Дорогой скорби: крушение Ордена (СИ)
После этих слов, в душе Азариэля, появилась лёгкая, эфемерная надежда на то, что люцииты могут отказаться от идей, ибо сейчас своё мудрое слово сказали самые авторитетные члены Ордена, которые словом не раз убеждали остальных в своей правоте. Практически у всех лоялистов появилась надежда на то, что оппозиционеры образумятся, на то, что всё будет как раньше и всё закончится.
И углядев смятение в своих рядах, губы мятежного рыцаря растянулись в неестественно-зловещей ухмылке. Его ужасающая, но в тоже время слащавая улыбка подобна ухмылке злого духа растления и обмана. Люций встаёт, его доспех гремит столкновением кирасы и множества цепочек, ознаменовывав начало второй части того спектакля, который он планировал месяцами, если не годами. Его руки поднимаются и простираются в сторону лоялистов, а речь раздалась громоподобным и торжественным кличем:
– Преданные Орденом… ваш черёд! Свобода восторжествует!
Магические плащи ниспали, и свободные места ложе полуамфитеатра оказались занятыми. Азариэль раньше думал, что пара свободных мест действительно пусты, что их никто не занимал, но это оказалось всего лишь иллюзией. Две фигуры, объятые вуалью незнакомства и плащом недоверия, встали. Азариэль внимательно вгляделся в каждого из тех, кого призвал Люций. Первый – высокий эльф, но только кожа… она будто бы отлита из бледного золота. Да, у Азариэля тоже кожа золотистого оттенка, но у этого существа она ещё ярче и благороднее, только вот цвет её нездоровый, словно отравленный странной тусклостью. На теле развивается чёрного цвета кожаное пальто, скрывшее штаны из ткани цвета ночи и сапоги, укрывающие голень толстым покровом. Его лицо… Азариэль впервые видит, чтобы в глазах горел такой невыразимый голод, очи охвачены пламенем смертельной меланхолии. Лик же стал сухим и подтянутым, словно кожей обтянули кости, исторгнув всю жизнь из плоти.
– Кто это? Кто они такие? – подобным перешёпотом отозвались ряды лоялистов, когда две фигуры неспешной походкой шли к вещательной площади.
Второй же Азариэлю кажется больно знакомым. Это босмер, тело которого утянуто светло-красным парчовым жакетом, а ноги покрывают штаны из сиродильского шёлка, чуть прикрывшие туфли. Юноша вгляделся в чёрные волосы, тёмные впавшие глаза, из которых разит невыразимая тоска, но больше всего взгляд приковывает шрам… страшная рана, пересёкшая всё лицо.
– Как вы сюда попали! – вскричав, поднялся Регент.
– Я их призвал, проклятый тиран и тебе не помешать нам вершить свободу! –спесиво отвечает Люций. – В нашем Оплоте можно всё!
– Люций Лирион, – поднимается кто-то из Совета Владык. – Какое основание привлечение этих граждан к нашему делу? Да, и вы можете назвать, кто они?
– Они помогут нам более полно выразить наши претензии. Назвааать? – таинственно затянул рыцарь. – Конечно. Дунхарт Ла’Фир и Фиотрэль эль Анарх.
Как только имена были названы, зала буквально взорвалась со стороны лоялистов. «Долой предателей!» «Прочь скверных!» «Гоните их прочь» – следовали один из другим ревностные призывы с уст руководителей Ордена и только архимаг с Регентом остаются полностью спокойными, следя за тем, как на вещательную площадь ступают личности, запятнанные предательством и многовековым посрамлением.
– Как же вы низко пали, люцииты, если стали якшаться с таким отребьем, как эти мерзкие еретики! – выкрикнул кто-то из рыцарей.
Странное чувство поселилось в думах Азариэля. Ему кажется, будто бы здесь разыграно театральное представление, где всем дирижирует Люций. Он мог бы давно перейти к заслушиванию статей своей Хартии, но почему-то до сих пор пытается перетянуть на себя одеяло мнений, хотя призыв таких предателей как Дунхарт и Фиотрэль только отвлечёт от него сторонников.
– Хорошо, – нехотя соглашается иерарх. – Вынесите Организационное Определение по поводу внесения в Протокол дополнительных ораторов. Дайте им по одной реплике.
