нее не было цели, не было тропинки, были только бесконечно незнакомые чувства раздражения и неприятия действительности.
Стоило коснуться холодной подушки, сознание Мелиссы выключилось в один неуловимый миг, несмотря на нескончаемые мысли. Казалось, что оно так и не смогло включиться ни во время умывания утром, ни во время завтрака. Ни даже когда тело Мелиссы опустилось в пропахшее бензином кресло автобуса.
Из задумчивости ее выцепила толпа. Люди скопились на обочине дороги у перекрестка. Их было человек тридцать. Они не кучковались, не стояли в очереди, не смотрели в одну точку. Хмурые и испуганные лица, темное и громоздкое нечто между их ногами.
Дети в автобусе прильнули к окнам, стали шептаться.
– Это олень!
– Сам ты олень, у него же нет рогов, это оборотень!
– Оборотней больше нет в Миднайт Хилле!
Мелисса всмотрелась в чернеющую на обочине тушу. Она была угловатой, широкой. Будто мешки и коробки накрыли шкурой.
Сборище напоминало похороны, где никто не понимает, что за существо хоронят. Многие курили, дергано двигались, морщили носы. Одна старушка так визжала, дергая взметнувшейся рукой, что даже людям в салоне становилось не по себе.
Водитель будто нарочно притормозил на светофоре дольше нужного, сам окутанный тревогой и любопытством. Слово «оборотень» Мелисса услышала так много раз, что волосы на коже невольно вздыбились.
Автобус нерешительно тронулся, и Мелиссе открылась новая сцена. На дороге блестела огромная бордовая лужа, уже подсохшая и впитавшаяся в асфальт. Рядом с ней одиноко высился человек в свитере и длинном болотном тренче. Он смотрел прямо на Мелиссу. Так, словно она не может его увидеть. Даже когда автобус проезжал в паре шагов от него, он не дернулся и не отвел от Мелиссы жуткого сверлящего взгляда. Тело девушки беспокойно изгибалось, не желая терять из виду юношу, лужу и толпу, а потом рухнуло на сиденье.
Салон автобуса напоминал рой. Разговоры об увиденном жужжали будто у Мелиссы в голове. Они раздражали ее излишней суеверностью. Когда уловить смысл слов уже было невозможно, перед глазами вновь появилось вытянутое худощаво-скуластое лицо юноши в болотном тренче и не исчезало, пока дети не повскакивали со своих мест и не метнулись к школе.
Только теперь Мелисса заметила, как по проходу мимо пронеслась высокая фигура в черном пальто.
– Доброе утро, Санлайт. Подходи, забирай свой вариант теста! – встретила ее в классе миссис Плом. – И присаживайся.
Мелисса заторможенно взяла бумажку со стола. Тест на ней был написан вручную. Миссис Плом хлопала веками без ресниц, словно вопрошая, почему Мелисса не двигается.
Взгляд нашел Джули-Лу. Она покачивала ногой, бегая глазами по строчкам в тетради. Мелисса думала, что отпустила вчерашний конфликт, но от вида старосты воспоминания и обида накатили с новой силой. Выбора не было. Либо попытка примирения, либо потенциальное одиночество. У Мелиссы больше не было права относиться ко всему равнодушно, ведь Миднайт Хилл в ее жизни не до конца лета. Значит, надо адаптироваться.
– Привет.
Староста томно подняла глаза и перестала делать вид, будто не замечает присутствия Мелиссы.
– Привет. Если это для того, чтобы я помогла с контрольной, то не надейся.
– Я была отличницей в прошлой школе.
– О, – с наигранным удивлением произнесла староста.
Мелисса закатила глаза. Скрип пола под туфлями вежливо проводил ее до парты. Джули-Лу напоминала ей суккуба – статная, красивая, умная, но язык червивый.
Только со второго урока Мелиссу отвлекло от гнетущей рутины любопытное лицо Ламмерта. Он поздоровался, улыбнулся. Хьюго пояснил, что от прогула контрольной счастлив только Ламм, зато этого счастья хватит на всех.
Однако оно продлилось только до звонка на урок. Ламмерт выглядел угрюмо, ничего не записывал, хотя ручку из рук не выпускал – мастерски вертел ее между пальцев. Его холодные глаза были направлены на доску, хотя вряд ли он улавливал, что на ней происходит. Мелисса бросала короткие взгляды в его сторону, но он их будто не замечал, и взгляды становились более открытыми. Покатые плечи, длинные пальцы, ровный нос, пряди белесых волос на лбу, шея – Мелисса не без смущения для себя отметила, что ей нравилось то, что она изучала.
