Нечаянный тамплиер (СИ)

Адельгейду поволок за волосы какой-то сарацин. Но, девочка сильно укусила его за левую руку, которой вражина и тащил ее. Тогда сарацин замахнулся на Адельгейду саблей, в этот момент девочка рванулась в сторону, что и спасло, наверное, ей жизнь. Но, удар сабли, все же, оказался достаточно сильным, чтобы Адельгейда облилась собственной кровью и надолго потеряла сознание. Ей повезло, что враги сочли ее мертвой и оставили в покое. Пришла она в себя уже тогда, когда враги покинули долину, оставив в ней одни трупы. От боли и от горя Адельгейда чуть не лишилась рассудка. В сущности, это и была вся история немецкой девочки.
Юная немка рассказывала сбивчиво, короткими фразами, да еще и со своим ужасным немецким акцентом. Но, все те, кто сидел за столом вместе с графом Яффским, внимательно слушали про злоключения Адельгейды.
— Получается, что немцы снова ведут свои собственные переговоры с врагами за спиной всех остальных христиан Леванта, — сказал граф, выслушав рассказ девочки.
— Так получается, — подтвердил дон Карлос.
Граф продолжал:
— Это еще раз подтверждает, что у немцев другие интересы на Святой земле, которые расходятся с нашими. И немцы вряд ли могут быть союзниками для нас. Это давняя история. Да будет вам известно, дон Карлос, что я уже однажды пострадал от немцев. В июле двадцать восьмого года Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской империи прибыл на Кипр. Он, вроде бы, провозгласил Шестой крестовый поход, но, на самом деле, действовал вероломно. Хитростью он пытался захватить в заложники нашу семью.
Едва ступив на остров, император арестовал моего отца и дядю. И сразу потребовал от остальных родственников выдать выкуп, равный доходам всего Кипра за десятилетие, а также передать ему владения нашей семьи на Святой земле. Малолетнего короля Кипра Генриха I Лузиньяна Фридрих II тоже держал в заложниках в Лимасольском замке. Чтобы обмануть этого немца, моему отцу и дяде пришлось идти на хитрость, сложить с себя все полномочия, оставить всю собственность на острове императору и выехать в Бейрут, якобы, чтобы собрать деньги и подготовить город к передаче в дар жадному немцу. Таким образом, когда мне было только четырнадцать, нашей семье пришлось бежать с Кипра, поскольку вышло так, что император конфисковал все наши владения на острове.
На следующий год император прибыл с Кипра в Акру. Это был очень странный крестовый поход. Император не воевал. Он поездил по Святой земле и путем переговоров, которые он вел в Яффо с султаном Египта Аль-Камилем, выторговал у мусульман мирную передачу Иерусалима христианам, но не как укрепленный город, а как место паломничества. По этому договору укрепления в Иерусалиме строить запрещалось. И через десяток лет христиан оттуда снова выгнали. Но, Фридриху все это было совсем неважно, он просто очень хотел возложить себе на голову корону Иерусалима в храме Гроба Господня, что и сделал.
Потом Фридрих II уехал в Европу, но оставил в Святой земле и на Кипре ужасную смуту. Император просто продал должность регента Кипрского королевства сразу пятерым противникам моего отца и дяди: Амори де Барле, Амори де Бейсану, Говену де Шенешу, Гийому де Риве и Гуго Джебайльскому. А они обязались пожизненно выплачивать императору деньги, обложив все население Кипра непомерными налогами. Враги захватили и пытались убить моего отца. Бежать ему удалось только чудом. Наши сторонники на острове подняли мятеж, произошло сражение возле Никосии, в результате которого регенты оказались разбиты. Но, они укрылись в замках, взяв в заложники малолетнего короля. И осада этих крепостей продлилась долго.
Началась настоящая война. Я был совсем еще мальчишкой, когда довелось мне участвовать в битве при Казаль-Имберт в войске дяди. Та битва не решила ничего, после нее мы с дядей и с немногими оставшимися рыцарями едва спаслись от немцев и их сторонников. Большинство сеньоров королевства встали на нашу сторону, через некоторое время дядя снова собрал сильное войско и флот, и занял Кипр, откуда изгнал людей Фридриха II. А когда мой отец умер от ран, дядя вместо брата получил регентство при малолетнем короле Генрихе I Лузиньяне.