– Спасибо, милостивые подхалимы жалких аэдра и убогих законов, – к трибуне подходит Дунхарт, ряды его зубов сверкнули парой острых клыков в свете ярких светильников, а голос полон рычащего голода. – Я – Дунхарт Ла’Фир, первый последователь свободы в этом Ордене. Ох, я помню те времена, когда эта зала была попроще, и братья тут собирались как равные. Сегодня я обращаюсь ко всем тем, кто жаждет спасения Ордена! – взгляд пылающих зениц пробежались по рядам лоялистов, откуда ответом становятся глаза, исполненные взором отвращения. – Оставьте своих жалких богов, оставьте своё жалкое служение бесполезной миссии! Тамриэлю плевать на вас, Империи плевать на вас и расам то же плевать!
Слова Дунхарта терялись в голове Азариэля, становясь рычащим отголоском ненависти. Его сердце сокрушено от тяжкого предательства, а рассудок истязается голосом первого мятежника, который искажён то ли в голоде, то ли в страшных духовно-физических мутациях, которые позволили пережить долгие столетия мятежнику. О да, Азариэль с ужасом взирает на его тусклую кожу, на клыки и глаза, отмеченные знаком смерти. Юноша понимает, какую страшную заразу вампиризма подхватил Дунхарт, продолжающий нести в массы свои идеи:
– Я живу множество лет и видел, как становился этот Орден. Я стоял у истоков Ордена, ибо титул мой – Верховный Магистр. – Приостановившись на секунду, что посмаковать смущение в глазах сторонников устоев Ордена, Дунхарт продолжил. – Да, я тот, кому Орден обязан существованию, титул Верховного Магистра – мой по праву. И я вам говорю – отрекитесь от затхлых клятв и придите к истинному освобождению, чтобы мы вместе смогли изменить Орден к лучшему!
Дунхарт отошёл в сторону, давая другому оратору возможность сказать:
– Я служил тут, некогда, – медленной речью начал Фиотрэль. – Меня предали, выкинули лишь за то, что я желал изменений и реформации Ордена, и мне пришлось скитаться. Я буду короток – следуйте зову ваших сердец, творите то, что пожелает ваша душа.
– Ложь! Убогая ложь! – не выдержал Регент, резко поднявшись с трона. – Дунхарт, мы знаем, что ты предал Орден во имя губительных сил и смотрю, тёмный лорд Бал наградил тебя бессмертием в обмен на душу. Не мерзко ли тебе ходить нежитью?
Дунхарт злобно фыркнул, свершив реверанс в сторону Регента, исторгнув надменную презренную речь:
– Ох уж простите, господин Тилис, я вас забыл спросить о том, как мне распоряжаться своей душой. В отличие от вас меня не пленят предрассудки, и я волен продаться любому великому существу!
– Да как смеешь тут вообще стоять, архимятежник!? Твоя цель не спасти Орден, а его извратить, уничтожить! Ты не имеешь права тут стоять!
– Я – Верховный Магистр Ордена!
– Ты был им до тех пор, пока не предал своих же братьев и сестёр! – Регент стал успокаиваться и сел на место, обратив своё внимание на старого знакомого. – Фиотрэль, а ты? Скажи, мой давний друг, как ты мог предать Орден?
– Ты же помнишь, Тилис, – в зале пронеслись нервные слова Фиотрэля. – Ты помнишь, что её выкинули, и я не мог поступить иначе. Тилис, я не мог бросить её на произвол судьбы и желал, чтобы она смогла вернуться.
– И ради этого ты решил бросить вызов… Ордену? Скажи, какая тёмная сила тебя принудила к таким свершениям? Во имя, какого губительного принца ты свершил отступничество? – прозвучал вопрос Регента, объятый таким сильным волнением и унынием, что даже Азариэлю стало тяжело на душе.
– Поверь, мой старый друг, лорд Дагон милостив к тем, кто его чтит, льёт кровь во имя него и творит революции во славу имени его! Я был готов преклонить колени перед ним, чтобы спасти её, чтобы вернуть в Орден, и я преклонился ему!
– И что же он потребовал от тебя?
– Всего лишь собрать детей Валенвуда и показать, чего стоит их мятеж. Это была малая цена для спасения её.
– Ты действительно стоишь у истоков Сынов…
– Какие ваши доказательства!? – разведя руками, воспаляет Фиотрэль.
– Если это так, – поднявшись с места, понёс звонкий надменный голос Императорский Спекулятор, – то Фиотрэль эль Анарх должен будет предстать перед судом Империи за организацию вооружённого мятежа и предательство.