 
«Привет! Как жизнь?» – представила свою реплику Мелисса. Ламмерт же пригласил ее вчера за столик в столовой. Наверное, будет странно общаться только во время обеда.
Резкий звук звонка штормом прошел по коридорам. В классе началась неспешная возня. Мелисса старалась дышать ровно. Пальцы нервно мяли лямку рюкзака, давая ей время собраться с силами.
– Как жизнь? – неожиданно воскликнула Мелисса, отчего Ламмерт даже немного подскочил на месте.
Юноша обернулся. На лице заиграла неловкая улыбка, а глаза прищурились, скользнув по Мелиссе.
– Боже, Санлайт, даже меня напугала. Не возбуждайся так в его присутствии.
Глаза невольно нашли источник голоса. Тягучий, презрительный взгляд Джули-Лу выплыл из кабинета вместе с обладательницей.
Мелисса глубоко вздохнула.
– Какая же она невыносимая, – пробурчала она.
Фраза волшебным образом смыла остатки хмурости на лице Ламмерта, нарисовав на нем широкую улыбку. Он набросил на плечо рюкзак.
– Я тоже терпеть ее не могу, – радостно заявил он.
Мелисса с братьями вышли из класса. Ламмерт шел посередине, занимая все внимание своих спутников. Длинные ноги быстро несли юношу по коридору, только и подгоняя Мелиссу. Хьюго пытался тормозить брата, слегка потягивая за локоть его рубашки.
– Джульетта Лукреция Притс, – издевательски гнусавым голосом произнес Ламмерт. – Сложно придумать более идиотское имя.
– Джульетта Лукреция?
– Да. Отвратительно, правда? А знаешь, что она говорила про тебя в первую неделю?
На секунду Мелисса подумала, что не хочет этого знать, но потом кивнула.
– Сказала, что в таком виде приходить в школу могла додуматься только проститутка. Бред, правда? Я бы тоже не носил форму, если бы можно было, – тараторил Ламмерт. – Кто вообще придумал эти дурацкие рубашки? В фильмах все ходят в чем хотят, я считаю, это правильно. Но это же Джули-Лу. Она всех своих подружек за спиной обсуждает. А что, кстати, было вчера у директора?
– Дежурю на следующей неделе.
– Круто, значит, будем вместе, нам еще неделя осталась.
Почему-то неугомонный лепет Ламмерта успокаивал Мелиссу. Под него они перешли в соседний корпус и устроились у подоконника на лестничном пролете, не доходя пару десятков метров до кабинета. Мелисса присела на окно, закинув рюкзак рядом, и подтянула гольфы. От Ламмерта и любопытства сжимались внутренности, как от катания на американских горках. Казалось, она зря так долго боялась к ним подойти, хотя обуздать неловкость от общения никак не удавалось.
– Послушай, – начала Мелисса, с интересом разглядывая лицо Ламмерта вблизи. Даже ресницы у него были светлые, – ты случайно не альбинос?
– Альбинос? Кто это?
– Человек с нарушенной пигментацией, – подсказал Хьюго, снимая с плеч рюкзак и ставя его на окно. – Он не альбинос. Просто не любит загорать, – юноша бросил дружелюбный взгляд на брата.
– Ага, – подхватил Ламмерт. – С такой погодой в Миднайт Хилле загореть можно только на костре.
Мелисса посмеялась и, болтая ногами, перевела внимательный взгляд на Хьюго. Можно сказать, с ним она разговаривала впервые, потому голос Хьюго все еще казался незнакомым.
– А ты…
– Не альбинос? – отозвался он.
Мелисса улыбнулась, на веснушчатых щеках заиграли ямочки.
– Ты что-нибудь видишь за своими волосами?
Волнистые волосы завивались в спирали на концах, светясь на солнце огнем. Зрачки поблескивали за густыми прядями.
– Мне… нормально, – только и ответил он.
– Прости, если задела, – Мелисса села на замерзшие пальцы и наклонила голову набок. – Они мне нравятся.
Мелисса намеренно проигнорировала смущение Хьюго, которое только разожгло в ней желание наговорить больше приятного. Она подняла глаза к потолку.