 
Императору, в конце концов, пришлось убраться ни с чем обратно в Европу. Но, его действия посеяли на Святой земле серьезную вражду между христианами. Мой дядя Иоанн I де Ибелин Бейрутский, граф Бейрута, Арсуфа и Наблуса, поднял восстание против власти немцев в Леванте. Потому что выяснилось, что Фридрих II, будучи отлученным от церкви, не имел права проводить крестовый поход и, таким образом, все его действия в Святой земле оказались незаконными. Папа второй раз отлучил императора, назвав его «нечестивым». Но, с отъездом Фридриха II война не закончилась. Осенью тридцать первого года в качестве представителя императора прибыл во главе армии ломбардцев маршал Рихард Филанджери. Он сумел взять Бейрут и Тир, нанеся сильный удар моему дяде, а потом помог нашим противникам на Кипре занять многие крепости.
Однако, мой дядя опять собрал силы на Святой земле и летом тридцать второго обрушился на немцев и их приспешников со своим войском и флотом на Кипре. Императорские войска были полностью разгромлены в битве при Агриди. Хоть наших войск и было в несколько раз меньше, но ломбардцы показали себя неважными вояками. В западном предгорье Киренийских гор ломбардцы занимали более выгодное положение на возвышенности. Но, и это не помогло им. Их беспорядочная атака привела лишь к тому, что войско ломбардцев оказалось раздроблено на отдельные небольшие отряды, которые удалось победить по отдельности. Маршал Филанджери сбежал в Тир, где пытался заключить союз с Боэмундом Антиохийским и Хетумом Армянским, но ничего у него не вышло. Император своему маршалу подкреплений так и не прислал.
Война с немцами шла еще долго, но нам, все же, удалось победить, а многие рыцари императорской армии попали в плен. Та междоусобная война продолжалась до сорок третьего года. И она сильно ослабила всех христиан Святой земли и разделила их на враждующие партии. А я хорошо помню все те события, потому что сам участвовал в них. Моя молодость пришлась на эту войну.
Боевые действия закончились только после того, как сын императора Фридриха II Конрад был объявлен совершеннолетним. Номинально он стал королем Иерусалимским. Но, к тому времени, мы уже одолели немцев, и Конрад сюда не рискнул сунуться. В сорок третьем году мы пошли на хитрость и избрали регентом, как бы при отсутствующем немецком короле, Алису Иерусалимскую и Шампанскую, вдову короля Гуго I и дочь иерусалимской королевы Изабеллы.
Кандидатура этой умной женщины устроила большинство левантийских владетелей. Восхитительная была дама и красивая, я вам скажу! Как жаль, что и она тоже умерла, едва дотянув до пятидесяти. Так вот, наплевав на то, что где-то там в далекой Италии есть какой-то номинальный король Конрад, Алиса, при поддержке сеньоров Леванта, начала вести себя как полноправная королева. И, когда в июле сорок третьего наши войска взяли Тир, та глупая война наконец-то прекратилась.
Так вот, немцы в той войне проиграли, но все равно до сих пор пытаются стравливать христиан нашего королевства между собой и договариваться за их спиной с мусульманами. И Монфор с Генрихом Антиохийским поддерживают немцев. По их милости мы разобщены и слабы перед лицом страшной опасности для всех жителей королевства Иерусалимского, исходящей от Бейбарса.
— Да, здесь междоусобная борьба не меньше, чем у нас в Испании, — сказал дон Карлос.
А Ибелин кивнул и продолжал:
— А все из-за того, что в нашем королевстве нет твердой королевской власти. Наш король Гуго II Лузиньян еще несовершеннолетний. К тому же, немцы и тут приложили руку к созданию смуты. Конрадин Гогенштауфен, внук Фридриха II, до сих пор претендует на престол. И нас от этого претендента пока спасает лишь то, что он увяз в войне в собственной стране. Потому наш король Гуго II, кроме того, что мал, так еще и номинален. Его права на корону оспариваются, хоть и короновали его в Никосии еще в младенчестве. Отец его умер, когда король был совсем малышом, а матерью была несравненная Плезанция, дама моего сердца, дочь князя Антиохии Боэмунда V. Но, и она умерла, как вы знаете. И было ей только двадцать шесть, а сыну в год ее смерти исполнилось лишь девять. И это очень большое горе не только для меня. Потому что теперь наш король остался сиротой и недоброжелатели подсылают к нему своих людей.